На смерть Магомеда Ахмедова

…разводил нежнейшие лирические цветы, в качестве почвы используя собственное сердце:

Осень... Прощанье...
И ветер чистит
Кроны уснувших деревьев вокруг.
Каплями солнца
светятся листья,
Падая в сердце моё, мой друг.
(пер.Н Рачкова)

Горный, складчатый, с густой и грозной историей Дагестан словно раскрывался в поэтических ритмах М. Ахмедова такой нежностью, что и сам шёлк воздуха улыбался благосклонно…

Ахмедов был сгустком литературы: её мускульным пульсом: поэт, прозаик, переводчик; и публицистический перец был доступен ему, и недра лабиринтов литературной критики.
Но в поэзии всегда наиболее отчётливо бьётся сердце человека:

У гор я своих в долгу,
И вот их наказа суть, –
Я слёз сдержать не могу:
– О смерти не позабудь...
Журчат родники, их свет
Тревожит мне часто грудь,
В нём всех уходящих след:
– О смерти не позабудь...
Орлы клекочут от ран,
К Всевышнему лёг их путь.
О, Родина!.. О, Дагестан!..
– О смерти не позабудь...
(пер. Н. Рачкова)

Словно сложно соединяются, сияя мистическими дугами небес: Родина, Дагестан, Всевышний, родники, струящиеся через сердце.
В поэзии М. Ахмедова отчётлив привкус неба.

Тонкость звука ювелирна: он словно льётся через пространства вечности, и время не может тронуть словесное достояние.
Молитвы поэта, исполненные в стихах, своеобразны – их обнажённый нерв трепещет, будто прикасаясь к небесным тропам:

Ты милосерден, Всевышний, знаю, меня поймёшь.
Ты лишь один измеришь жизнь моих горьких слёз,
Жизнь изречённого слова в мире вселенских гроз.
Нет, ничего не прошу я, Ты обо мне не радей.
Разве я сам не вижу, как Ты устал от людей.
Лишь сбереги мою душу тогда, когда в полный рост
И я поднимусь обречённо, шагну на сиратский мост.
(пер. Н. Рачкова)

…которыми и пошёл поэт, пройдя различные земные, воплотив, отлив, как скульптор в бронзе, сердце своё в стихах, в прозе, насадив чудесные словесные сады.