Моя американская сказка

Попытка осмысления заката Америки.

Наши заокеанские «братья» повалили к нам чуть раньше официальной капитуляции империи. Как «архитекторы» кампании по разрушению СССР, они ЗНАЛИ, когда можно (надо) высадить первый десант. Вся предварительная работа была завершена, часовой механизм заложен, главный и самый опасный очаг сопротивления – народ – доведён до необходимой кондиции. Все служебные фигуры подготовлены и расставлены по местам. Осталось только нажать кнопку на пульте.

Железный занавес рухнул.

Теперь-то я знаю: были такие, и немало, кто изначально понимал суть глубинных процессов, происходящих в стране. Но в масштабе огромной империи это было малое стадо. И меня там не стояло.

Даже теперь, после стольких лет и событий, не могу понять, как так вышло, что люди, многомиллионное население великой страны, в подавляющем большинстве своём не только добровольно пошли на бойню, но приняли это событие с радостью, как имеющее противоположный, спасительный смысл?!! Ах, это сладкое слово «свобода»… Величайшее искушение всех времён и народов.

Кстати, в природе встречаются примеры естественного зомбирования, отвратительные по своей зловещей сути. Это когда, например, некая оса, обитающая в тропиках Африки, Южной Азии использует таракана, откладывая ему в брюшко яйцо. Личинка растёт, пожирая внутренность таракана. Таракан при этом живёт, двигается и в первое время даже получает удовольствие. Что именно вызывает такое послушное согласие суррогатного родителя? Известно, что оса предварительно жалит таракана в голову, вводя ему особое биологически активное вещество – октопамин, который выступает в качестве блокатора основных химических сигналов в мозге. В нашем случае, у таракана теряется способность действовать осмысленно. 
А мы – где пропустили укол?

Мы тогда «сидели на нефтяных месторождениях» Крайнего Севера и приняли на себя самую первую волну американской экспансии. Ибо нефть – главный деликатес «хозяев мира».

Повторюсь: речь идёт о моём персональном взгляде на события и окружающих меня людях. Мы пребывали в радостной эйфории. Мой «зрячий» дядюшка даже не пытался мне тогда что-то втолковать. Понимал: «некуда положить».

Мне едва исполнилось тридцать, политика интересовала меня в последнюю очередь, я была до краёв полна собой. Как переводчик по профессии мечтала об открытых границах и «живых» носителях языка – для работы и карьеры. Мечтала посмотреть мир, который представлялся, уж конечно, более привлекательным, нежели серые стены оседавшего в агонии Советского Союза. Вот ТАМ настоящая жизнь, ТАМ «всё для людей», – дышали в уши счастливчики, которым удалось заглянуть за бугор.

Потому перемены в жизни страны я встретила с ликованием. Какое-то время преподавала английский большим чинам из городской администрации, там меня заметили американцы и переманили к себе. Тогда, в конце 80-х, у них в офисе мы впервые в жизни увидели «в глаза» доллары, компьютеры, степлеры-стикеры, арахисовое масло и прочую «заморскую роскошь», и это было так круто, и началась новая эра. Работать на компьютере, водить Форды, разбираться в терминологии учились на ходу, «в полях», на месторождении. Платили сто долларов в неделю, и это были сказочные деньги.

Через год была принята в крупнейшую Российско-Американскую нефтедобывающую компанию. Головной офис находился в городе, и это был совершенно другой уровень: в прямом смысле нефтяной Олимп. Собеседование проводили не рядовые «эйч-ары», а сотрудники специального отдела под названием «Intercultural Relations», как мы позже узнали, прошедшие подготовку в ЦРУ. Мне «повезло» стать одной из первых их «жертв», и меня терзали целый рабочий день: собеседование проводилось в четыре этапа. Туда входил полный рентген: тест на IQ, набор кризис-ситуаций, проверка на вшивость: отправили в такой-то кабинет, велели кого-то подождать, а там на полу веером рассыпали доллары, позже пересчитали (тезис «русские воруют» не подтвердился – не только в моём случае). 
Тест на специальную лексику провели с подвохом. Посадили меня за компьютер в пустой комнате, вручили два листка с текстами для перевода без словаря и интернета: с русского на английский и наоборот. И оставили одну. Время пошло. Просмотрела тексты – справляюсь легко. И вдруг замечаю, что на клавиатуре нет русских букв. Ёкнуло: дёргаться не стоит. Надо справляться самостоятельно. Смекалка наша родная не подвела. Нарисовала клавиатуру на бумаге, перешла на русский шрифт и, пробив все кнопки, нанесла русские буквы на рисунок. После чего быстро напечатала текст – с бумажной клавиатуры. Агенты оценили, и я получила наивысший балл, который предполагал максимальный оклад, помимо прочего.
Я стала ведущим переводчиком инженерного отдела.
Как же мы радовались нашим заокеанским «братьям», как открывались в простоте сердечной, угощали борщами и пельменями («oh, dumplings, perfect!»), восхищались их достижениями. О нет, не за джинсы или макдональдс, бери, брат, шире! Тут душа русская – нараспашку. Наконец, появилась возможность показать им, что «и мы, Хымко, люди»! А вовсе не варвары. Это, мол, сказки, которыми вас кормили. И медведи у нас по улицам – глядите! – не ходят, и книжки умные мы читаем, и зубы по утрам чистим. Мы наивно верили, что они приехали нам помочь, привезли новые технологии, и мы готовы были учиться, и поделиться своими достижениями. Простодушно полагая, что всё это пойдёт на пользу обеим сторонам, и отныне страна наша рванёт развивать отрасль невиданными темпами.

Ну чисто дети. Это я из дня сегодняшнего – прокручиваю назад кино и пытаюсь разобраться, какую роль я и моя страна сыграли в нём, и кто был главным режиссёром. 
Надо было прожить столько лет, чтобы понять, что они тогда пришли к нам брать наше как своё. Пришли как победители, повернув, наконец, колесо истории в свою пользу, забавляясь наивным порывом «этих странных туземцев» навстречу. В начальственных кабинетах они водружали ноги на стол, подошвами в лицо, а мы первое время и это воспринимали как признак невероятной свободы. Их фемины снисходительно пытались подтянуть нас, дремучих русских женщин с небритыми ногами, до уровня «высшей цивилизации». Помню, наши девочки в курительных комнатах сокрушались: как жутко мы одичали за этим самым железным занавесом.

– А вот скажи: сколько у тебя пар туфель? – спрашивала Энн Уайт, худая, носатая американка, страшная, как последний день Помпеи.

– Ну две, – отвечала наша Маша, не понимая, в чём подвох. В начале девяностых для средней россиянки, только что потерпевшей крах страны, это было совсем неплохо. Одна пара – на каждый день, другая – «на выход».

Однако по офису наши девочки ходили примерно так, как их звёзды по красной дорожке. Прическа, макияж, маникюр, высокий каблук, тонкие чулки. Даром что Крайний Север, а за окном минус сорок: за шкафом сбросила с себя унты, гамаши, в туфельки скользнула – и поплыла лебедушкой.

Американцы просто млели, а фимейлы, благо, поначалу их было раз-два и обчёлся, пучили глаза и сторонились наших красавиц. Ещё бы: им сказали, что едут они в дремучую тьмутаракань, почти что на северный полюс. Вся экипировка: термобельё и комбинезоны унисекс с утеплением. Куда им до наших!

Энн Уайт возмущалась:
– High heels! In the office! Vulgar.

Но в следующий приезд привезла с собой чемодан одежды. Решила показать нам класс. Суровый модный приговор. На юбку всё-таки не отважилась, но к брюкам каждый день надевала новую блузку. И туфли-лодочки в пандан. Как сейчас понимаю, это были самые дешёвые китайские туфли из кожзаменителя и одинаковые блузки разного цвета, приобретённые на распродаже. Но нам тогда, в начале 90-х, это всё казалось необыкновенной роскошью. И всё же луч света, пущенный Анькой Беловой, – так мы называли её между собой – не пробил тёмное царство, и наша женская половина продолжала красить губы и носить чулки и высокий каблук.

