Любимая артистка Сталина

Советское кино

Понять талант – можно. По крайней мере, уверить себя в том, что ты его понимаешь. Понять гения – невозможно. Невозможно изначально. По определению. Разве понимаем мы Солнце, за счёт которого живём, существуем, лучезарной энергией которого питаемся ежедневно?

Она была любимой артисткой Сталина. Интересно, как изменилось бы выражение его обычно невозмутимого лица, если бы он узнал, что та, кого все называли Фаиной Георгиевной Раневской, на самом деле была не Георгиевной, и не Раневской, а Фаиной Григорьевной Фельдман, что отец её – нефтепромышленник и миллионер, который, обладая немалой прозорливостью, в преддверии революции на собственном корабле эмигрировал в Турцию, а её родной брат чуть позже перебрался в Америку и стал там удачливым бизнесменом.

«Компромат» на себя она бережно охраняла от посторонних глаз, что помогло ей не только выжить и уцелеть во времена сталинских репрессий, но и подняться на самую высокую вершину Олимпа советского кинематографа. Почему НКВД не заинтересовалось «непролетарским» происхождением известнейшей актрисы, остаётся лишь загадкой. Загадкой её неординарной личности и Судьбы. Хотя в жизни Фаины Георгиевны было столько загадочного и таинственного, что на её примере можно было бы смело изучать тайну природы человеческой жизни.

Почему она, выросшая в любви и достатке, не последовала вслед за своей семьёй? Почему совсем в юном возрасте, практически без средств к существованию, наперекор всем жизненным обстоятельствам осталась в России? Об этом можно только догадываться. Стала бы она великой актрисой в другой стране? Кто знает… Был сделан Выбор. Тот самый, который рано или поздно приходится делать в жизни каждому из нас, и от которого зависит вся наша дальнейшая Судьба.

Если сказать, что в Советском Союзе Фаина Раневская была популярной актрисой, это значит не сказать ничего. Можно было бы кинуть в огромную толпу людей со всей мощи палку, и там не нашлось бы человека, который не знал бы эту замечательную актрису. Её любили до обожания, смеялись до коликов в животе над фильмами с её участием, говорили голосом её героинь. «Муля, не нервируй меня…» – эти слова из фильма «Подкидыш» стали при жизни артистки народным афоризмом, который повторяли не только евреи. Что может быть лучшим памятником артисту? И мало кто знал, что эту репризу, как и многие другие, запомнившиеся зрителям в полюбившихся фильмах, придумала сама актриса.

Такой успех был тем более поразителен, если учесть, что в кино она не сыграла практически не одной главной роли. В фильмах «Весна», «Подкидыш», «Мечта», «Легкая жизнь», ставших настоящими кинобестселлерами (во многом благодаря именно её участию), она сыграла второстепенные, эпизодические роли. Пожалуй, трудно найти другой столь странный парадокс в истории мирового кинематографа. Но может быть, в этом и есть искусство гения?

Почему её «маленькие» герои в кино становились всенародными любимцами? Быть может, потому, что она НЕ ИГРАЛА, а жила ролью, и её «маленький» человек, её героиня становились на время Фаиной Раневской с той же глубокой иронией к жизни, юмором, насмешкой над собой? Раневская писала в своих дневниках: «Я в последнее время не читаю ни Флобера, ни Мопассана. Это всё о людях, которых они сочинили. А Толстой! Он их знал, он пожимал им руку или не здоровался…»

В отличие от многих «знаменитостей» она не считала для себя зазорным исполнять порой чисто эпизодические роли. «Люблю играть эпизод, он в состоянии выразить больше, чем иная многословная роль», – писала в дневнике актриса.

Любопытно, что великая артистка никогда не учила текста специально. Рассказывала друзьям, что запоминала его, когда начинала жить жизнью своего героя, когда узнавала о нём столько, сколько один человек может знать о другом.

«Евреев просим не волноваться», – говорит главная героиня фильма «Мечта», составляя брачное объявление. «А евреи и не волнуются», – отвечает героиня Раневской. Сколько тоски, печали, невысказанной горечи в этих просто произнесённых словах. Так мог сыграть только человек, испытавший унижение на собственной «шкуре». В то же время утверждать, что Раневская была «национальной» артисткой, было бы совершенно неправильно. Для её значимости, масштаба это было бы слишком мало.

Любопытно, что в кинематограф, принесший ей всенародную любовь и известность, актриса пришла в какой-то мере случайно. До этого она много и весьма успешно играла в театре, но для драматического артиста один театр – всегда мало. Хочется испытать себя перед гораздо большей аудиторией, когда тебе есть что сказать зрителям.

Раневская решила испытать счастья в кино. Как-то раз она собрала все фотографии, на которых была изображена в ролях, сыгранных в периферийных театрах, а их оказалось множество, и отправила на Мосфильм. «Я была наказана за такую нескромность, – рассказывала позже актриса. – Один мой приятель – актёр С. Гартинский, который в то время снимался в кино, чем вызывал во мне чувство чёрной зависти, вернул однажды мои снимки, сказав: "Это никому не нужно – так просили вам передать." Я подумала: "Переживу", но… перестала ходить в кино».

И вновь вмешалась Судьба, которая опять назло жизненным обстоятельствам распорядилась совсем иначе. «Маэстро»–Случай сыграл свою роль. Однажды к ней подошёл приветливый молодой человек и сказал, что видел, как она играла в спектакле «Патетическая соната», после чего загорелся желанием снимать её в кино.

