Продразвёрстка: как Советская власть приучала крестьянство к налоговой дисциплине и гражданскому сознанию

О продразвёрстке сложено немало антисоветско-либеральных «страшилок», призванных извратить истинную суть этой акции – мобилизационной меры в условиях военного положения, широко применяемой в истории и до, и после периода Гражданской войны в России.

Формальным стартом продразвёрстки чаще всего называют 11 января 1919 года, когда Совнарком РСФСР издал Постановление о развёрстке хлебов и фуража, подлежащих отчуждению для удовлетворения потребностей Красной Армии и бесхлебных районов.
А дальше, обычно со стороны либеральных историков и мнящих себя таковыми всевозможных «знатоков», следует красочное изложение леденящих душу сюжетов, основным содержанием которых являются «зверства» продотрядов. В таких историях живописуется, как «бессердечные большевики» забирали последнее, обрекая несчастных крестьян на голодную смерть. 
Действительно, определённые меры принуждения к отказывающимся добровольно сдавать хлеб Советской власти применять приходилось.
Но, как известно, любое государство аппарат принуждения имеет и применяет, в том числе в виде налогов, сборов, повинностей и т.д. 

Первая продразвёрстка в России началась отнюдь не при советской власти, но ещё при власти последнего царя Николая II в декабре 1916 года.
В докладной записке императору в сентябре 1916 г. члены Воронежского биржевого комитета писали: «Мы считаем необходимым обратить особое внимание на то, что кризис пшеничный и мучной наступили бы значительно раньше, если бы в распоряжении торговли и промышленности не оказалось некоторого неприкосновенного запаса пшеницы в виде очередного груза, лежавшего на железнодорожных станциях, в ожидании погрузки с 1915 г. и даже с 1914 г., – и если бы министерство земледелия не отпустило в 1916 г. мельницам пшеницы из своего запаса <...> и предназначавшегося своевременно вовсе не для продовольствия населения, а для других целей». Здесь же  подчёркивалось, что причиной начавшегося продовольственного кризиса стало «проникновение на село рыночных отношений». Дескать, наученные «азам рынка» землепашцы стали придерживать зерно и другие продукты, ожидая получить за них с ростом цен ещё большую прибыль.

Но в условиях войны царскому правительству пришлось нарушить «святые» законы рынка и требовать от земледельцев продавать зерно по «твёрдым» (заведомо более низким по отношению к рыночным) ценам, чтобы кормить армию и обеспечивать мало-мальски сносный «продовольственный минимум» горожанам. 
Затея эта успеха не имела. И «бумажная волокита» со стороны земских ведомств, и якобы нерешительность тогдашних «силовиков» сыграли в этом отнюдь не главную роль. Дело в том, что в «России, которую мы потеряли», 90% товарного зерна производили крупные помещичьи хозяйства и «крепкие хозяева» (кулаки), составлявшие даже после провалившейся столыпинской реформы всего лишь несколько процентов сельского населения.
Остальные – бедняки и большинство тоже немногочисленных «середняков» лишнего зерна на продажу просто не имели. Его хватало лишь для обеспечения скромных потребностей собственных семей, как и несколько веков назад за счёт натурального хозяйства, а не за счёт товарно-денежного обмена с горожанами.
Ну а раз товарного зерна нет, то и «развёрстывать» его, хоть по твёрдым, хоть по рыночным ценам, не получится. Разве что отбирая у людей последнее, обрекая их тем самым на голод, а то и на голодную смерть.
Ну а брать по «твёрдым ценам» продовольствие у сельской крупной (помещики) или средней (кулаки) буржуазии – значило бы задеть существенные интересы главной социальной опоры, на что государство не решилось. 
Впрочем, сменившее царя Временное Правительство, хотя формально продразвёрстку и продолжило, но также её провалило. Поскольку опиралось на интересы всё той же буржуазии, в том числе и сельскохозяйственной.