По части сильного пола американцам явно дали установку: русский мужик непременно должен быть свиреп, вонюч и волосат. Реальность сильно их удивила. Наш генеральный рассказывал, как он в первый свой визит в Америку появился на приёме в приличном европейском костюме и галстуке из натурального шёлка. Жёны членов Совета Директоров окружили его на банкете и – «вы позволите?» – трогали, щупали ткань, шумно вдыхали аромат французского парфюма и, переглядываясь, цокали языками. Их шокировала неожиданная импозантность «сибирского медведя».

Нечто вроде шока получали и мы от наших западных «партнёров». Когда мой американский шеф, начальник инженерного отдела, впервые позволил себе громкую послеобеденную отрыжку – прямо в офисе, в нашем присутствии, нарочито беспардонно, – я пулей вылетела из комнаты и расплакалась от унижения.

«Intercultural Relations» объяснил мне, что это в порядке вещей: ничего личного, естественные проявления человеческого организма. Как и шумный выброс газов в общем рабочем пространстве. Принять такую свободу самовыражения мне оказалось не по силам, и я при каждом подобном случае просто покидала комнату.

С первых дней сотрудники отдела «Intercultural Relations» принялись поднимать наш общий культурный уровень. Вначале ненавязчиво, потом с нажимом. Кроме всевозможных тренингов для обеих сторон, где нас знакомили с национальными и культурными особенностями друг друга, нам стали активно продвигать свои «демократические ценности». «Окультуривание» простиралось на самые отдалённые от производства области, как то: воспитание детей и секспросвет. У них, например, можно было получить в подарок красочные детские книжки, где в полный рост красовались обнажённые мужчина и женщина с акцентом на гениталии, и нам, беспробудно отсталым, терпеливо внушали, что дети с самого раннего возраста должны естественным образом познавать своё тело и прочие премудрости, которые природа предусмотрела для продолжения рода. Поэтому родители дома должны ходить голыми, не стесняться трогать друг друга за интимные места, чтобы дети приучались видеть в этом проявление любви, а не всякие глупости.

Как бы между прочим, в курилке, сотрудница отдела дала мне почитать «очень полезную книжку» «Как стать хорошей плохой женой». Это оказалась учебно-методическая литература, написанная заслуженной проституткой на пенсии. Основная идея: девочки, just a moment, я научу вас, как надо любить своих мужей, чтобы они от вас не бегали к нам.

Отдел межкультурных связей имел негласную власть вмешиваться во все производственные процессы и отношения между людьми. Их побаивались сами американцы, а сотрудников с нашей стороны они опутывали сетями так сладко, умело, и, в конечном итоге, многие из наших незаметно попали в зависимость.
Первым делом янки скупили апартаменты для своих сотрудников: разумеется, за счёт компании – читай, за наш счёт. Скупали целыми этажами – в лучших домах города. Сносили перегородки и скоростными темпами устраивали двадцать пять звёзд. Для нас, тогда еще не знакомых с понятием «евроремонт», это был взрыв мозга. Кстати, для самих американцев, инженеров средней и старшей руки, проживающих в этих апартаментах свою вахту, тоже. В своих палестинах им такое не снилось. Жили они гораздо скромнее, в чём сами охотно признавались.

Мне и моей семье довелось пожить в такой квартире несколько месяцев, пока мы перестраивали своё жильё. Что я вам скажу! Полный фарш – от иголок-булавок до самой дорогой в мире бытовой и оргтехники. Холодильники, забитые деликатесами. Морозильные камеры, доверху наполненные стейками – в каждой из них спокойно могла поместиться целая лошадь. Упаковки консервов, воды и пива в кладовой. Челночный «Боинг» доставлял продукты питания американскому контингенту прямиком из австрийских сетевых маркетов. По нечётным дням.

В таких апартаментах было всё, чего мы себе и представить не могли в загибающейся от удушья стране: стиралки и сушилки с огромными барабанами, посудомоечные машины и прочая бытовая техника, массажёры, тренажёры, электрощётки для чистки зубов, одежды и даже почёсывания спины. Всё это давным-давно не диво для нас, сегодняшних, но в 91-м мы попали на другую – ослепительную – планету. Причём, внезапно, без предварительных ласк. Немудрено, что снесло крышу.

Помню оглушительное впечатление, которое произвели эти заморские «чуды-юды» на моих родителей. Они приехали нас навестить. Отец, уже после двух инсультов, всё восклицал: как возможно на всё это заработать?! Он так и остался жить всеми помыслами в СССР, которого больше не было.

О, yes, заработать на всё это никак невозможно. Но за чужой счёт – легко! Наши «партнёры» ни в чём себе не отказывали. Не просто дорвались до вожделенной халявы: скучный, банальный грабёж им давно приелся – в других странах, которые отдавались им по щелчку пальцев. А здесь! здесь победа ковалась трудно и долго: десятилетия, помноженные на миллиарды денег. Они налетели на нас, как цунами, будто знали, что это ненадолго, и надо хватать как можно больше. Будто мстили за то, что мы так долго не давались. Рвали беззастенчиво, нагло, не снимая с лиц картонные американ смайлз – а мы при этом радовались, принимая их за благодетелей.

Если бы меня саму миновал этот сон разума, ни за что не поверила бы, что такое возможно.

Именно поэтому сегодня я отношусь к помраченным украинцам (и к помраченным соотечественникам) с горькой жалостью. Не к тем, которые приняли звериный облик наци, а к тем, кто поверил, что фашисты «освобождают» их страну «от зла». В ослепительно красивую европейскую жизнь «после». 
Вот такие мы, да. Что уж там, даже Путин (!) признавался, что самый большой его недостаток – излишняя доверчивость. Природным для нас, русских, образом он тоже поначалу верил, что распростёртые объятия, искренность и дружеское тепло растопят сердца и вызовут ответное чувство у запада. Давайте дружить. Обнимемся, и будет нам Европа от Лиссабона до Владивостока. Помните? Это слова нашего президента.

Но мы не ведали, что имеем дело с ДРУГИМ племенем. Противоположным роду ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ. Мы еще не слышали слов, которые УЖЕ БЫЛИ СКАЗАНЫ супротивными о нас:

«Славяне – смешанный народ на основе низшей расы с каплями нашей крови, не способный к поддержанию порядка и к самоуправлению. Этот низкокачественный человеческий материал сегодня так же не способен поддерживать порядок, как не был способен 700 или 800 лет назад. Мы, немцы, единственные в мире, кто хорошо относится к животным. Мы будем прилично относиться и к этим человеческим животным. Однако было бы преступлением перед собственной кровью заботиться о них и внушать им какие бы то ни было идеалы».
Это высказывание принадлежит немцу, Генриху Гиммлеру, рейхсфюреру СС. Но сегодня и сама Германия легла под англосаксов, которые относятся к ним, как к «низшей расе».

Кстати, говоря о славянах, Гиммлер имел в виду и украинцев тоже. С чего это теперь украинцам пришло в голову, что «высшим расам» вдруг так сердечно захотелось отделить их от остальных «низкокачественных славян» и принять в свои ряды?! Так уж сильно высоколобые янки возмечтали об этом, что даже рискнули пойти войной на Россию (!!!) – за своих братьев-украинцев? 
Такой анекдот даже клоуну Зеленскому не примстится.

