Ангел-хранитель «Народной воли»

Ангел-хранитель «Народной воли»

В борьбе с революционным движением Департамент полиции широко использовал внедрение в революционные организации своих агентов. Революционеры выслеживали провокаторов и уничтожали. Однако было и обратное: два года в Третьем отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а затем в Департаменте полиции служил народоволец Николай Клеточников. Он не был жандармом, внезапно проникнувшимся революционными идеями, нет, Клеточников пошёл на работу в охранку по заданию организации.

Волонтёр революции

В ноябре 1878 года слушательницы Бестужевских высших женских курсов сообщили члену организации «Земля и воля» Н. Морозову, что молодой человек ищет связи с революционерами. «Земля и воля» насчитывала всего около 200 активных членов, но каждый из них готов был погибнуть за счастье народа. Неформальный лидер организации Александр Михайлов решил лично встретиться с юношей, желающим положить свою жизнь на алтарь революции.
К его удивлению и разочарованию «юноша-студент» оказался 30-летним человеком, худым, сутулым, с жидкими волосами, уже тронутыми сединой, с негромким глухим голосом. «Кажется, он ещё и чахоточный», – подумал Михайлов и не ошибся – молодой человек болел туберкулёзом. 
К своим 32 годам уроженец Пензы Николай Клеточников успел дважды посидеть на студенческой скамье в Московском и Петербургском университетах и 10 лет отслужить мелким чиновником в Крыму. Это была уже сформировавшаяся личность, с устоявшимися убеждениями. Решение уйти в революцию было не спонтанным порывом, а результатом длительных раздумий, жизненных наблюдений. 
«Дайте мне опасное дело!» – попросил Клеточников Михайлова.
«Знаете, – ответил Михайлов, – в боевики вы не годитесь. Но у меня для Вас есть другое не менее важное дело». 

«Важное дело»

– На Невском некая Кутузова сдаёт меблированные комнаты, – объяснял суть «дела» Михайлов. – Хозяйка любит передовые идеи, симпатизирует прогрессивной молодежи и даже иногда жертвует небольшие суммы на «народное дело». Но вот что странно: её постояльцы часто попадают в поле зрения полиции, их арестовывают, у них проводят обыски. Есть подозрение, что Кутузова связана с Третьим отделением. Надо это выяснить. Это может сделать только человек с жизненным опытом, хладнокровный, умеющий скрывать свои чувства. И что не менее важно, с легальным паспортом и незапятнанной биографией – если Кутузова связана С Третьим отделением, полиция наверняка проверит и человека, и документы. Короче, это можете сделать только Вы.
Через несколько дней в комнатах г-жи Кутузовой поселился новый постоялец – приехавший из Симферополя молодой человек, мечтающий найти место чиновника в одном из столичных департаментов.
Клеточников подметил, что Кутузова любит играть в карты и безумно радуется малейшему выигрышу. Он стал проводил в компании хозяйки все вечера, проигрывая ей 1-2 рубля, изображая из себя верноподданного провинциала. Через две недели он решил, что «пора» и проиграл сразу 10 рублей. Рассчитавшись, Николай печально поведал хозяйке, что скоро уезжает обратно в Крым: надежды найти место не оправдались, деньги кончились.
– Да и столичные настроения мне не нравятся. Вот и Вы, Анна Петровна, умная женщина, а потворствуете стриженным курсисткам. Нехорошо!
И крепость пала:
– Знаете, – ответила ему Кутузова, – а, пожалуй, я могу помочь вам с местом. Мой племянник служит в Третьем отделении. Могу Вас порекомендовать. 
– Я подумаю, – ответил Клеточников просто потому, что требовалось играть роль до конца.

Предложение Михайлова

– И что Вы ответили? – спросил Михайлов.
– Я ответил «подумаю», – пожал плечами Клеточников.
– А знаете что, соглашайтесь. 
– Мне – в шпики?! – возмутился Клеточников.
– Поверьте, Николай Михайлович, – мягко сказал Михайлов, – работая в Третьем отделении вы принесёте нашему делу куда больше пользы, чем бросая бомбы. 
Александр Михайлов и сам не подозревал, насколько он окажется прав.
Племянником Кутузовой оказался полковник Гусев, помощник начальника агентуры Третьего отделения генерала Кириллова. Побеседовав с соискателем должности агента, Гусев дал команду проверить прошлое Клеточникова – и полетели запросы в Пензу, Ялту, Симферополь. Отовсюду приходило «не участвовал», «не числится», «замечен не был». 25 января 1879 года Клеточникову объявили, что он зачислен в Третье отделение «агентом по вольному найму» с окладом 30 рублей. «Тридцать сребреников», – горько усмехнулся про себя Клеточников.