Этот фильм стал первой самостоятельной работой молодого в то время художника Михаила Ромма. К Михаилу Ильичу актриса относилась с трепетной любовью и уважением всю свою жизнь за то, что он привёл её в кинематограф, хотя она и хлебнула там по её словам немало горя.
О талантливых людях часто говорят, что они живут лишь работой. Для Фаины Георгиевны это были не просто слова. В её жизни ничего не было кроме работы – ни семьи, ни детей. Долгие годы она прожила в семье Павлы Леонтьевны Вульф, где совершенно чужие люди стали для неё родными. Своей семьи у неё никогда не было.

Были ли вообще в её жизни мужчины, никто не знает. В архиве актрисы есть письмо, где она писала подруге о своём кратковременном замужестве и даже посылала фото бритоголового мужчины. Но насколько можно доверять данному факту? Позже Раневская никому уже не рассказывала об этом событии, а если и говорила о нём, то насмешливо-отстраненно. «В общем и целом это мероприятие мне крайне не понравилось», – обычно добавляла она. В свою личную жизнь никого не допускала, храня её как «зеницу ока» от чужого взгляда. О любви говорила философски, утверждая, что истинная любовь не имеет никакого отношения к тому, «что делается в постельке».

У неё всегда было на всё собственное, независимое от взглядов общества мнение и собственное суждение. Особенно когда речь шла об искусстве. В жизни и творчестве Фаина Георгиевна была сложным, непростым человеком. На сцене она могла раздавить кого-то и даже не заметить этого. Когда идёт великан, разве видит он муравья? Она искренне и строго относилась ко всему, что называют обыденным словом – работа.

Фильм «Подкидыш», сделавший её известной на весь Советский Союз, не любила, понимая, что он сделан «на потребу дня». В театре в это время актриса играла Вассу Железнову. Когда к ней обращался кто-то из молодых с просьбой помочь пробиться на сцену, отвечала коротко: «Бог поможет». Не желая играть в показную добродетель.

Не менее искренне относилась к людям в обычной жизни. Умела дружить самоотверженно и преданно. Одним из самых близких её друзей была чудесный поэт Анна Андреевна Ахматова. Познакомилась с ней актриса весьма экзотическим способом, вполне отвечающим её неординарной, самобытной личности. Как-то раз, приехав в Петербург, она явилась к ней в дом и сказала: «Вы – мой поэт». Потом они дружили много лет, и во время войны Ахматова отдала свои бумаги Раневской на сохранение.

А вот с другой знаменитостью – артисткой Любовью Орловой – у Фаины Георгиевны отношения складывались не так просто. Обе актрисы были любимыми артистками Сталина. Зная об этом, они понимали свою значимость в советском кинематографе, что сближало и одновременно разъединяло их. И если Орлова по манере, стилю своей игры была больше «западник», то Раневская, наоборот, уходила корнями в отечественную школу киноискусства. Между тем это не мешало двум ярким дарованиям также иметь дружеские и даже в какой-то степени доверительные отношения.

Между тем жизнь великой актрисы по-прежнему оставалась полна парадоксов. Тех самых, от которых люди, близко её знавшие, приходили в полный ужас или полное недоумение. Было совершенно неясно, как можно, имея столь головокружительный успех, такую всенародную любовь и популярность, имея друзей, быть в жизни совершенно одинокой. Она была не просто одинокой, она была страшно одинокой. Страдала, мучилась от одиночества, но… не могла жить иначе.

Жаловалась знакомым на одиночество, и не могла, не хотела (!) ничего изменять в своей жизни. Есть люди, которые любят коллектив и не могут обходиться без ежедневного общения с ним. У неё, как всегда, было всё наоборот. Она ненавидела коллектив, даже самый небольшой, самый маленький. Просто органически не могла в нём находиться.

В последние годы лишь собака была её единственным утешением.
Эрнст Хемингуэй писал, что настоящий художник должен быть одиноким. Быть может, сама Природа, быть может, Свыше охраняли актрису от чьего-либо постоянного присутствия рядом, дабы не расплескать гениальный дар, не разбить его о пороги подводных камней и рифов обыденной жизни?

Говорят, талантливый человек, талантлив во всём, что делает. В отношении Раневской этот философски – жизненный постулат абсолютно верен. Она не только прекрасно играла в кино, ей принадлежит множество афоризмов и смешных выражений, ставших поистине фразами – бестселлерами в кинофильмах с её участием или нашедших своё отражение в её дневниках и записках. А сколько «ходячих» анекдотов связано с её именем в реальной жизни. Еврейскому народу свойственно природное остроумие. Но «шуточки» в кругу родных – одно, а юмор – совсем другое. Раневская не была остроумной, это было само остроумие, сам – живой юмор.

Как – то раз, будучи уже в весьма преклонном возрасте, она на два часа застряла в сломанном лифте вместе с молодым талантливым артистом. Выбравшись, наконец, оттуда наружу, сказала тихим ровным голосом: «Женя, вы, конечно, понимаете, что, пробыв наедине с женщиной столько времени, у вас теперь только одна дорога – со мною в ЗАГС».

Исследователям творчества актрисы повезло – после её смерти остался огромный архив с личными записями и дневниками артистки. Фаина Георгиевна там писала : «Старость – это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность». Как то раз её спросили, почему обладая таким метким словом, она сама не издаст о себе книгу? «Если бы я даже и решилась на подобный шаг, то это была бы книга жалоб», – отвечала она.

Художник: Е. Флёрова.