А прозрение придёт, знаю на своём опыте. К тем, кто останется в живых, и к тем, кто окончательно не свихнётся в адовом смраде гниющих болот украинского майдана.
А тогда, тогда мы сами были помраченными. И нам нравилось это! Роскошная жизнь, самолёты, пароходы, приёмы, фуршеты, пятничные вечеринки. Выписанные из Италии и Франции повара. Реки лёгкого алкоголя. Трёп обо всём и ни о чём. И, конечно, веселье – безудержное, подхлестываемое свободой мыслей и нравов! Они накрыли нас куполом своих «культурных» традиций. Мы стали отмечать ИХ праздники, слушать ИХ музыку, смотреть ИХ фильмы, воспитывать детей по ИХ понятиям. Нам казалось, это новый виток развития, расширение кругозора. Старались сами – отдавать, но и брать от них – как нам казалось, лучшее.

Помню первый День Благодарения в компании. Планировался как закрытая вечеринка для руководящего звена. Среди приглашенных – первые лица различных местных компаний для наведения мостов. И, разумеется, наш брат, переводчик, для неформального общения.
О, по их замыслу, это была сокрушительная, подавляющая акция, Хиросима и Нагасаки а-ля рюс в одном флаконе. Установка политической доминанты в сознание туземцев. Даже если туземцы занимали высокие посты. Таким просто предлагали более высокую цену.

В центре композиции чуть не в человеческий рост возвышалась Статуя Свободы, мерцая матовым маргариновым великолепием. Вдоль стен столы с закусками, многоярусные блюда, с террас которых свисали клешни омаров; устрицы во льду, паштеты, сыры с плесенью и прочие заморские деликатесы.

Напомню: в то же самое время население России вымирало от голода, безработицы и безденежья, и полки в магазинах были пусты, как глаза мёртвой рыбы. Для тех, кто не застал времена падения империи, приведу один маленький пример. Чтобы купить немного мяса, мы всей семьёй стояли в очереди целый день – на сибирском морозе, к прилавку должны были подойти все члены семьи, включая мою новорожденную дочь, потому что мясо «отпускали» по килограмму на душу. Фотографическая память фиксирует момент: плотно забитый людьми магазин – вся основная очередь снаружи – и чьи-то руки передают над головами свёрток с моим ребёнком для предъявления на кассе, а я, прижатая к прилавку, слышу крики:
– Этот уже был!
– Не отпускать!
– В таком возрасте мясо не едят!
– В свёртке кукла!
И я не своим голосом кричу: «Это не кукла! ЭТО МОЙ РЕБЁНОК!» 
И слёзы текут по щекам.

Эпизод, пришедший на память, взят из жизни последнего десятилетия СССР. Еще ДО массовой экспансии американцев на территорию бывшей империи.

А праздник Благодарения в нашем СП, созданном, как теперь понятно, для прикрытия прокачки нашей нефти на запад, продолжался. Довершало образ сверхдержавы обилие картонных декораций в цветах американского флага, серпантина, гофрированных помпонов и всякой бумажной мишуры и снующая в толпе гостей обслуга в костюмах доллара, кока-колы, гамбургера и орла с клювом на резинке. Желтая «М», добрый, белозубый дядюшка Сэм, посылающий с постера воздушный поцелуй, громкая музыка, в которой тонули крики желающих пообщаться. Толпы людей двигались от стола к столу, ели, пили и отчаянно жестикулировали. В услугах переводчиков никто не нуждался.
Картонные декорации вступали в непримиримое противоречие с роскошью блюд и напитков: омары были настоящие, Вдова Клико тоже, и невнятное ощущение, что что-то не сходится, скоро развеялось под тяжестью обильно услаждённых желудков.

Ну конечно же, мы не только праздновали, но ещё и работали.
Осмотревшись, очень скоро я поняла, что совместное предприятие существует в режиме негласного противостояния. «Их» сторона продавливала свои правила организации рабочего процесса и офисной жизни. Кроме основной политики компании, утверждённой уставными документами, на каждом шагу возникали разночтения «второго ряда», про которые они говорили: у нас так не принято. Или наоборот: у нас так принято. Значит, надо исполнять.

Мне довелось столкнуться с подобным конфликтом в первый же месяц работы в компании. Из него проистекла история моего карьерного взлёта, поначалу чуть не обернувшаяся для меня увольнением.

В курительной комнате я близко сошлась с женщиной из нашего отдела. В момент знакомства я знала о ней только то, что она инженер с большим опытом работы на месторождении, занимает рядовую должность наряду с тремя американскими коллегами. Мы подружились.

Как только американская половина сотрудников отдела заметила нашу дружбу, я почувствовала неладное. Косые взгляды, перешептывания за спиной. Каждый из них счёл своим долгом утащить меня в уголок и шёпотом предупредить: от этой женщины надо держаться подальше. Причину пояснила сама подруга. Оказалось, она – жена нашего генерального директора. (СП предполагало наличие двух Генеральных, российского и американского, имелось также по два начальника в каждом отделе. Формально каждое решение принималось за подписью двух сторон. Так соблюдалась видимость паритета).

– И что?! – наивно воскликнула я.

Мне растолковали, что в американских компаниях «не поощряется» практика приёма на работу близких родственников, особенно, если один из них на руководящей должности.

– Поэтому, – сказала подруга, – я в отделе в положении изгоя, меня терпят, пока ничего не могут изменить. Так что ты и в самом деле бросай со мной дружить, иначе тебя могут уволить. Вполне серьёзно.

Негласное «правило» про близких родственников на одном предприятии, как мне представлялось, имело здравый смысл. Но вся эта некрасивая возня вокруг да около пришлась мне сильно не по душе.

Вот вам классический пример разницы менталитетов – западного и русского.

– Да пошли вы! – бросила я в пустоту курительной комнаты и поступила ровным счётом наоборот. Стала дружить с ней громко, с вызовом. Мол, а у нас ТАК принято.

Не знаю, чем бы дело успокоилось, но только вскоре произошли значительные кадровые перестановки, и по каким-то неизвестным нам причинам, проистекающим откуда-то СВЕРХУ, маятник противостояния сдвинулся в сторону российской стороны. На какое-то время власть «наших» перевесила. Генеральный директор с российской стороны сместил свою помощницу, которой перестал доверять, и по рекомендации супруги назначил меня на эту должность. Так я стала секретарём-референтом генерального директора крупнейшего в России СП. И волею обстоятельств – не своей волей – определилась, на чьей я стороне.
А выбор, между прочим, не так-то просто было сделать. Уж слишком велик оказался соблазн. Лежащая в руинах страна, где с каждым годом становилось всё страшнее – ни проблеска света в конце тоннеля. И возможность «светлого будущего» в самой богатой стране мира, которой заманивал нас дядюшка Сэм.

Только сейчас, возвращаясь к событиям того времени, я понимаю – зная, что было дальше, – как начинали американцы строить свои паучьи сети на территории побеждённого государства. Тогда мы этого не сознавали, опьянённые ветром перемен.

Работая в директорате, я видела, как они подкупали верхний слой руководителей, как формировали из них предпринимателей и будущих олигархов, как смазывали мёдом и прикармливали чиновников проверяющих органов. Как сажали на крючок тех из них, кто «дёргался» или оказывал сопротивление. Единственного сына моего Генерала, как я называла начальника, они присадили на героин. А потом заходили к нему в кабинет очень страшные люди, выкатывали счёт и требовали подписать нужные бумаги. Это были отнюдь не простые бандиты, которые тогда правили балом на районе. Это был уровень, от которого разило смертным холодом.
– Как мне представить вас? – спросила я, поднимаясь.
– Не надо вставать, – ледяным тоном произнёс один из них, пока два других без стука вошли к Генералу. И опустил свинцовую руку на моё плечо.

Так они действовали. У тех из наших, кто наверху, собственно, выбора не было. Архитектура будущей России, как они её замыслили, ничем не отличалась от той марионеточной модели, которая была выстроена в Японии, а потом в Европе. Все на крючке. Большой бизнес только с их высочайшего позволения и только прошедшим специальную обработку и проверку на лояльность. Главы государств, которых они назначали, постепенно деградировали и, наконец, дошли до уровня откровенных извращенцев и клоунов.

