Освальд Шпенглер и Россия. Часть I

Часть I

Приурочиваю этот очерк к вековой годовщине рождения фундаментального двухтомного труда немецкого философа Освальда Шпенглера, известного нашей читательской аудитории под названием «Закат Европы» (первый том был опубликован в 1918 году, второй – в 1922 году). Впрочем, в немецком оригинале он озаглавлен как «Der Untergang des Abendlandes». В точном переводе это означает «Закат Запада», или «Закат Западного мира». То есть масштабность поднимаемых Шпенглером проблем еще больше, чем это следует из русскоязычного названия. 
Сохраняет ли работа свою актуальность век спустя? Надо ли русскому читателю знакомиться с ней? – Честно скажу, чтение «Заката Европы» – дело не простое. Но оно стоит того. И тут я вспомню Николая Бердяева, который в своем очерке «Предсмертные мысли Фауста» писал: «Россия – посредница между Востоком и Западом. В ней сталкиваются два потока всемирной истории, восточной и западной. В России скрыта тайна, которую мы сами не можем вполне разгадать». И чуть ниже: «…Такие книги, как книга Шпенглера, не могут не волновать нас. Такие книги нам ближе, чем европейским людям. Это – нашего стиля книга».

«Закат Европы». А при чем тут Россия?

Вроде бы книга о Европе. Точнее даже о Западе: на немецком языке она называется «Der Untergang des Abendlandes», что переводе означает «Закат Запада». Какая может быть связь Шпенглера с Россией? 
Во-первых, в самом труде «Закат Европы» Шпенглер неоднократно упоминает Россию. В первом томе лишь походя, а вот во втором он о ней рассуждает более обстоятельно (1). Плюс к этому у него есть работы, в которых также содержатся интересные мысли о России. Например, работа «Годы решений» (1933).
Во-вторых, потому, что на «Закат Европы» отреагировали многие русские мыслители ХХ века. Кто-то из них не принял этого труда, дав развернутую его критику. Кто-то, наоборот, восторженно принял. В том числе потому, что увидел в «Закате Европы» много идей, которые уже родились или рождались в умах русских интеллектуалов. Кому-то «Закат Европы» помог лучше обосновать будущее России по той причине, что это будущее сильно зависит от судеб Европы и всего Западного мира. 
В первой половине 20-х годов прошлого века в России выходило очень много работ по «Закату Европы». Наиболее известная из них – сборник «Освальд Шпенглер и Закат Европы» (1922) с участием русских философов Н.А. Бердяева, Я.М. Букшана, Ф.А. Степуна, С.Л. Франка. В конце 20-х-начале 30-х годов в Советском Союзе были последние серьезные публикации по Шпенглеру и его творчеству. А далее – полная тишина. Она была нарушена лишь в 1968 году появлением в академическом журнале статьи С.С. Аверинцева (2).  

«Закат Европы»: отказ от европоцентризма

Как известно, внутри России существовало противостояние (не только умственное, но также политическое) между двумя лагерями, которые принято называть «славянофилами» и «западниками»». «Западники», как следует из самого названия, равнялись на Запад, особенно Европу. Не только равнялись, но и тянулись к ней. Они, образно выражаясь, исходили из гелиоцентрического устройства вселенной. Европа для них была «солнцем», вокруг которого вращались земля и другие планеты. Шпенглер показал, что Европа – не «солнце», а лишь одна из планет, что кроме планеты «Европа» есть другие планеты, по своей структуре и формам ничуть не хуже, чем «Европа» (3). В модели Шпенглера планеты, включая «Европу», находятся в одном пространстве, вращаются по своим орбитам. Некоторые планеты по прошествии определенного времени сходят с орбит и растворяются в космосе. Но появляются другие планеты на смену исчезающим. Такой нарождающейся планетой Шпенглер назвал Россию. Понятно, что подобная концепция немецкого философа не могла пройти незамеченной в России. 
Один из современных исследователей творчества Шпенглера пишет о причине высокого интереса русских мыслителей к труду немца: «Несомненно, идея Шпенглера, касающаяся европоцентризма как ложной установки, подстегивала русских мыслителей к обсуждению судьбы России. Понятно, что вопрос о самой судьбе и культурной идентичности страны в еще большей степени обострился после большевистской революции 1917 г., которая, как бы к ней ни относиться сегодня, свидетельствовала в том числе и о том, что Россия преодолела зависимость от Запада и начала демонстрировать собственный путь в истории вопреки предназначенному и просчитанному Западом» (4). 

