Об Африке и не только

Сегодня наше политическое и экономическое руководство абсолютно резонно, вызывая восторг и удовлетворение народа, обратило быстрый геополитический взор на весьма перспективный во всех отношениях «черный континент». В советское время мы активно участвовали в жизни стран Африки, боровшихся с колониализмом и расизмом государств «золотого миллиарда», представителей Западной цивилизации как мирового упыря.

Мы иронично хмыкали, когда генеральный секретарь ЦК КПСС произносил с трибуны «Зимбавбе» вместо правильного «Зимбабве», и никто из нас не знал, что 
начальник политотдела 18-й армии полковник Леонид Брежнев сорок раз высаживался с десантом на Малую Землю под Новороссийском и в 1943 г. получил там тяжелейшее челюстное ранение, последствия которого не удалось ликвидировать в течение всех последующих лет.

После распада великой страны СССР мы об Африке как-то подзабыли, почти утратили узы и интересы. Это произошло как по объективным причинам, так и по субъективно-недальновидным, а кто-то скажет, и преступным. Пришло время возвращаться и возвращать. 

В этой связи сам собой напрашивается вопрос: что есть Африка для русского человека? 

Естественно, следует начинать с присутствия образа Африки в отечественной литературе, которая, как мы понимаем, в значительной мере формирует национальное сознание. А где литература, там и кино, мультфильмы, ну и песни, конечно!

Африка наличествует в произведениях Гончарова, Станюковича, Бунина, Набокова… 

Как не вспомнить у Чехова в пьесе «Дядя Ваня» висящую на стене карту Африки! Самое начало четвертого действия:

«Комната Ивана Петровича; тут его спальня, тут же и контора имения. У окна большой стол с приходо-расходными книгами и бумагами всякого рода, конторка, шкапы, весы. Стол поменьше для Астрова; на этом столе принадлежности для рисования, краски; возле папка. Клетка со скворцом. На стене карта Африки, видимо, никому здесь не нужная. Громадный диван, обитый клеенкой. Налево – дверь, ведущая в покои; направо – дверь в сени; подле правой двери положен половик, чтобы не нагрязнили мужики. – Осенний вечер. Тишина.
Телегин и Марина сидят друг против друга и мотают чулочную шерсть.
Телегин: Вы скорее, Марина Тимофеевна, а то сейчас позовут прощаться. Уже приказали лошадей подавать.
Марина: (старается мотать быстрее). Немного осталось.
Телегин: В Харьков уезжают. Там жить будут. ...Поживем, говорит, в Харькове, оглядимся и тогда за вещами пришлем...» 

Думаем, зачем же автору понадобилась такая деталь? Африка «выстреливает» (как знаменитое чеховское ружье?) фактически в финале пьесы:

«Астров: Придется в Рождественом заехать к кузнецу. Не миновать. (Подходит к карте Африки и смотрит на нее.) А, должно быть, в этой самой Африке теперь жарища – страшное дело!
Войницкий: Да, вероятно».

Так или иначе находим «черный континент» или следы его в романах Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен заявить», Александра Проханова «Африканист», киевлянина Бориса Штерна «Эфиоп», повести Василия Белова «Привычное дело» (образ Ивана Африканыча Дрынова), в рассказе Татьяны Толстой «Лимпопо», в проекте поэта Игоря Сида «Мадагаскар», в сказке мультипликатора Федора Хитрука «Каникулы Бонифация», наконец.

И переводы на русский не забудем. Первые публикации художественных произведений, а также африканского фольклора были в России еще в XIX веке и пользовались огромной популярностью. Роман англоязычного африканского писателя Питера Абрахамса «Тропою грома» был рекомендован в Советском Союзе как пособие по изучению английского языка в университетах и школах. 

«В разговоре об Африканском континенте, – замечает Людмила Дудова, член наблюдательного совета Евразийского международного университета, член президиума Совета по русскому языку при Президенте России, – мы чаще всего сталкиваемся с известными с детских лет строчками Чуковского “Не ходите, дети, в Африку гулять…”, совершенно несправедливыми, если вспомнить, что первые упоминания об Африке мы встречаем еще в “Повести временных лет”, что в Африку человек из далеких русских, а потом российских земель хаживал давно».

