Немецкий офицер глазами русского анархиста

Главным трудом жизни идеолога и практика русского анархизма Михаила Александровича Бакунина (1814–1876) стала книга «Государственность и анархия». Написанная в Цюрихе и опубликованная Издательством Кембриджского университета в1873 году, в своё время она вызвала оживлённые отклики. В ней были изложены взгляды Бакунина на власть и анархию, много внимания уделялось русской государственности, революции и социалистическому идеалу. 
Заявленная теоретическим исследованием, книга уже на время её появления получила не столько научное, сколько литературно-публицистическое звучание. Именно это звучание, вызванное многолетним наблюдением автором быта и нравов людей западной культуры, а не рокот противоречивой бунтарской программы привлекло моё внимание. Наверно, не случайно определённые наблюдения Бакунина вызвали у меня интерес и заставили провести некоторые параллели с прошлым и настоящим. Это естественно, поскольку в обществе происходит пересмотр основ взаимоотношений между Россией и «коллективным Западом», сложившихся за последние тридцать лет.

Сомнения в справедливости основ этих взаимоотношений возникли уже в 1990-х годах, когда после поражения СССР в «холодной войне» расширение НАТО на Восток не прекратилось, а усилилось. Окончательно сомнения рассеялись после начала Россией Специальной военной операции на Украине с целью защиты Донбасса от националистического режима, 8 лет терроризирующего людей за то, что они настаивают на праве говорить на русском языке. 
Как только началась СВО (24.02.2022), Россия столкнулась с военной мощью коллективного Запада, снабжающего Украину вооружением, разведданными, финансами и оказывающего ей информационно-пропагандистскую поддержку. На этом фоне в странах Запада развернулась широкая русофобская кампания. От госслужащих, политиков и общественных деятелей послышались настойчивые требования об отмене русской культуры во всех её проявлениях. В быту начались преследования людей, говорящих на русском языке, стали нередки случаи хулиганства применительно к ним, их имуществу. Примеры русофобии, дискриминации и по существу расизма продолжают множиться. 

Для молодого поколения россиян такое отношение к ним «открытого общества», которое десятилетиями декларировало «мир без границ» и равенство наций, стало настоящим шоком. Людям старшего поколения, которые в советской школе изучали историю Великой Отечественной войны, читали книги, смотрели многие фильмы о ней, слышали от родственников рассказы, с какой жестокостью во время войны объединённая гитлеровская Европа относилась к мирным советским людям – к «унтерменшам-недочеловекам», – такой поворот не был столь неожиданным. 
За всё время постсоветской России её граждане привыкли воспринимать историю своей страны исключительно чередою кровавых эпох – Ивана Грозного, Петра I, и конечно, Сталина – правителей крайне бесчеловечных к своему народу. Такую кошмарную картину рисовали историки и деятели культуры на субсидии зарубежных «благотворительных фондов». Не покладая рук, старались и «полезные идиоты», безвозмездно готовые в борьбе за всё хорошее против всего плохого не оставить камня на камне от своей страны. Эти люди внушали нашим гражданам мысль об исконном человеколюбии западного человека. 
Подобные совершенно лживые мысли последовательно и доказательно разоблачали историки патриотического и государственнического направления, что всё же недостаточно известно широкому кругу. Правда, в последнее время стало больше публиковаться материалов по истории России с более объективной точки зрения. Мне же показалось, что в деле прояснения картины истинного отношения «коллективного Запада» к народам России, в частности, было бы любопытно ознакомиться с опытом явного противника российской государственности, то есть Михаила Бакунина.