Интерес Шпенглера к России

Думаю, что «в кадр» той грандиозной картины, которую нарисовал Шпенглер в своем «Закате Европы», Россия попала не случайно. Биографы Шпенглера обращают внимание, что еще с юности он проявлял повышенный интерес к русской литературе, особенно произведениям Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева. Он хотел читать их в подлиннике и для этого изучал русский язык. До конца биографам Шпенглера не очень ясно, насколько хорошо Освальд сумел овладеть русским языком. В России он не бывал, но с русскими он любил общаться. В частности, в 1915 г. у него была переписка с русскими студентами. К слову сказать, где-то в 1923 году у Шпенглера была очная встреча в Германии с Николаем Бердяевым, досконально знавшим работу «Закат Европы» (вскоре после высылки последнего на «философском пароходе» из России). 
В «Закате Европы» у Шпенглера есть ссылки на российских авторов – Толстого, Достоевского, Карамзина. Даже упоминает современников Горького, Милюкова и Ленина. Но вот ссылок на наших известных философов почему-то нет. Навряд ли Шпенглер настолько хорошо овладел русским языком, чтобы читать в оригинале труды славянофилов и русских философов. А немецких переводов почти не было. Удивительным образом идеи Шпенглера о культурах и цивилизациях перекликалось с учением о культурно-исторических типах русского мыслителя Н.Я. Данилевского, которое он изложил в книге «Россия и Европа» (т.е. почти за полвека до выхода в свет первого тома «Заката Европы»). Перевод книги Данилевского на немецком языке был издан только через год после выхода первого тома «Заката Европы». Лишь в 1923 году появился немецкий двухтомник, содержавший работы К. Аксакова, А. Хомякова, К. Леонтьева, П. Флоренского, С. Булгакова, Н. Бердяева и ряда других русских мыслителей. А ведь многие из них уже намекали или даже громко заявляли о начинающемся закате Европы. Для русских мыслителей «Закат Европы» Шпенглера не было «открытием Америки». Моя версия: немецкий философ почти не использовал труды русских мыслителей. А совпадение взглядов можно объяснить тем, что «идеи витали в воздухе». Шпенглер осмелился громогласно заявить о том, что, наверное, не было открытием даже для наиболее серьезных мыслителей Европы. Это был вопрос не научной прозорливости, а смелости. Шпенглер оказался смелее других европейских интеллектуалов. К тому же момент выхода книги с дерзким названием «Закат Европы» для автора оказался подходящим: близящийся конец первой мировой войны и очевидное поражение Германии. 

Откровение Шпенглера о будущем России

Еще более сенсационным для российских наблюдателей было откровение Шпенглера о будущем России. Ее нет в списке восьми «зрелых культур», которые составил Шпенглер (как бывших, так и существующих) (5). Вместе с тем, он добавляет в список девятую, нарождающуюся культуру – русско-сибирскую. За ней – будущее. Она себя еще не раскрыла. А та Россия, которая, согласно нашим историкам, имеет уже тысячелетнюю история своей государственности, согласно Шпенглеру, на самом деле имела лишь предысторию. Настоящая история России начнется, как считает немецкий философ, в ближайшее время, когда она, наконец, станет обретать формы полноценной культуры. 

Псевдоморфоза: Россия еще не явилась миру

Шпенглер отмечает, что и других культур были достаточно длительные периоды времени, которые можно назвать «предысторией культуры». Для объяснения феномена «предыстория культуры» Шпенглер использует понятие «псевдоморфоза»: зарождающаяся культура скрывается под внешними формами, напоминающими какую-то уже существующую, «зрелую» культуру. Но в какой-то момент времени такая скрытая культура сбрасывает свои ложные формы и являет миру свое истинное лицо. Вот и самобытная культура России несколько столетий скрывалась под ложными формами европейской культуры. 
«Западники» в России считали, что она (Россия) принадлежит европейской (западной) культуре и что ее задача заключается в том, чтобы максимально полно и быстро осваивать достижения этой культуры. Россия, увы, отстает от Европы, находится в положении догоняющего. Петр I стал тем «западником», который вздыбил Россию (образом чего стал памятник «Медный всадник» в Петербурге на Сенатской площади). Не только славянофилы, но и некоторые другие мыслители (например, Чаадаев, Герцен) говорили о «неорганичности» реформ Петра I. Они игнорировали самобытность русской души и русской истории, русской культуры с ее православным ядром. 
Удивительно, но эту «неорганичность» заметил даже Шпенглер, который был атеистом (но при этом, как ни парадоксально, понимал роль религии как ядра культуры). «Петровская Русь» по Шпенглеру – псевдоморфоз русской истории, который охватывает период с 1703 года (основание Петербурга) до 1917 года (большевистская революция). 