Средний инженерный персонал они соблазняли стажировками и обучением за рубежом, престижной недвижимостью и отдыхом, повышением в должности, и постепенно втягивали в свою систему, из которой «живым не уйдёшь». Часть из них они переводили в головной офис, что в Москве, – за особые заслуги. А самых способных – переманивали к себе за океан.

Они не брезговали даже обслуживающим персоналом, поощряли стукачество и прочие мелкие «левые» услуги. К счастью, в нашей компании тех, кто соглашался на такое, почти не было. Знаю лишь один подобный случай.

Ключевую роль в вербовке и «перевоспитании» кадров играл отдел «Intercultural Relations». Эти люди даже не скрывали, что связаны с ЦРУ. Вездесущие, они имели доступ ко всем документам, втирались в доверие и вынюхивали подноготную каждого сотрудника, без конца проводили какие-то тесты, «психологические игры», сверки, искусственно создавали провокационные ситуации, якобы для проверки психологической устойчивости персонала. Особенно активно работали в неформальной обстановке: на вечеринках, выездах на природу и пр., где люди находились в расслабленном состоянии, под воздействием алкоголя, и их можно было брать тёпленькими. Сами никогда не пили, но других провоцировали профессионально. И всё про всех знали. Прямой аналог нашего КГБ, только страшнее, потому что прикрывались личиной доброты и заботы. Дьявольская подмена: пришли «спасти» нас от тоталитаризма, принесли нам «свободу» и демократию. И стеклянные бусы «успеха» и «процветания». Они написали для нас, туземцев, конституцию, наложив запрет на идеологию, и втюхали нам СВОЮ ИДЕОЛОГИЮ: золотого тельца. Деньги превыше всего. Комфорт. Успех. Процветание. Как религия.

«... А КТО СОБЛАЗНИТ МАЛЫХ СИХ..., ТОМУ ЛУЧШЕ БЫЛО БЫ, ЕСЛИ БЫ ПОВЕСИЛИ ЕМУ МЕЛЬНИЧНЫЙ ЖЕРНОВ НА ШЕЮ И ПОТОПИЛИ ЕГО ВО ГЛУБИНЕ МОРСКОЙ». (Мф., 18:06)

Бусы слепили глаза. Открытые, наивные, доверчивые, как дети, мы, русские, как бабочки, летели на огонь.

Могу сегодня говорить об этом открыто. При переходе в директорат я давала подписку о неразглашении «страшной военной тайны». Но период времени истёк. К тому же сегодня США является прямым открытым врагом нашей страны, развязавшим с нами войну, и этот факт сам по себе аннулирует прежние договорённости. Кроме того, то, о чём я рассказываю, уже давно не секрет. Просто мы были первыми. Впоследствии на территории бывшего Союза возникло множество подобных предприятий, а американцы внедрились во все структуры и сферы управления страной. Вначале негласно, а потом всё наглее и развязней они вели себя, не скрывая, что чувствуют себя хозяевами на нашей земле. Яркий пример: Екатеринбург, где огромный город стал заложником созданного госдепом центра влияния, по сути, превратившего город в один из своих штатов. Не случайно они выбрали именно это место. Сегодня, когда маски сброшены, мы слышим признания «отцов демократии». Они планировали «разломить шоколадку» пополам по линии Уральских гор: хрясь – и половина России уже не наша. 
И всё это принесла нам долгожданная западная «СВОБОДА». Эти помои, продукты разложения западной цивилизации, в предельно высокой концентрации обрушили на нас наши «спасители», дабы подчистить для себя территорию. 
«Невежественная эта СВОБОДА – мать всех страстей. Конец этой свободы – жестокое рабство» (Исаак Сирин, VII век).
А тогда, в самом начале 90-х, я оказалась в самой верхней башне «эмпайэр стэйт билдинг» американского нефтяного пылесоса, только что установленного в России. 
О, это был мой звёздный час. Всё по высшему разряду: уровень совещаний, которые приходилось переводить, в том числе Советы директоров компании, круг общения, интереснейшая работа; честный и правильный человек (вдруг!) – мой босс, в чём мне повезло невероятно; чудесная подруга – его жена; назначение моего супруга на должность начальника отдела снабжения – Генерал формировал свою команду, которой он мог доверять; оклад взлетел в такую высь, о которой я и сегодня вспоминаю с придыханием; всевозможные привилегии, которые полагались по статусу. Например, мы могли бесплатно пользоваться нашим Боингом, который через день летал в Москву и обратно, и обычно был занят всего на одну треть. Нам позволялось брать с собой родственников или друзей, тоже бесплатно. По скромности своей я воспользовалась этой услугой всего лишь один раз – для себя, летала на шопинг во вновь открывшиеся в Москве дорогие магазины в ГУМе и ЦУМе, и один раз – для друзей. А были люди, которые не стеснялись и регулярно летали в столицу на выходные – на балет в Большой театр, например.

Да, моя американская сказка совпала по времени с тем периодом, когда Россия летела в пропасть, чего я тогда попросту не хотела видеть. Уж простите. Сегодня могу прямо смотреть в глаза соотечественникам – линия жизни, как правило, стремится к оси ординат, и уровень взлёта часто бывает равен уровню падения. За всё давным-давно заплачено. Сполна.

Ох и холодно было нашим американцам на Крайнем Севере, очень холодно. Долгая, долгая зима, морозы порой до сорока пяти. Очень короткий световой день. Приезжаешь на работу – ещё темно, покидаешь офис – уже темно. Пока до машины добежишь, лицо инеем покроется. Выдох повисает в морозном воздухе искристым белым шаром, какое-то время не тает. Так и плавают шары в свете фонарей. А под офисом уже разогретые автомобили, как в бане, паром исходят, поджидают каждый своего шефа. У компании целый автопарк, огромный штат водителей. Всё строго по-американски ранжировано. За Генералами закреплены самые дорогие авто, за начальниками отделов – на ступеньку ниже классом, ну и далее по списку. Технический персонал развозят по домам микроавтобусы.

Кроме того, по контракту (т.е. за наш счёт) «партнёрам» полагалась самая крутая из существующей тогда в мире амуниция. Аляски на каком-то там дивном пуху, чуть не пингвиньем, с меховым капюшоном, теплая меховая обувь, перчатки и пр. Нашим же сотрудникам ничего такого не полагалось. Даже рабочим-нефтяникам на месторождении, большую часть времени проводившим «на свежем воздухе». Иногда, к празднику, выделяли несколько тулупов из овчины – передовикам. Наш Генерал «выбивал» – в обход контракта.

Вообще, эта разница, разительная, неприкрытая, во всём, что «полагалось» американским сотрудникам и «не полагалось» российским, уже тогда сразу и очевидно проявляла расстановку сил и фактический статус обеих сторон. Размер оплаты труда двух равноценных специалистов за одну и ту же работу – «их» и «наших» – различался «dramatically». По их меркам нам платили, как рабам на плантации, за исключением ключевых фигур, которых надо было прикармливать сладеньким.

Но. Это всё равно были заоблачные деньги по сравнению с теми, что имели в те годы остальные россияне. Поэтому даже уборщицам СП завидовали «обычные» люди за пределами нашего звездолёта. Тем более что назывались теперь уборщицы гордо – «cleaning ladies». Водители в компании считались небожителями, шутка ли – роскошные автомобили, таких тогда еще не было в нашем городе, дорогое техобслуживание, которым занимались квалифицированные специалисты, работа – ручки белые: утром привёз шефа в офис, днём на обед, вечером – домой. Ну иногда в аэропорт. Целый день они проводили в специально оборудованной для них комнате ожидания, играли в шахматы, курили, пили кофе. На работу одевались «богато», не по-водительски.

