Мой Мариуполь возвращается

Моя мама со своей подругой ходила в детский сад в Богучаре Воронежской области, страшно сказать, в 1942-м году, еще до оккупации города фашистами (к слову, это были преимущественно итальянцы). Русским девочкам было по семь лет. Долгие десятилетия, до кончины моей мамы в 2017 г., они сохраняли теплейшую дружбу, хотя мама жила то под Пермью, то в Харькове, то последние 55 лет в Белгороде, а подруга ее, ставшая медсестрой, все годы после Великой Отечественной прожила в Мариуполе. Сохранилась их обильная переписка.

Когда мне было 10 лет, мы летом гостили у семьи маминой подруги — в частном доме с абрикосовым садиком, у окраины города, в той части, что ближе к поселку Широкино.

Мы помним о мариупольском 2014 г. — и о трагической стрельбе укронацистов по протестующим горожанам, и об уничтожении ими управления милиции, из которого отстреливались несогласные с русофобским госпереворотом милиционеры, и о полном выходе отрядов наци из города, и как преступно, по мутному сговору с темными укровладельцами завода «Азовсталь», мы тогда в Мариуполь войска ополчения ДНР не ввели. И не слышно, чтоб кто-то, отвечавший за это направление, был наказан (не говорю расстрелян). Как и за слив всего Левобережья Днепра в 2014-м, когда всё далось бы намного меньшей кровью, чем сейчас: и легитимного президента Януковича следовало загнать в Харьков или его родное Енакиево, и свидетельствую: в Харькове руководство, силовики и бизнесмены в большинстве были настроены пророссийски. 

Близ Широкино бои шли с 2015 г. По моей тревожной просьбе родичи из Харькова звонили в Мариуполь, и друзья нам рассказывали, что постоянно слышат взрывы, перестрелки, что в подвале, где они прячутся во время военных обострений, у них уже давно стоят раскладушки с постелями, запасы воды. Муж маминой подруги скончался тем летом.

Потом нацисты установили в городе жесткий режим террора, оттуда доходила жуткая, не вместимая рассудком информация, и мы звонить перестали, дабы не навредить друзьям.

Особо тревожным стало время неизвестности после начала СВО.

Сейчас связь восстановлена. И мы узнали, что большой семье пришлось хлебнуть много чего. Старшая дочь маминой подруги, моя ровесница, чья квартира находится в пятиэтажке в центре города, рассказала, что во время боев за Мариуполь приходилось готовить еду на костре во дворе, когда повсюду свистали пули, гранатометные «выстрелы», а по окнам стреляли танки. Квартиры одного из четырех подъездов их пятиэтажки полностью выгорели. Повезло, если сравнивать со многими домами, разрушенными полностью или частично. Когда появилась возможность, семья старшей дочери выехала в Ростов-на-Дону, к друзьям. К сожалению, захватить с собой 87-летнюю маму возможности не было. С огромным сожалением мама отправилась с семьей младшей дочери в Киев, куда ехать совсем не хотела. У дочерей возникли идеологические разногласия, что произошло во многих семьях в бывшей УССР, — слишком долго и эффективно людям промывали мозги и сердца русофобским «европейским» содержимым.

В конце нынешнего июня старшая дочь с мужем вернулась в свою мариупольскую пятиэтажку. Рассказывает, что сгоревшие подъезды интенсивно ремонтируются, как и многие поврежденные дома, что во всем доме капитально заменен тепловой контур (стояки отопления), что вода есть, электричество есть (хотя часто отключают), но нет пока газа, и в их четырехподъездном доме сейчас живет от силы полтора десятка семей, что «быстрее бы прошел переходный период, а то сейчас законы странные — ДНР». 

Она прислала свои любительские (что особо ценно!) снимки разбитых, восстановленных и новых строений, коими делюсь здесь.

Художник: А. Овсянников.