Петровская Русь как псевдоморфоза

Во втором томе «Заката Европы» Шпенглер приводит разные примеры псевдоморфоза. Пожалуй, Петровская Русь – один из наиболее ярких примеров: «Другой псевдоморфоз у всех нас сегодня на виду: петровская Русь… Примитивный московский царизм – это единственная форма, которая впору русскости еще и сегодня, однако в Петербурге он был фальсифицирован в династическую форму Западной Европы. Тяга к святому югу, к Византии и Иерусалиму, глубоко заложенная в каждой православной душе, обратилась светской дипломатией, с лицом, повернутым на Запад. За пожаром Москвы, величественным символическим деянием пранарода, в котором нашла выражение маккавейская ненависть ко всему чуждому и иноверному, следует вступление Александра в Париж, Священный Союз и вхождение России в «европейский концерт» великих западных держав». 
В народной толще русскость сохранялась, европейская культура отторгалась; более того, отторжение такой культуры стихийно перерастало в ненависть к самой Европе: «Народу, предназначением которого было еще на продолжении поколений жить вне истории, была навязана искусственная и неподлинная история… Все, что возникло вокруг, с самой той поры воспринималось подлинной русскостью как отрава и ложь. Настоящая апокалипсическая ненависть направляется против Европы…». 
Рассматривая русскую историю, Шпенглер проводит параллели с европейской историей. По его концепции европейская культура стала зарождаться, складываться на рубеже первого и второго тысячелетий. А до этого у Европы была предыстория, которую Шпенглер, прежде всего, ассоциирует с «франкской эпохой» (500-900). В концепции Шпенглера Карл Великий оказывается «современником» Петра Великого.

Два мира Петровской Руси. Равнина как символ русской души 

Псевдоморфоза Петровской Руси выразилась в том, что она стала представлять собой как бы два мира. Первый – верхний, чужой, цивилизованный, проникший с Запада. Шпенглер его называет «городским». Применительно к России образом первого мира выступает Петербург. Второй мир – нижний, сельский, «органичный», глубинная Россия. Шпенглер смотрит на эти два мира через призму экономики и денег. Первый, городской мир связан с капиталом, поражен жаждой наживы. Во втором мире отношение к деньгам настороженное; где деньги – там искушение, а где искушение – там грех. Почерпнув некоторые представления о втором мире из Толстого, Достоевского и даже Горького, Шпенглер заключает, что «деньги ради денег» в представлении простого народа – кощунство. Российский псевдоморфоз, как сказал Шпенглер, заключался в том, что «первобытную русскую душу» втиснули в «чуждые формы высокого барокко, затем Просвещения, а затем – XIX столетия». Народу «была навязана искусственная и неподлинная история».
Русский человек не бунтует против европейской культуры, но своим нутром он ее не принимает. Шпенглер объясняет, в чем отличие русского человека от европейца. Прежде всего, отталкиваясь от различий прасимволов.
В первом томе «Заката Европы» (раздел «Символика картины мира и проблема пространства») О. Шпенглер вводит принципиально новое, загадочное и не совсем ясное понятие – прасимвол культуры. Приставка «пра» означает, что речь идет об исходном, базовом символе. О. Шпенглер пишет: «Символы суть чувственные знаки, последние, неделимые, а главное, невольные впечатления, имеющие определенное значение. Символ есть некая черта действительности, с непосредственной внутренней достоверностью обозначающая для чувственно-бодрствующих людей нечто такое, что не может быть сообщено рассудочным путем». Его нельзя изложить словами или понятийно, это своего рода тайна, понятная лишь человеку, принадлежащему к данной культуре. Прасимвол кроется во всех элементах конкретной культуры – в религии, мифах, идеалах, в форме государства, живописи, музыке, архитектуре, науке и т.д. (6). 
Прасимвол русского духа – равнина, степь, бескрайние просторы. Прасимвол европейской культуры – небо, высота, уходящая в бесконечную высь вертикаль. Если европеец смотрит «вверх», то русский смотрит «вдаль» – на горизонт. 

Продолжение следует.

Примечания:

1. Исследователь творчества Шпенглера Б.А. Старостин отмечает: «Подсчитано, что России Шпенглер посвятил больше страниц, чем любой другой стране, за исключением Германии» (Старостин Б. А. Историософия Шпенглера и наше время // Европейский альманах: История. Традиция. Культура. М.: Наука, 1991).

2. Аверинцев С. С. «Морфология культуры» Освальда Шпенглера // Вопросы литературы. №1, 1968.

3. Наш отечественный философ Н.А. Хренов в своей интересной статье о Шпенглере сравнил этого немецкого философа с Коперником (Хренов Н.А. Незавершенный диалог: отношения России и Запада, какими они казались О. Шпенглеру в начале ХХ века. (К столетию выхода книги О. Шпенглера «Закат Европы»)// Научный электронный журнал. Философические письма. Русско-европейский диалог. Том (2) №1–2019 https://phillet.hse.ru/article/view/9872). На мой взгляд, сравнение не очень удачное. Ибо Коперник как раз доказывал гелиоцентрическое устройство той части космоса, которую мы называем «солнечной системой». Скорее Шпенглер, наоборот, низвергает «гелиоцентрические» представления об устройстве мира. Т.е. идею европоцентризма.

4. Хренов Н.А. Незавершенный диалог: отношения России и Запада, какими они казались О. Шпенглеру в начале ХХ века. (К столетию выхода книги О. Шпенглера «Закат Европы»).

5. Вавилонская, Арабо-византийская, Египетская, Индийская, Китайская, Майанская (Мексиканская), Греко-римская (Античная), Западноевропейская.

6. В своей работе Шпенглер прасимвол обозначает немецким словом Gestalt. 

Художник: Илья Глазунов.