Кормили американцев по высшему разряду, отдельно от наших, увозили на обед и ужин, а мы, в большинстве своём, обедали дома, за свой счёт. Пришлось однажды переводить беседу за обедом в кафе, где обедали «партнёры» – российскую сторону туда допускали неохотно. Я случайно заглянула на кухню; там суетились повара. Помню огромный бак, куда они сбрасывали «отходы». Разделывали австрийских кур. В отход улетало всё, кроме филе-грудки. Я спросила: а это куда? На свалку. У меня потемнело в глазах. В городе раз в неделю «выбрасывали» на прилавок синих кур, и люди добывали их в драку. Позже узнала, что СП заключило контракт с местной фирмой, которая эти «отходы» вывозила – якобы на свалку. Понятно, что всё это добро потом попадало на рынок.

Про воду отдельная история. Помню, кто-то из американцев, еще когда я работала в инженерном отделе, втихую, хоронясь от неусыпного ока «Intercultural Relations», выдал мне – на одну ночь – учебное пособие, обязательное к прочтению каждому сотруднику, кто отправлялся работать в Россию: «How To Survive In The USSR» («Как выжить в СССР»). Пособие состояло из отдельных глав, например: «Социально-политическое устройство СССР», «Культурные и национальные особенности и традиции», «Географическое положение» и пр. В главе «Экология» имелась подглавка «Вода». Начиналась она так:

Любая вода в регионе: водопроводная, бутилированная, вода из рек, озёр, абсолютно непригодна для употребления. Не рекомендуется также использовать эту воду для принятия ванны, мытья головы и чистки зубов. Советуем вам отказываться от приглашений домой к местным жителям, а также в баню, куда они имеют обыкновение приглашать гостей. В разряд запрещённого попадала и рыба из местных водоёмов.

Как рассказывали американцы, задолго до высадки «десанта» на нашу землю их люди произвели разведку боем: забор грунта, воды и воздуха. И тщательно изучили образцы в своих лабораториях. По результатам исследований были разработаны рекомендации для сотрудников.

Апартаменты для проживания вахтовых и постоянных сотрудников компании с американской стороны, в свете вышесказанного, были оборудованы самыми мощными и дорогостоящими фильтрами для воды. Причём, фильтры стояли не только на кухнях, но и в ванных комнатах.

В той книге я прочла много «интересного» о своей стране. То, как была подана информация, выглядело, мягко выражаясь, неприглядно. Нас подавали как людей низшего сорта. Было стыдно, противно, хотелось доказывать обратное, но кругом, куда ни глянь, выходило всё плохо. Крыть было нечем. И ответа на классический американский вопрос: если ты такой умный, отчего ты такой бедный, тогда у меня не было.

Кстати, в гости и в баню наши заокеанские «братья» ходили за милую душу. Во всю свою жизнь не встречала людей, кто бы больше любил халяву. За обе щёки уплетали нашу рыбу – стерлядь, нельму, муксуна, а такая рыба водилась у нас; поедали икру, пили нашу «непригодную» воду – и много, очень много водки. В моём сознании рухнул ещё один миф: русские – пьяницы. То есть, конечно, любители есть, и профессионалы тоже, но, оказалось, это отнюдь не только наше национальное достоинство.
При всей чудовищно грабительской «политике компании», наглости и бесцеремонности как общей для американцев характеристики, им и в голову не приходило намеренно кого-то из нас унижать. Они просто не считали нас за людей. Были естественны в своей природе колонизаторов: многие даже не сознавали этого.

Тогда, в начале 90-х, мы получили «доступ к телу» самых что ни на есть американских американцев, и это была первая в истории возможность рассмотреть их поближе, «не сходя с места». Лицом к лицу лица не увидать; мы находились под воздействием ещё не давшего трещину очарования. Пересматривая это голливудское кино сегодня, можно использовать более совершенную оптику, которой нас снабдило время и опыт. А корректировал зрение сам Господь Бог – пришлось звать Его на помощь.

Средний американец начала девяностых представлял собой продукт, над которым уже изрядно поработало условное мировое правительство, моделируя его под свои нужды. В течение десятилетий в это вкладывались огромные деньги. Целые институты были привлечены для работы над этим «проектом». Сегодня мы видим его завершающий этап: человека в США вытолкали на финишную прямую в стремительном движении к полному распаду личности.

То, что сразу бросалось в глаза: разительное отличие в образовании. Тогдашний дипломированный американец – примерно то же, что сейчас наш соотечественник, получивший высшее образование по навязанной нам их же болонской системе. Это ОЧЕНЬ узкая специализация и доведённое до механического функционирование в этих рамках. Роботизация, подводящая к полной замене таких «специалистов» искусственным интеллектом. Гомо сапиенс становится лишним на этом празднике жизни. Отсюда все эти «мероприятия» по сокращению количества населения на планете, которые ведутся, начиная со второй половины прошлого века.

И вот понаехали эти «узенькие» специалисты в наши палестины. Сидит каждый за своим столом, решает задачу. У каждого своя шестерёнка. Шаг вправо, шаг влево – дремучий лес. Охватить разумом весь процесс – ступор. Платы горят. Это «не принято». Очень их раздражает. Пусть «самый главный» в голове держит весь цикл, ему за это платят. Да и другим надо дать заработать. При этом между равнозначными специалистами жесткая конкуренция. Вытолкать коллегу за пределы татами запрещённым приёмчиком – доблесть. Респект. Это прямо вот входит в пакет «как получить повышение».

Однажды возникла в инженерном отделе сложная проблема: что-то там с нефтяными пластами. Надо было найти решение – кровь из носа. Американцы выписали из США суперсложный компьютер с гигантскими мозгами, доставили его к нам; из-за океана прибыла целая команда настройщиков. Компьютер занял полкомнаты. Приехала из Америки «экспертная комиссия». Заседали неделю. Выдали диагноз: проблема серьёзная, наскоком не решишь. За работу взялся «специалист высокого класса», которого посадили «на золотой стульчик». Этот чел потел месяца два и, наконец, разродился решением. Его хлопали по плечу, пожимали руки, поздравляли всем отделом. Даже устроили вечеринку по этому поводу. А потом приехали наши работяги с месторождения – получать руководство к действию. Я переводила это совещание.

Хлопцы такие непрезентабельные, в рабочей одежде, под ногтями черные полоски. Кто-то перегаром дышит. Американца воротит, гримасу состроил:

– Переведи им, пусть зубы чистить научатся.
А сам розами благоухает, важный такой, сообщает им, мол, нашел решение.
Мужики помялись и, стесняясь, ко мне – вполголоса:
– Так это… скажи ему… мы давно уже проблему порешали… Два месяца как качаем с того пласта.
– Не может быть!!! Как?! – американец бегает по комнате, размахивает руками, кричит, что вот без этой машины… просчитать уровни залегания… невозможно… и прочее.

Наконец, мужикам дают слово, американцу самому интересно, вижу, азартный такой. Аж трясётся весь. Мужики начинают мямлить что-то, не поддающееся переводу. Я слушаю и думаю: как жаль, что американец не знает русского. Потому и правду он никогда не узнает. А правда в том, что у нашего брата не «узкий», а широкий профиль. А также имеется секретное оружие. Ну, вы знаете. Всё может исправить русский ваня при помощи лома и Божьей Матери. Но как это объяснишь цивилизованному человеку!

И всего-то один из пяти мужиков наших – с высшим образованием.

Мне часто приходилось слышать от них: где ты получила диплом? Кто научил тебя так писать по-английски? Отчёт составлен прямо как художественное произведение. Я так не умею.

Речь о людях с техническим образованием, но – высшим! Многие писали с ошибками, грамотно составить предложение не умели. Будто кроме комиксов ничего в жизни не читали. От них же и узнала: американский английский язык последние десятилетия неуклонно стремился к очищению от всего «лишнего», и для высказывания всегда выбиралась кратчайшая формулировка. В целях экономии времени. Лексикон всё это время стремительно сокращался – иногда до уровня этакой американской Эллочки Людоедки. Oh! Wow! Really? – выражали все оттенки человеческих эмоций, дополненные некоторым техническим набором слов по специальности.