Агент Третьего отделения

Начал Клеточников с того, что обратился к студенту Ребикову, уже стоявшему на учёте в полиции как «неблагонадёжный» и ожидавшему со дня на день высылки из столицы, с необычным предложением стать объектом наблюдения полиции:
– Если за Вами начнут слежку, высылку отложат и Вы успеете окончить свою учёбу в университете. 
Ребиков этому только обрадовался. Теперь он с увлечением сочинял доносы на самого себя, вкладывая в свои уста неясные многозначительные намёки о знакомстве с «настоящими борцами», а Клеточников переписывал их и относил своему начальству. Кириллов с интересом читал отчёты агента и приказывал продолжать слежку.
В феврале 1879 года Клеточников пришёл на встречу с Михайловым взбудораженный.
– Вчера познакомился с «коллегой», – сообщил он Михайлову. – Вам фамилия Рейнштейн ничего не говорит? 
Фамилия была Михайлову знакома: петербургский слесарь Николай Рейнштейн, член «Северного союза русских рабочих» считался убеждённым революционером, знал многое и многих.
– Вы уверены?
– К сожалению, да. Что с ним будет?
– Забудьте о нём. Спасибо, – Михайлов крепко пожал Клеточникову руку.
5 марта начальнику агентуры Третьего отделения Кириллову доложили, что в Москве в гостинице Мильгрен найден труп одного из самых эффективных агентов. На теле была записка «Смерть иудам-предателям!»
К марту Клеточников как агент окончательно разочаровал своё начальство. Слежка за Ребиковым ничего не давала, и Кириллов склонялся к мысли, что «дело Ребикова» – пустышка. (Его вышлют из Петербурга летом, студент к этому времени успеет сдать выпускные экзамены и покинет столицу дипломированным специалистом, за что будет сердечно благодарить Клеточникова.) Над Клеточниковым нависла угроза увольнения, но ни Михайлов, ни сам Клеточников не были в этом заинтересованы. Клеточников напряжённо искал способ остаться на работе в Третьем отделении.

Ценность искусства каллиграфии

В конце XIX века не было ни ксероксов, ни копировальных машин, ни иной множительной техники. Все документы множились и копировались вручную многочисленными переписчиками. Умение красиво и разборчиво писать ценилось очень высоко. Николай Клеточников, обладавший потрясающим каллиграфическим почерком, предложил начальству свои услуги в качестве чиновника для письма. Кириллов, ознакомившись с написанным Клеточниковым документом, пришёл в восторг, и агент был переведён на письменную работу. 
На новом месте Клеточников, имевший 10-летний опыт чиновничьей работы, оказался как рыба в воде. Начальник агентуры Третьего отделения генерал не мог нарадоваться: молчаливый Клеточников, первый приходящий на службу и последний уходящий домой, был мечтой любого начальства. Кириллов ценил усердного чиновника, постоянно отмечал его денежными премиями, а в апреле 1880 года Клеточникову был пожалован орден Станислава 3-й степени. 

Две карьеры Клеточникова

В августе 1880 года Третье отделение упразднили. Функции политического сыска были переданы Третьему (секретному) делопроизводству Департамента полиции. Возглавивший делопроизводство генерал Кириллов взял с собой лучших сотрудников Третьего отделения. Клеточников стал помощником делопроизводителя 3-го делопроизводства, для такого чиновника в Департаменте полиции не было никаких тайн, абсолютно.
Одновременно реорганизовалась «Земля и воля». Михайлов и наиболее радикально настроенные «землевольцы» образовали организацию «Народная воля». Клеточников стал членом исполнительного комитета – руководящего органа организации.

Что «сдавал» Клеточников

Каждый вечер Клеточников, обладавший кроме прочего феноменальной памятью, придя домой, садился за стол и по памяти восстанавливал прошедшие через его руки документы. Мелкие строчки ложились на бумагу: «Агент Анкар. Среднего роста, волосы курчавые, чёрные, борода бритая, лицо худощавое, длинное, нос прямой, длинный, выражение лица суровое. Агент Альтов…». Записи он передавал Михайлову. В особенных случаях Клеточников шёл сразу на конспиративную квартиру: «Пришёл приказ об арестах». Садился в кресло, закрывал глаза: «Записывайте. А. А. Александров, Е. И. Уткин, Г. В. Бардин, Е. А. Ольхович, А.А. Черкасов…»
Через Клеточникова проходили наисекретнейшие документы: приказы о предстоящих арестах и обысках, о слежке, списки ВСЕХ агентов – столичных, провинциальных, зарубежных (клички, фамилии, приметы, адреса), показания арестованных (названные ими фамилии, явки, адреса). Предупреждённые об арестах революционеры скрывались, обыски ничего не давали, агенты работали вхолостую, проводимые полицией операции оказывались малоэффективными. «Ангелом-хранителем организации» называл Клеточникова руководитель «Народной воли» Михайлов.