В самом деле, текст преподобного Нестора Летописца начинается с Африки (современный перевод Д. Лихачева): 

«Вот повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля.
Так начнем повесть сию. 
По потопе трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Хам, Иафет. …Хаму же достался юг: Египет, Эфиопия, соседящая с Индией, и другая Эфиопия, из которой вытекает река эфиопская Красная, текущая на восток, Фивы, Ливия, соседящая с Киринией, Мармария, Сирты, другая Ливия, Нумидия, Масурия, Мавритания, находящаяся напротив Гадира. В его владениях на востоке находятся также: Киликия, Памфилия, Писидия, Мисия, Ликаония, Фригия, Камалия, Ликия, Кария, Лидия, другая Мисия, Троада, Эолида, Вифиния, Старая Фригия и острова некии: Сардиния, Крит, Кипр и река Геона, иначе называемая Нил».

Нельзя не сказать здесь, что мощи святого древнерусского агиографа Нестора Печерского или Нестора Киевского (ок. 1056–1114), упокоенные в Ближних пещерах Киево-Печерской Лавры, сегодня сатанинская киевская власть приготовила к отправке в Ватикан вместе с мощами десятков других угодников.

Да, Африка десятки раз упоминается в гениальных детских хитах Корнея Чуковского, уже, пожалуй, ставших фольклором, – начиная с афоризма «В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы». В Африке разворачиваются события «Бармалея», «Доктора Айболита» и других бессмертных полотен Чуковского.
Бармалей – пират, разбойник и якобы каннибал, орудующий в Африке, впервые появляется в стихотворной сказке «Бармалей» (1925), а позже также в прозаической повести «Доктор Айболит» (1936) и стихотворной «Одолеем Бармалея!» (1942).

А знаете ли вы, что Чуковский в «Крокодиле» спародировал влюбленного в Африку Николая Гумилева, написавшего африканскую поэму размером лермонтовского «Мцыри»!

Африканская тема присутствует – в разных масштабах, аспектах и оттенках, от антирасистского до юмористического – в поэзии Гумилева, Есенина, Маяковского, Маршака, Михалкова, Межирова, в песнях бардов Вертинского, Городницкого, Визбора, Высоцкого.

И – в детской песенной поэзии. «Чудо-остров, чудо-остров, жить на нем легко и просто!» Кто автор этой заводной песенки для взрослых и детей? Разумеется, Шаинский и Энтин! Впервые песня прозвучала в 1970 г., когда вышел на экраны мультфильм «Кораблик». И сегодня дети России с удовольствием отплясывают под музыку «Чунга-Чанга», представляя себя «на Занзибаре, в Калахари и Сахаре».

На слова того же Юрия Энтина его высокоодаренный тезка Чичков написал для советской детворы пользовавшуюся популярностью «Песенку про жирафа». 

А как весь Советский Союз распевал «Песенку Красной Шапочки (из телефильма «Про Красную Шапочку»), которую сочинил блистательный Алексей Рыбников на слова Юлия Кима: «Ах! В Африке реки вот такой ширины!..»

Ну а кто не помнит, что африканские корни имеет «наше всё», Александр Пушкин, уже на два столетия в существенной мере определивший вектор русского литературного языка, в орбиту коего, по удивительному пророчеству поэта, вовлеклись «и гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык».

Большинство исследователей пушкинской родословной родиной Ибрагима (Абрама) Петровича Ганнибала, прадеда поэта, называло Абиссинию (Эфиопию). И эфиопы этим всегда гордились. Однако эта версия о географической родине пушкинской династии постоянно подвергалась сомнению. Весьма известная версия принадлежит писателю Владимиру Набокову, развил ее выпускник Сорбонны бенинский славист Дьёдонне Гнамманку: родиной Ганнибала является рубеж современных Камеруна и Чада, где находился султанат Логон народа котоко, который является потомком цивилизации Сао. На восьмом году жизни прадед Пушкина был похищен вместе с братом и доставлен в Стамбул, откуда в 1705 или 1706 г. Савва Рагузинский привез черных братьев в подарок Петру I, державшему при себе «арапов» и прежде. 

Малой родиной Ганнибала некоторые называют и город Лагон-бирни на севере Камеруна. Ганнибал в своем прошении о выдаче ему диплома на дворянство и утверждении фамильного герба, написанном в 1742 г. на имя императрицы Елизаветы Петровны, отмечал: «Родом я нижайший из Африки, тамошнего знатного дворянства, родился во владении отца моего, в городе Логоне, который и, кроме того, имел под собой еще два города».