Итогом ещё больше усугубившегося кризиса, в том числе и продовольственного, стал исторический выстрел «Авроры». Благодаря революционным реформам, в жизни российского крестьянства произошли радикальные изменения, главным из которых стало наделение крестьян удовлетворительной площадью обрабатываемой земли. Это было осуществимо лишь путём конфискации и передела земель помещичьих, чего не решились сделать ни царь, ни якобы социалист и революционер Керенский. 
Именно после Октября в стране появилась внушительная масса производителей товарного зерна: «середняками» стало около 50-60% крестьян – бывших бедняков. 
Вот только вместе с выросшими наделами и благосостоянием эта группа (не считая и так приверженной сходной философии кулаков) научилась и рыночным принципам ведения хозяйства. Дескать, зачем продавать зерно государственным заготовителям задёшево, если можно его придержать и продать подороже. Или хотя бы обменять на нужные промышленные товары. 
Наделение Советской властью невиданным ранее количеством земли заметная часть прежде влачившей жалкое бедняцкое существование крестьянской массы восприняло как нечто должное и само собой разумеющееся. А вот понимания того, что и Советская власть тоже нуждается в ресурсах для осуществления своих функций, у крестьянской массы ещё не наступило.

Но, тем не менее, до поры до времени к жёстким мерам Совнарком не прибегал, ограничиваясь паллиативом, вроде введения государственной хлебной монополии на торговлю продовольствием. Но когда наступил 1919 год, а с ним крупномасштабное наступление Белых армий со всех сторон, с полумерами пришлось заканчивать. Тогда и появилось Постановление о продразвёрстке. Оно предполагало отнюдь не «грабёж», а добровольные поставки части выращенного продовольствия по твёрдым ценам, в плановом (и даже не одномоментном) порядке. И не всего, а порядка 40% урожая, и только у тех хозяйств, где он был достаточен для выплаты такого «продналога». То есть, отнюдь не у бедняков. И хотя сам термин «продналог» появился в стране лишь после введения НЭПа, но отличался он от продразвёрстки не по сути, а лишь по величине, составляя не прежние 40%, а всего лишь 20%. 
«Сельские хозяева, сдавшие к 1-му марта не менее семидесяти процентов и к 15 июня остальное количество затребованного от них по развёрстке хлеба и зернового фуража, освобождаются от обложения натуральным налогом», – гласила ст. 9 Постановления о продразвёрстке.
И лишь следующий (и последний) 10-й пункт предполагал действительно серьёзные санкции: «Сельские хозяева, не сдавшие к установленному сроку причитающееся на них количество хлебо-фуража, подвергаются: безвозмездному принудительному отчуждению обнаруженных у них запасов. К упорствующим из них и злостно скрывающим свои запасы применяются суровые меры, вплоть до конфискации имущества и лишения свободы по приговорам народного суда». (Есть ли в мире страны, где для злостных неплательщиков налогов отсутствует хоть какое-то наказание?) 

Да, во время Гражданской войны на обесценившиеся деньги мало что можно было купить. Но ведь земля, согласно первой Конституции РСФСР 1918 года, перестала быть частной собственностью, она стала собственностью общественной – всего населения страны, которое так или иначе было занято в общественно-полезном труде. Естественно, должного вклада в общее дело ожидали и от крестьян – накормить голодных соотечественников. 
«К развёрстке, установленной Народным Комиссариатом Продовольствия, распоряжением губернских продовольственных комитетов прибавляется количество хлеба и зернового фуража, необходимого для нужд местного, как городского, так и крестьянского населения, не имеющего в потребной норме своего хлеба» – гласила ст. 4 Постановления о продразвёрстке.
В этой связи особенно нелепым выглядит ещё один либеральный миф об «ограблении села городом». Полученное в ходе продразвёрстки продовольствие планировалось для распределения не только среди горожан, но и среди голодающих крестьян тоже. Потому, кстати, и сами эти меры проводились не только специально организованными продотрядами, но широко поддерживались и сельской беднотой, в том числе и через их представительские органы – «Комбеды». 

Продразвёрстка просуществовала до начала 1921 года, когда, в связи с победой в Гражданской войне и прекращением насущной необходимости в чрезвычайно-мобилизационных мерах, на Х съезде РКП(б) было принято решение о частичном возврате к элементам рыночной экономики. После этого продразвёрстка была заменена на вдвое меньший продналог. 
Однако архаичные методы земледелия в большинстве хозяйств даже середняков так и не позволили повысить производительность труда до должного уровня, что повлекло необходимость массовой коллективизации и такой же массовой механизации сельского хозяйства – вполне логичного следующего этапа в реализации общественной собственности на землю – основы социалистической экономики Страны Советов. 

Художник: В. Рейхет.