Повторяюсь, привожу здесь статистическое обобщение. Разумеется, среди «партнёров» встречались люди старой формации, устоявшие под натиском манипуляций, но на моём пути не часто. Вспоминается один канадец, тот даже Достоевского читал, поговорить с ним было одно удовольствие. Живой, искренний, любознательный, критически мыслящий; беседы с ним отличались от общего уровня общения с американцами. Но это было исключительное явление.

Главный интерес наших американцев вне работы сосредоточивался на поддержании здоровой плоти на высоком уровне. Уж это они умели! Солярий – мы тогда только узнали, с чем это едят, – спортзал, сауна, массаж, СПА и пр. С другой стороны, еда, напитки как культ. Гигантские стейки. Пиво. Виски. Попкорн, чипсы, диван, телевизор. Комфорт, удобство. Ну и, конечно, нескончаемые вечеринки. Гедонизм, возведённый в абсолют.
И абсолютная, поразительная для «свободной», «демократической» страны анти-религиозность сознания. Чудовищная подмена образа богопослушного американского обывателя – вспомнить хотя бы все эти сладенькие семейные movies середины двадцатого века, где все жители округа по воскресеньям собираются в храме послушать проповедь доброго пастыря, а перед обедом всей семьёй берутся за руки и возносят молитвы своему богу, – этаким свободным «от условностей», религиозных и нравственных «пут» индивидом, self-made person, фокус жизненных устремлений которого направлен на самого себя, единственным богом которому приходится золотой телец.

Венец этого дьявольского перфоманса – “IN GOD WE TRUST” на долларовой бумажке. Подмена свершилась на сакральном уровне. 
Воистину «миссия Америки – опошлить вселенную». В новейшие времена Америка сильно превысила полномочия.

Пошлость – это же, по сути, подмена настоящего – суррогатом и провозглашение суррогата настоящим. Сначала подмена декларируется как возможная альтернатива; со временем же, внедрённая в сознание масс, возводится в закон, как единственно возможная. Еще какое-то время – и настоящее объявляется вне закона. Этот процесс охватывает все сферы жизни, от гамбургера до церкви.

«Архитекторы» нового мирового порядка совершают эти манипуляции с целью порабощения, контроля и доминирования в отношении своих жертв. А жертвами, как выяснилось, должно стать всё население планеты.

Начали они со своих. В то время, когда мы увидели американцев на своей земле, это были еще полуфабрикаты по сравнению с тем, что мы имеем сегодня. С одной стороны, в массе своей они уже походили на картонных персонажей диснеевских мультфильмов, с другой стороны, еще оставались живые, человеческие люди или отдельные их черты. Но и эти люди были востребованы лишь как служебные функции. Постепенно я начала кое-что понимать в работе СИСТЕМЫ как глобальной англо-саксонской фабрики расчеловечивания. Неукоснительно соблюдались негласные правила, в нашем случае – под контролем отдела «Intercultural Relations». Вот некоторые из них.

Не принято принимать на работу красивых (внешне) людей. Якобы они отвлекают персонал от работы.

Все яркие, талантливые, мыслящие люди, превосходящие средний уровень по каким-либо интеллектуальным параметрам, подлежат «тихой» зачистке. Якобы это обижает средних. СИСТЕМА работает как газонокосилка: выставленная на определённый уровень, автоматически срезает всё, что поднимается выше. Самых одарённых вербуют для работы на СИСТЕМУ, и они растворяются в океане «райской жизни» – где-то за океаном. Помню, когда я это осознала, ещё по наивности подумала: не означает ли это, что у компании какие-то другие цели, нежели улучшение процесса производства.

Но аmerican dream factory раскручивалась яркой каруселью и не давала долго думать одну мысль. Работа – сплошной праздник. Постоянная сменяемость пришельцев давала возможность узнавать людей из разных стран мира: были среди них ирландцы, канадцы, латиноамериканцы, новозеландцы. По офису дрейфовали румяные янки с гигантскими кофейными кружками, говорили на разных диалектах, в коридорах не слышно было русской речи. Хай, Натяшья, how you doing.

Им в голову не приходило учить русский язык, напротив, все отечественные специалисты обязаны были подтягивать свой английский до профессионального уровня. Только один из экспатриантов, латинос Луиска, как мы ласково его называли, зам по финансам, весельчак, балагур и записной танцор на вечеринках, проявил интерес к нашему языку. Он ловко пользовался маломальским набором русских слов и слыл специалистом в этом деле. Его часто посылали без переводчика в такие места, где ожидалось полное отсутствие знаний английского языка.

Как-то ему поручили заехать на рынок за мясом для барбекю. Слово «мясо» он выучил. Тётенька за прилавком предложила разные виды мяса, и Луиска завис. Нужна была свинина. Как это по-русски, он не знал. Уж он и рисовал свинью на бумаге, да только выходила неведома зверушка – рисовальщик из него никудышний, и пальцем чертил у себя на лице пятачок вместо носа, – всё в молоко. Наконец, стал издавать поросячьи звуки, решив, что это сработает уж точно: «Wink-wink, wink-wink!!!» Теперь зависли тётки из мясного ряда.

Луиска вернулся в офис в состоянии культурного шока. В картинках и лицах, жестикулируя как истинный южанин, передал он нам всю историю, повторяя изумлённо:
– Русски свинин говорит крю-крю, whilst американский – wink-wink?!! But why? Свинин truly говорит wink-wink!

Вокруг собралась толпа и все живо принялись разбирать язык животных и птиц – наших и заокеанских. В ход пошли лягушки, петухи и прочая фауна. Странно, но одни и те же звуки, издаваемые животными, мы в самом деле слышим совершенно по-разному.

Дни летели за днями. Мы веселились, а пришельцы, втиснувшись в теремок, потихоньку проникали во все поры и вытесняли оттуда хозяев. Вытесняли технично, крепко обняв, как в танце, и чуть-чуть придушив. Так, что можно было принять это за страсть. О, к тому времени они уже отшлифовали приёмчики: было на ком тренироваться до нас.

Под предлогом совершенствования процесса добычи нефти, как «более опытные партнёры», американцы утвердили свой план эксплуатации месторождения, по которому по факту производился форсированный отбор нефтепродукта, снимались быстрые вершки, а далее скважину «убивали» (dead well), т.е. закачивали в пласт воду, а устье заливали цементом, что навсегда перекрывало доступ в резервуар, где еще оставалась нефть, но уже более затратная. Обычно в таких случаях применяются специальные технологии, и запасов хватает еще на долгие годы.

Мой Генерал и его супруга, много лет жизни отдавшие этому месторождению, занятые разработкой с его младенческого состояния, просто физически страдали, глядя на варварское обхождение с их детищем. Я видела, что Генерал ничего не может с этим поделать, искала ответ на вопрос «почему» – ведь это НАШЕ месторождение.

Понятно, Генерал делал, что мог, дабы сохранить хоть что-то (за это и поплатился), отдавал негласные распоряжения нашим людям «в полях». Те, скрываясь от «партнёров», в нарушение официальных приказов, поступали по совести. Я узнала об этом позже, когда моего Генерала отправили в отставку.

Но какие-то вещи Генерал мне всё-таки доверительно открывал. Однажды он позвал меня в кабинет и показал утверждённый перечень вещей, которые увозил с собой из служебной квартиры очередной американский специалист. «Партнёры» организовали весёлую грабительскую карусель: примерно каждые полгода переводили своего сотрудника (так было почти с каждым) в какую-нибудь другую свою колонию. Или возвращали на родину, присылая нового. Отъезжающему сотруднику по условиям контракта разрешалось забрать из служебного жилища всё, что пожелает. Таким образом, они «прокатывали» по каждому объекту большое количество своих людей, давая им возможность поживиться за счёт очередной жертвы, которую потрошили в данный отрезок времени.