Так, Бакунин в книге «Государственность и анархия» на примере образа немецкого офицера своего времени, по сути, обрисовал военного человека того самого «коллективного Запада», сообщества, которое сейчас в XXI веке провозгласило себя непримиримым врагом России. В определённом смысле объект наблюдения Бакунина – тип немецкого офицера – это ментальный предок военнослужащих НАТО и, как выяснилось в недавней истории и подтверждается современностью, он же и есть образец для националистических формирований Украины.
В ХХ веке народы Советского Союза увидели этот страшный образ в его бесчеловечных проявлениях в Первую мировую и в Великую Отечественную войну. Его историческая «репродукция» XXI века – украинские воинские формирования и наёмники из многочисленных стран, воюющих против России, не менее ужасна.
Стремясь к объективности, Бакунин проводил сравнение русских и немецких офицеров середины XIX века. С простой человеческой точки зрения сравнение оказывается не в пользу немцев, делал он вывод на основе своих многолетних наблюдений и собственного армейского опыта офицера российской армии. При этом он признавал справедливым мнение, устоявшееся в либеральной среде, что огромная часть русского офицерства есть грубая, невежественная масса. Её интересы ограничены шагистикой, кутежом, картами, пьянством и чуть ли не узаконенным воровством. Вместе с тем, Бакунин признавал, что среди безалаберности этой массы всегда найдётся сердце, способное полюбить и понять человека и стать другом народа.

В немецком офицерстве автор «Государственности и анархии» не нашёл ничего, в сравнении с русским, кроме формы и регламента, усугублённых лакейским повиновением начальникам и презрительным отношением к народу. По мановению своего государя немецкий офицер готов совершить самые ужасные злодеяния – «сжечь, истребить и перерезать десятки, сотни городов и селений, не только чужих, но даже своих»1. По этой же схеме сегодня происходят бомбардировки и артиллерийские обстрелы городов и сёл Донбасса, и так в течение восьми лет происходило убийство правительством Украины своих граждан.
Бакунин отметил, что всякое народное явление, не укладывающееся в мировоззренческие рамки немецкого офицера, способно довести последнего до бешенства. Если бы ему позволили, если бы приказало начальство, он ревностно и с особой гордостью взял бы на себя роль мучителя и палача. 
Любопытен типичный образ немецкого офицера, нарисованный Бакуниным: 
«Если он молод, вы вместо страшилища с удивлением увидите белокурого юношу, кровь с молоком и с лёгким пушком на рыльце, скромного, тихого и даже застенчивого, и гордого – фанаберия сквозит, – и непременно сентиментального. Он знает наизусть Шиллера и Гёте и вся гуманистическая литература великого прошлого века прошла через его голову, не оставив в ней ни одной человеческой мысли и ни одного человеческого чувства в душе»2. 
Удивительное, насколько точным оказалось это наблюдение. Каким зловещим его подтверждением явились немецкие «меломаны» в нацистской форме. В 1933–1934 годах охранники концлагеря Дахау оглушали заключённых трансляциями опер Вагнера. В созданном в 1937 году концлагере Бухенвальд по ночам транслировались концерты немецкой музыки, лишая заключённых сна и отдыха. Музыкой также заглушали звуки казней и экзекуций.

Бакунин выявил в немецком офицерстве парадоксальное соединение образования и варварства, учёности и лакейства. Это соединение отвратительно и в то же время смешно. 
Примечательно отношение немецкой общественности к специфическому образу своего офицерства. Бюргеры, претерпевая от офицерской корпорации всевозможные оскорбления, «переносят их патриотически», то есть, как должное, поскольку узнают в том собственную природу. «Привилегированные императорские псы» часто кусают их от скуки, что совсем не мешает бюргерам видеть их верным оплотом пангерманского государства. В самом деле, пояснял Бакунин, что может быть лучше и надёжнее в этом деле человека, «соединяющего в себе учёность с хамством, а хамство с храбростью, строгую исполнительность с способностью инициативы, регулярность с зверством и зверство с своеобразной честностью, экзальтацию с редким повиновением воле начальства»?3
Немецкий офицер, делился наблюдениями Бакунин, есть «человек, всегда способный перерезать или перекрошить десятки, сотни, тысячи людей по малейшему знаку начальства, – тихий, скромный, смирный, послушный, всегда навытяжку перед старшими и высокомерный, презрительно-холодный, а когда нужно и жестокий в отношении к солдату»4. 
Публикация этих наблюдений была не огульным наветом, а изобличением безграничной жестокости немецкого офицерства как типа. Доказательством тому – годы Первой и особенно Второй мировой войны, когда многомиллионной жертвой этой жестокости оказалось мирное население Советского Союза и других стран. К документам Нюрнбергского процесса о фактах зверств гитлеровцев и убийств ими населения и военнопленных добавляются новые. В рамках проекта «Без срока давности» ФСБ России продолжает публиковать документы о преступлениях немецких нацистов против человечности в годы оккупации ряда территорий Советского Союза. Также становятся достоянием гласности факты пособничества оккупантам со стороны украинских националистов. В своём рвении в зверствах и истязаниях мирного населения – своих соотечественников – они превзошли немецких карателей. Их идеалом был «сверхчеловек» в офицерской форме СС. Судя по обилию эсэсовской и нацистской эмблематики и соответствующих татуировок на теле, распространённым в украинских войсках, идеал этот для них сегодня ничуть не потускнел.

