Авторы

Впрочем, «если правду вам сказать», постмодернизм тут ни при чём. Здесь, скорее, пушкинское, на все времена – «мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь». Вот и скульптор Евгений Ротанов, давно выбравший образ Александра Блока предметом своих творческих экспериментов, мог обнаружить однажды в кармане лелеемую им фотографию шагающей статуи Сартра и почувствовать себя осенённым идеей композиционного решения монумента Александру Блоку...

Чрезвычайно искажённые пропорции фигуры и её принудительное положение в пространстве вызывают, по меньшей мере, тревогу горожан, а по большому счёту неприятие. Странно было бы ожидать другого от людей, выросших в городе выверенных пропорций. Их культурное зрение воспитано «небесной линией Петербурга», а восприятие скульптуры сформировано произведениями Фальконе и Растрелли, Шубина и Демут-Малиновского, Орловского, Мартоса, Пименова и мастерами советского периода, в частности, Аникушиным...

Почему сегодня сфера торговли, образования, услуг – всё российское информационное поле сплошь усеяно «мёртвыми костями» англицизмов? Не потому ли, что, речь, являясь внешним сопровождением мысли, заслоняясь англицизмами, как бы прикрывает отсутствие самостоятельных мыслей у тех, кто без всякой меры употребляет иностранные слова?..

За всё время постсоветской России её граждане привыкли воспринимать историю своей страны исключительно чередою кровавых эпох – Ивана Грозного, Петра I, и конечно, Сталина – правителей крайне бесчеловечных к своему народу. Такую кошмарную картину рисовали историки и деятели культуры на субсидии зарубежных «благотворительных фондов». Не покладая рук, старались и «полезные идиоты», безвозмездно готовые в борьбе за всё хорошее против всего плохого не оставить камня на камне от своей страны. Эти люди внушали нашим гражданам мысль об исконном человеколюбии западного человека...

Достоевский замечал, что этот вывод – очевидную декларацию русофобии, предъявленную им читателям в «Дневнике писателя» 1880 года, – он не осмеливается вложить в уста всех без исключения российских западников, несмотря на их приверженность либеральным идеям. Однако с горечью восклицает: «Но зато масса-то, масса-то оторвавшихся и отщепенцев, масса-то вашего западничества (а их как песку морского) непременно наскажут в это роде»...

Жил в Ленинграде человек, очарованный магией нулевого пространства, открытого одним пророком, притворившимся художником. Человек этот жил на улице, параллельной Литейному проспекту. В городе диктата прямых линий он написал: есть одна прямая линия, на которой лежит все земное, и только то, что не лежит на ней, свидетельствует о бессмертии...

Если бы не торопливость, то можно было бы заметить, что город основывался не столько как «культурный лабиринт» или город-плац и город казарменных улиц, а что в основе его лежит нечто более сложное, для постижения чего требуется терпение. Стоит вспомнить, что Петербургский текст начинается с молитвы Пресвятой Троице по время закладки города…

Кто-то сказал, что Россия – это не столицы, ибо в Москве и Петербурге Россия начинается на вокзале. Этот образ напомнили мне 27 января 2021 года звуки идущего поезда в начале спектакля «Провинциальные анекдоты», поставленного Алексеем Исполатовым по пьесе Александра Вампилова в театре «Комедианты», а он как раз находится у Московского вокзала Санкт-Петербурга...