– Ты только посмотри, какая сволочь, даже зубные щётки вывозит, – мой Генерал был вне себя. По списку, кроме мебели, бытовой техники, электронной аппаратуры на огромную сумму, компании был выставлен счёт за банные халаты, тапочки, набор мочалок, ножницы, а также – внимание – нитки и иголки. Апартаменты величиной со стадион вычищались до голых стен! Всё оплачивалось за наш счёт, включая упаковку и транспортные расходы. Генерал вынужден был это подписывать. Поскольку условия контрактов утверждал Совет Директоров, а мой Генерал являлся всего лишь исполнителем.

Иногда я думаю, что Господь промыслительно показал мне это кино с самого начала и до самого «верха», чтобы я потом, гораздо позже, смогла наложить эту кальку на события, развернувшиеся в масштабе всей страны. В какой-то момент мне стало понятно, что В. В. Путин с первых дней своего президентства был в положении «исполнителя», и так же, как мой Генерал, делал всё, чтобы спасти страну – втайне от тех, кто реально принимал решения, продвигая прямо противоположную задачу. Причём надо было усыпить их бдительность, пока собирались в кулак новые силы, так чтобы не догадались хозяева – до поры. Правда, и мы тоже не догадывались до недавних времён, многие из нас. Тем более, что американский ЦИПСО в виде «Эха Москвы», «Дождя» и пр. с самых первых дней нашествия кормил нас такими отборными информационными мухоморами, что не будь у нас мощного иммунитета, мы давно бы подняли бессмысленный и беспощадный русский бунт и свергли бы «тирана», на которого ЦИПСО по указке хозяев призван был вешать всех собак.

А наши пришельцы без устали крутили и крутили эту карусель. Опустошённый аpartment по новой накачивался дорогущим фаршем, и в скором времени всё повторялось. Склады компании были забиты всяческим добром, которое доставлялось из фешенебельных магазинов Европы и Америки, а затем отправлялось обратно в Америку, поддерживая процветание «великой державы».
В эту прорву улетали наши деньги, и Россия стремительно падала в нищету.

Через короткое время янки уже сидели во всех ключевых «центрах управления полётом» находящегося под общим наркозом некогда могущественного государства, водрузив ноги на стол, начиная с Байконура, заканчивая точками базирования наших ядерных сил. Всё было взято под контроль, армия и флот пущены по миру, заводы разорены под корень; культура, образование и здравоохранение перестроились на обслуживание имперских колониальных интересов англосаксов. Назначенные ими олигархи из туземцев являлись лишь прикрытием; нам положено было думать, что это они воруют и грабят страну, тогда как основные финансовые потоки шли на запад помимо них.
Но всё это нам открывается только сейчас, а тогда длилась и длилась американская сказка, и хотя работа в директорате постепенно просветляла мои розовые очки, «нижние этажи» нашей компании продолжали бурлить и фонтанировать безудержным весельем. Каждую пятницу какой-то из отделов СП устраивал на одной из своих квартир вечеринку из серии Happy Hour. Приглашались все желающие. На доске объявлений вывешивали «тематический план». Чаще всего – классическое американское: BYOB – Bring Your Own Beer. Пивом, понятно, не обходилось, и хозяева вечеринки обычно выставляли целый бар спиртного, взятого на том же складе. Это было дорогое виски, «заграничные» ликёры, и только водка приветствовалась наша, родимая, и уходила она в первую очередь. Кто-то курил сигары, дорогой трубочный табак, – всё по высшему разряду. Не за свои же!

Наряду с этим гремели бесконечные праздники, birthday parties. Летом фрахтовали пароход и кутили по Оби. Музыка, бочки с шампанским во льду – ну чистая паратовщина, разве только без цыган.
Я стала меньше бывать на вечеринках, перейдя в директорат.
– Выйди, покури с рабочими, – подкалывали «нижние этажи».
– Центральная деффчонка компании! – беззастенчиво льстили льстецы.
Зарплату выдавали в конвертах, и мой конверт был толще всех.
Появилась шуба из чернобурки. Анна White позеленела от возмущения.
– Какая наглость! Дорогой мех – аксессуар звёзд Голливуда. Даже МЫ не можем себе это позволить.

Иногда приходилось переводить «острые» совещания.
– Отправь его, куда Макар телят не гонял, – выходил из себя мой Генерал.
– Только что по вашему адресу была использована ненормативная лексика, – переводила я ровным голосом, как учили.
– Отправь обратно с бонусом!
– Можешь не переводить, я понял.

Всё чаще стала замечать то, что раньше не бросалось в глаза. Мелкие, на первый взгляд, но унизительные для locals вещи. Подчёркнуто демонстративно закрепляющие статус кво. Например, деловая переписка с головным офисом в Москве. Каждый документ приходил в двух экземплярах: на имя обоих Генералов. Вначале документы ложились на наш стол – в приёмной нас было двое: у каждого Генерала свой помощник. Если документ поступал от русскоязычного сотрудника, то оригинал, предназначенный для американского генерала, был аккуратно переведён на английский московским переводчиком. Если же исходящий документ был на английском, то оба оригинала приходили без перевода, хотя по правилам компании должны были проходить через переводчиков.

Переводить на русский в таком случае, прежде чем положить документ на стол Генералу, являлось моей обязанностью. И мне это было нетрудно. Но меня возмутило пренебрежение, которое позволяли себе сотрудники московского офиса. Как говорится, за державу обидно.

И я совершила должностное преступление. От имени моего Генерала написала резкое письмо, призванное восстановить справедливость. Поставила подпись и отправила вниз, в «телетайпную», вместе с исходящей корреспонденцией шефа (тогда еще документы отправляли по факсу).

Не знала того, что все исходящие бумаги строго копировались перед отправкой, и Генерал в конце дня просматривал каждый документ из тех, которые от его имени уходили в Москву.

Мой Генерал подошел ко мне сам, когда в приёмной никого не было, положил листок на стол и тихо произнёс:
– Это что?
Я густо покраснела.
– А чего они!
Генерал всё понял.
– Больше так не делай. – И положил руку мне на плечо.

За такое увольняют незамедлительно. А он только потрепал по плечу. Подумала: а что ему приходится, скрипя зубами, терпеть на своём месте? Только теперь до конца понимаю, насколько он был наш человек.

Кстати, московский офис после моего письма исправился, и каждый раз, получая документ в надлежащем виде, я радовалась про себя: «Yes!!!» Это была маленькая, но победа.

Перебирая в памяти те давние события, пытаюсь осмыслить феномен заката Америки. В том, что этот процесс запущен и необратим, сегодня, кажется, ни у кого уже нет сомнений. Более того, он стремительно набирает обороты.

«Мене, Текел, Перес» (Дан. 5:25). Слова эти поясняет пророк Даниил: «Вот и значение слов: Мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему; Текел – ты взвешен на весах и найден очень лёгким; Перес – разделено царство твое и дано Мидянам и Персам». (Дан. 5:26-28)
«ТЫ ВЗВЕШЕН НА ВЕСАХ И НАЙДЕН ОЧЕНЬ ЛЁГКИМ». Тебе конец, короче. И это решено на Небесах.

Титаник тонет, увлекая за собой всё живое. Мы имели возможность осознать это, когда на планете развернулась спецоперация под названием «Пандемия». Как инстинктивная конвульсия терпящего крах сохранить господство над миром.

О надвигающейся катастрофе человечество до сих пор в массе своей думает легковесно, а его отношение к ней, начиная со времён Всемирного потопа, ничуть не изменилось: в лучшем случае люди находятся в ожидании (всё это скоро закончится, и заживём, как раньше); в худшем – упорно делают вид, что ничего не случилось, и продолжают погружение в пиры Валтасара.
Меж тем, катастрофу предрекали ещё в 7000 году от Сотворения мира – в 1492 году от Рождества Христова. Ждали Конца Света, и получили – открытие Америки. Кто сказал, что «Конец Света» не может быть растянут во времени на несколько столетий, чтобы дать возможность возмужания сему Левиафану, предназначенному стать и поводом, и орудием исполнения воли Божьей.