Бакунин отнюдь не утрировал образ немецкого офицера. Кроме замеченных им бесчеловечных особенностей этого типа, многократно подтверждённых историей, он также отметил и его положительные качества. Он признавал, что немецкий военный мир, который держится на вышеописанной фигуре, имеет перед всем европейским миром огромное преимущество. «Немецкие офицеры, – писал он, – превосходят всех офицеров в мире положительностью и обширностью своих познаний, теоретическим и практическим знанием военного дела, горячею и вполне педантическою преданностью военному ремеслу, точностью, аккуратностью, выдержкою, упорным терпением, а также относительной честностью»5.
Что касается честности. Нельзя не остановиться на замечании Бакунина о некоторых особенностях организации немецкой и русской армии в период написания книги «Государственность и анархия». Он заметил, что благодаря указанным преимуществам немецкого офицера, административный, гражданский и военный контроль немецкой армии «устроен так, что продолжительный обман невозможен. У нас же, напротив, снизу доверху и сверху донизу рука руку моет, вследствие чего дознание истины становится почти невозможным»6. 
Надо признать – констатация возможности продолжительного обмана в российской армии неприятна. Однако обман имел место в Русско-турецкую войну (1877–1878 гг.) и в Русско-японскую (1904–1905 гг.), в Первую мировую (1914–1918 гг.) и в Великую Отечественную (1941–1945 гг.). Положение дел нашей армии в некоторых печальных эпизодах боевых действий в Афганистане и в Чечне получило бы иное разрешение, если бы всегда во главу угла ставилось «дознание истины». Нельзя смотреть сквозь пальцы на то, что у нас часто «снизу доверху и сверху донизу рука руку моет», когда дело идёт о человеческой жизни. В то же время, фактом признания порока мы встаём на путь его исправления. И путь этот должен быть пройден. Вероятность успеха очевидна хотя бы из того, что даже такой непримиримый анти-государственник, как Бакунин, не утверждает, будто дознание истины в разоблачения обмана категорически невозможно, – оно лишь почти невозможно.

В деле дознания истины – о самих себе, о наших партнёрах, о недругах и врагах, мы традиционно излишне доверчивы к зарубежным авторитетам – философам, социологам, политикам и писателям. Да, их стоит изучать, принимать к сведению их взгляды и намерения. Делая это, всё же не надо забывать об отечественных мыслителях и специалистах международных отношений, права, экономики, культуры и искусства. Пусть обращение к ним станет началом опровержения поговорки нет пророка в своём отечестве. Уж если можно и нужно извлечь пользу из опыта Бакунина, ярого противника российской государственности, по освежению в памяти, что из себя представляют военные предки «коллективного Запада», – то сам Бог велит пользоваться трудами на благо России наших патриотических мыслителей и государственных деятелей.

1 Бакунин М. А. Философия, социология, политика. М.: Издательство «Правда», 1989. С. 374 
2 Там же, с. 375
3 Там же, с. 376
4 Там же, с. 376
5 Там же, с. 378
6 Там же, с. 378