Ну и, наконец, сам Пушкин рассказывает в стихотворении «Моя родословная» (1830):

Решил Фиглярин, сидя дома,
Что черный дед мой Ганнибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкиперу попал.

Сей шкипер был тот шкипер славный,
Кем наша двинулась земля,
Кто придал мощно бег державный
Рулю родного корабля.

Сей шкипер деду был доступен,
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.

И был отец он Ганнибала,
Пред кем средь чесменских пучин
Громада кораблей вспылала
И пал впервые Наварин.

Африканские мотивы в творчестве Пушкина – это и строка «Потомок негров безобразный», и ремарка в маленькой трагедии «Пир во время чумы»: «Едет телега, наполненная мертвыми телами. Негр управляет ею». Известна также фонетическая шутка насчет места в первой главе романа в стихах «Евгений Онегин», где упоминается «тамтам под сению кулис» (в оригинале «там, там под сению кулис»).
В самой Африке ни о великом писателе, ни тем более о его великом предке не забывают. Не столь давно африканские ученые установили, что прадед русского поэта Ибрагим Ганнибал родился в деревне недалеко от Асмэры – столицы Эритреи, государства в Северо-Восточной Африке, граничащего с Суданом, Джибти и Эфиопией. Эритрейцы после обретения в 1993 г. независимости решили открыть музей «русского африканца». Музея пока нет, однако памятник Пушкину в столице был воздвигнут. 

В конце июля с.г. сообщалось, что и в Камеруне появится памятник поэту. Такое решение озвучили на сессии «Развитие движения русофилов в Африке» во время саммита «Россия – Африка». Как сообщил лидер национального движения русофилов в Болгарии Николай Малинов, памятник должен появиться в городе Логан. «Русские люди знают, что Пушкин – это величайший русский поэт, основоположник не только современного русского языка, но и национальной русской литературы. Для африканцев это важный момент – они находятся в процессе создания своих национальных литератур. И Пушкин – пример и модель для африканских писателей», – сказал Д. Гнамманку.

Романическую фамильную историю своего весьма яркого и разносторонне одаренного африканского прадеда по материнской линии (между прочим, принца!) «Арап Петра Великого» Пушкин не дописал, и мы помним резонансное появление мосфильмовской ленты 1976-го года режиссера Александра Митты «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», снятой «по мотивам пушкинской прозы» (сценарий – Дунский, Фрид и Митта) с неожиданным Владимиром Высоцким в роли Ибрагима Ганнибала. Похоже, выбором всесоюзного барда на главную роль режиссер тем самым дал обществу метафору инаковости (диссидентства?), «не такого, как все», «черной вороны» среди белых, «интеллигентного человека в неинтеллигентном мире». Под музыку, разумеется, неизменного Альфреда Шнитке. Даром что Ибрагим Ганнибал никогда не был женат на русской девушке – в 1731 г. он женился на гречанке Евдокии Андреевне Диопер, а в 1736 г. – на Христине Шеберг, прабабушке Пушкина.

Страсти вокруг «арапа» Митты разыгрались воистину африканские. Нобелиант Михаил Шолохов направил письмо Л. И. Брежневу, резко отрицательно оценив фильм, «в котором открыто унижается достоинство русской нации, оплевываются прогрессивные начинания Петра I, осмеиваются русская история и наш народ», утверждая, что посредством фильма «ведет атаку на русскую культуру мировой сионизм, как зарубежный, так и внутренний».

Существует суждение, что Император Петр, многому учившийся у Европы, является камнем преткновенным русской истории. И ломка им «через колено» нашей Церкви, растерзание патриархальной Руси, насаждение западничества определили последовавшую многовековую смуту в русском национальном сознании, не завершившуюся по сей день. Провиденциальность же незавершенности романа «Арап Петра Великого», а также недопроясненности пушкинским гением собственно фигуры Петра I в отечественной истории, видимо, в том и состоит, чтоб нам осуществить страшный, пожалуй, даже апофатический путь, который мы прошли и проходим. 

Как видим, разговор об Африке дает повод и к неожиданным поворотам, и к более обильным речам.

Гравюры Станислава Косенкова.