О том же – богослов и поэт, наш современник, Юрий Кабанков:

«…и алчь возликовала в Новом свете,
и духи злобы, как в евангельском завете,
поныне искушают нашу плоть…»
«По всей Европе – лютая зима
и нету места буколической эклоге,
когда, обув железом острым ноги,
цивилизация, как по стеклу, скользит
по льду сердец, по самой кромке мира,
где, водрузив ветхозаветного кумира,
неуспевающим геенною грозит
год семитысячный от Сотворенья мира…»

А вот век девятнадцатый и Александр наш Сергеевич Пушкин (в статье «Джон Теннер»):

«...С некоторого времени Северо-Американские Штаты обращают на себя в Европе внимание людей наиболее мыслящих... Несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы, которые полагали давно уже решенными. Уважение к сему новому народу и к его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую – подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort); [...] такова картина Американских Штатов, недавно выставленная перед нами...»

Сегодня, благодаря пандемии, а затем спецоперации, «глубоких умов» и «людей, наиболее мыслящих», становится всё больше, и, к счастью, налицо постепенное осознание происходящего не как (не только как) борьбу за передел мира и перераспределение финансовых потоков, но, в первую очередь, как извечную борьбу тёмного и светлого начал, полюсами которой со всей очевидностью выступили США и Россия. Пришло время открытой схватки – не на жизнь, а на смерть.

А тридцать лет тому назад американцы торжествовали победу, ни на секунду не сомневаясь, что Россия пала – на этот раз навсегда. Мой Генерал не воспользовался шансом лизнуть сапог победителя и сохранить себе тёплое место при власти. Остался верен себе и своему Отечеству.

Убрали его «красиво», так, чтобы не бросить тень на тогда ещё не побитый молью имидж доброго дядюшки Сэма, несущего миру «свободу и демократию».

Накануне «судного» дня Генерал посадил меня перед собой и объявил об отставке – разумеется, это влекло за собой и мою отставку.
Благодарил за преданность, сожалел, что так мало смог сделать для наших. Перед концом он всё-таки «выбил» целый парк автомобилей «Нива» и оформил их как дар лучшим работникам предприятия. Уверена, было что-то ещё, о чем он умолчал. Пусть крохи, в сравнении с тем, что перепадало «партнёрам», но многие люди до сих пор вспоминают его добрым словом.

На следующий день было общее собрание. Под грохот барабанов моему Генералу пропели дифирамбы на двух языках, вручили грамоты и выходное пособие и отправили восвояси. Заменили его молодым, борзым карьеристом, прошедшим «подготовку» в США, для которого всё самое ценное уже было – там, за океаном. Он вытягивался в линеечку и выполнял все указания американской стороны. Никто больше не отстаивал интересы наших людей и нашей страны.

Тогда же произошло первое на моих глазах разделение в среде своих. Тех, кто принял сторону американцев, поощряли: вахтовых девочек-переводчиц, которые с ними спали, – колготками. Самый ходовой вариант. Иногда – пачкой заморских сигарет. Специалистов среднего звена – повышением заработной платы. Особо обласканы были самые рьяные любители всего западного, которые шпионили и наушничали в пользу «партнёров». Этих повышали в должности, переводили в Московский офис, награждали поездками в США. Позже многие из них влились в тот самый легион российских чиновников, служивых и прислуживающих, встроившихся в колониальную СИСТЕМУ запада. Эти люди воздвигли своё благополучие в прямом смысле на ограблении и унижении соотечественников. Причём, творили сие вполне сознательно, зачастую цинично: презирать свой народ и свою страну стало экономически выгодно. За это и за ущерб, наносимый стране, хозяева платили большие деньги.

Остальные в нашей компании должны были, как минимум, держать нейтралитет и помалкивать. Те, кто не смог прогнуться, подлежали мягкой зачистке.

Ещё какое-то время я просидела «внизу», в отделе письменного перевода. Иногда заглядывал новый Генерал и разговаривал с нами через губу. Он клал ноги на стол и во всём копировал американцев. Было невыносимо противно: знала всю его подноготную, еще когда он был «внизу». Он тоже знал, что я знаю. Дальше оставаться в компании не имело смысла. И я ушла. Ушли все «наши».

Так закончилась моя американская сказка.

Шёл 1996 год. Над Россией сгущалась тьма, и казалось, просвета уже не будет.
Просвет возник там, где его не ждали.

Прибирая к рукам Россию, Запад не сразу понял, насколько опасным может быть возрождение православия в этой стране. Самоуверенно полагая, что за годы безбожной власти в СССР окончательно и бесповоротно покончено с религиозным самосознанием, Запад не препятствовал восстановлению церквей, увлёкшись ролью ангела-носителя демократии, разрушившего бремя всего прежде запрещённого в нашей стране. К тому же на просторы павшей империи хлынули потоки американских сектантов. Это, по-видимому, давало повод «архитекторам» колониальной системы не сомневаться в том, что спустя короткое время в наших храмах воцарится «мерзость запустения» – по примеру своих собственных культовых сооружений.

Но что-то пошло не так. Храмы в России рванули строиться так же стремительно, как когда-то разрушались, и люди, будто расколдованные, ринулись навёрстывать упущенное. Потерянные, униженные, искали опору и находили, возвращаясь к своим истокам. Началось возрождение монастырей, сословия священнослужителей, массовое воцерковление русских людей, и, наконец, впервые за сто лет в Кремле появился православный «царь». Господь не мог не ответить на соборную устремлённость народа к Богу.

Это дало нашему Отечеству небывалый приток силы, и вот мы видим, как Россия с Божьей помощью не только поднялась с колен, но и встала на защиту христианских ценностей, поруганных и осквернённых по всей земле.

Это даёт человечеству надежду. Сегодня весь мир замер, наблюдая схватку Давида и Голиафа, и здравомыслящие люди планеты молятся о победе Света над тьмой. Эта победа неизбежна, ибо в самом теле питающегося кровью других государств дядюшки Сэма изначально заложен червь саморазрушения.

А что мы? Мы ступили на трудный путь очищения и возвращения к естественному, установленному Богом порядку вещей, когда мужчина – это мужчина, женщина – это женщина, семья – это семья, а дети вступают в свои права по достижении совершеннолетия; когда нет брошенных детей и стариков; когда врачи лечат, а учителя учат, и каждый делает своё дело на совесть, а государство защищает этот уклад от поползновений извне. Такая есть наша «национальная идея». В неё не входит и никогда не входило завоевание и порабощение других стран, мы никого не желаем – «на гиляку». Но также не входит и согласие на завоевание нашего отечества другими, охочими до чужого добра народами. 
За это сегодня сражаются наши воины, и кто говорит, что это «бессмысленная война за чужие интересы», кого устраивает вектор западной вакханалии, тот просто НЕ РУССКИЙ. 
«Нам же, русским, приличествует твёрдо знать и помнить о том, что Святая Русь – со времён падения Византии – есть священный сосуд Православного христианства, и мир видимый будет существовать лишь постольку, поскольку сохраняется целостность этого сосуда, поскольку ещё теплится и мерцает в нём – если и не пылает уже, как во времена мужей апостольских и первых христианских апологетов, – Святая Православная вера…»* ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

 

Примечание

*Юрий Кабанков, «Слово о Православии как причине единственно возможной живой целостности мира видимого...» – «...и ропщет мыслящий тростник», часть II. – Владивосток: Издательство Дальневосточного Федерального университета, 2012. – С. 371.

 

Художник: Дж. Макнотон.