Самая хранимая тайна организации

Если Клеточников охранял организацию, то организация охраняла Клеточникова. Михайлов был фанатиком конспирации и делал всё, чтобы оградить товарища даже от малейшей случайности. О роли Клеточникова знал самый узкий круг лиц. Встречи происходили на квартире Натальи Оловянниковой, которой категорически было запрещено заниматься любой революционной работой, её задачей было содержать квартиру, находящуюся вне подозрения полиции. К Оловянниковой имели право приходить только Михайлов и Морозов. Листки, который приносил Клеточников, переписывались и тут же уничтожались.
Однако от случайностей не застрахован никто, были аресты, были провалы. 28 ноября 1880 года в фотоателье на Невском был опознан и арестован Михайлов. 

Охранка в деле

В декабре 1880 года арестованный народоволец Иван Окладский с целью облегчить свою участь начал давать показания начальнику петербургского охранного отделения Комарову. Тот, желая снять сливки самолично, ничего не сообщил вышестоящему начальству о признательных показаниях Окладского и начал розыскные мероприятия на свой страх и риск. 
Окладский назвал несколько фамилий, под которыми, используя поддельные паспорта, жили народовольцы. Комаров дал указанием проверить судьбу паспортов. Михайлов категорически запрещал использовать один и тот же паспорт дважды, их полагалось уничтожать. Но после ареста Михайлова дисциплина в «Народной воле» ослабла и паспорт на имя Василия Агаческулова был выдан народовольцу Фриденсону. 
24 января Комарову доложили: некто Агаческулов отметился в полицейском участке Петербурга как проживающий на Казанской улице в доме № 38. В тот же день «Агаческулов» был арестован, на его квартире была оставлена засада. 
25 января был задержан пришедший на квартиру некто Кошурников. Всего несколько часов потребовалось полиции, чтобы установить, что задержанный – разыскиваемый полицией член исполнительного комитета «Народной воли» Александр Баранников.
По приказу Комарова собрали дворников со всего Петербурга. Они чередой шли мимо арестованного и наконец один остановился: «Ваше благородие, мой жилец. Адрес его стало быть таков…» Комаров расплылся в улыбке: было о чём докладывать в департамент.

28 января 1881 года

Клеточников дважды прочитал документ: арестован член исполнительного комитета Баранников, на его квартире организована засада! В этот вечер Клеточников вопреки обыкновению покинул место службы одним из первых, он спешил на квартиру члена исполнительного комитета Колодкевича, чтобы предупредить того об опасности, нависшей над организацией. 
Клеточников не знал, что в тот день по заданию комитета народоволка Анна Корбан трижды приходила к нему, чтобы сообщить: на квартире Баранникова схвачен Колодкевич, его квартира провалена. Не дождавшись хозяина, Анна оставила записку с просьбой о срочной встрече. Но Клеточников домой не зашёл. Около 6 часов вечера он постучал в дверь Колодкевича, где полиция уже вторые сутки ждала гостей.

20 осужденных

Суд начался 9 февраля 1882 года. На скамье сидели 11 членов исполнительного комитета «Народной воли» и 9 рядовых членов. Генерал Г. Г. Кириллов сквозь зубы свидетельствовал: «Клеточников в продолжение всей своей службы отличался особенным усердием и пользовался полным доверием начальства, ему давались в переписку совершенно секретные записки и бумаги». 
15 февраля был оглашён приговор: Клеточников оказался в числе 10 приговорённых к смерти с заменой оной пожизненным заключением в Петропавловской крепости. Режим содержания был суров: камеры круглый год не отапливались, никаких прогулок, никаких свиданий, никаких писем, никакой физической работы, однообразное и скверное питание, из книг только библия. Не удивительно, что не прошло и года, как большинство узников болели цингой и туберкулёзом. 3 июля 1883 года Николай Клеточников в знак протеста против нечеловеческих условий содержания объявил голодовку. 13 июля (25 июля по новому стилю) он умер.