Трагическая любовь, или Бесславный конец «Гришки-плясуна»

Сергей ГАРСИЯ 25 апреля 2025 66

ОКОНЧАНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

По легенде, родоначальником князей Юсуповых был один из племянников Магомета... Их предки правили в Египте и в сирийской Антиохии, в роду Юсуповых были полководцы Тамерлана и татарские завоеватели Древней Руси. Предки князей Юсуповых возглавляли распавшиеся части Великой орды — правили в Казани, в Крыму, но больше в Ногайской степи.

Древний повелитель ногайцев хан Юсуф и дал свое имя роду. Удивительна судьба его дочери Сумбеки. Её мужья, младшие ногайские ханы, один за другим погибали в междоусобной войне, но она оставалась царицей, всякий раз выходя замуж за убийцу предыдущего мужа. Вот вам образец прекрасный образец «политкорректности»! Хан Юсуф был в числе последних ее мужей. Закономерно опасаясь за жизнь своих сыновей, он отправил их всех в Москву. Иван Грозный принял татарских парней на службу и наградил землями. Они переженились на русских дворянках из младших дочерей русских князей и воевод, их дети приняли православие и получили титул князей Юсуповых. С тех пор Юсуповы занимали должности почти при всех русских государях. Их не было у власти, пожалуй, только при Николае Александровиче.

Дилемма

Во дворце прадеда Феликса, известного коллекционера живописи «екатерининского птеродактиля» князя Николая Борисовича, висели портреты двадцати его обаятельных любовниц и один двойной портретик в амурной рамочке — самого «птеродактиля» и Екатерины Великой, изображенных в виде обнаженных античных богов. Что о нём сказать? Он очень любил искусство, и человек он был в общем неплохой, только уж слишком много крестьянских девушек обрюхатил, потом не зная, куда девать девятьсот девяносто девять бастардов княжеского рода. Зато прожил князь целых 80 лет — от рококо Елизаветы Петровны и до ампира Николая Первого — и, вероятно, жил бы себе и дальше, не начнись в Москве какая-то эпидемия. Вот такой прадедушка был у князя Феликса. Мама Феликса княжна Зинаида, одна из красивейших женщин в России, и была последней в роду князей Юсуповых. Отвергнув множество предложений, она вышла замуж за адъютанта всем известного гомосексуалиста московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича — кавалергардского полковника графа Феликса Сумарокова-Эльстона. После женитьбы он получил право именоваться князем Юсуповым с сохранением прежнего титула и фамилии. То есть теперь он носил два титула и три фамилии.

В.Серов: семья Юсуповых, Феликс и Зинаида

В браке у Зинаиды и Феликса родилось двое сыновей, между которыми предполагалось поделить родительские титулы и деньги. Что значит «поделить»? Ну, то и «значит», что кто-то из них двоих, получив большую часть маминых-папиных доходов, должен был впредь гордо называться князем Юсуповым, ну, а кто-то обязан был прозябать в ничтожестве, довольствуясь «весьма немногим» из многомиллионного семейного состояния родителей. Вот только КТО — это была дилемма! Кстати, эту дилемму усложнял ещё один немаловажный факт — происхождение по отцовской линии. Первый Эльстон, которого тоже звали Феликсом, воспитывался в закрытом учебном заведении, — а именно в кадетском корпусе, — и был бастардом, притом он родился в Австро-Венгрии и носил фамилию определённо английскую. Уже потом ему, молодому артиллерийскому офицеру, кто-то тихо объяснил, что всё это время ему оказывает протекцию династия Романовых, что мисс Эльстон — это была гувернантка, что отец его — то ли прусский король, то ли некий барон, один из приближённых Меттерниха, а мама — то ли графиня венгерских кровей, а то ли русская подданная, графиня Тизенгаузен, вдова погибшего при Аустерлице русского штаб-ротмистра. Помните сцену ранения князя Болконского из книги Льва Николаевича — кавалергардский офицер подхватил знамя и повёл солдат в контратаку? Так вот, в жизни это был граф Фердинанд Тизенгаузен, и именно над его трупом Наполеон сказал: «Красивая смерть!» Молодому Эльстону от этих новостей даже чуть плохо не стало. Он привык думать о себе немного в стиле глубоко трагического байронизма, а тут приходят, понимаешь, красивые придворные дамы и приносят вот такие новости, по определению интересные.
В конце концов, красивые придворные дамы пристроили юного бастарда в зятья к московскому военному губернатору графу Сумарокову (странно дело — предок ГРАФА, известный поэт-классицист, графом никогда не был — так же как не был графом и отец поэта, известный политический интриган своего времени). Поскольку дворяне Сумароковы имели «неосторожность» из поколения в поколение родниться с крепостными, то отдать единственную дочь за бастарда для графа Сумарокова было как бы вполне «комильфо». Кроме того, генерал Сумароков был самым последним представителем своего безусловно старинного и знатного рода, поэтому Феликсу Эльстону было дозволено взять себе его фамилию и титул.

Итак, кто же из двух братьев станет Сумароковым-Эльстоном, а кто останется Юсуповым? Братья были люди гражданские — не в пример их отцу, кавалергарду — и оба метили в «учёные», поэтому их судьбы решил один очень нехороший случай... Так часто бывает: «силовики» спотыкаются на «науке», а людей образованных доводят до безумия как раз те ситуации, где необходимо проявить силу и «характер»... Старший из братьев Николай закрутил роман с симпатичной графиней Мариной Гейден. Вообще все женщины из графского рода Гейден отличались привлекательной внешностью, поэтому при дворе их держали поближе к престолу. Но Марина Гейден была замужем за кавалергардским офицером бароном Арнимом фон Мантейфелем, мордоворотом под два метра ростом. Здоровый был такой парень — и на рыло больно страшен.
Отец князя был всё же командиром у кавалергардов, поэтому барон «по-хорошему» потребовал от жены развода. Но полковые его товарищи подняли хай и, как истинные кавалеристы, дружно полезли на стенку — типа затронута честь полка! Князь Феликс Юсупов писал в своих мемуарах, что если б в тот момент брат его Николай рассказал бы всё своей матери, то дуэль могла бы и не состояться. Ведь то, на что не мог согласиться полковник граф Сумароков-Эльстон, было вполне «комильфо» для княжны Юсуповой, ну а Юсупова — это была такая дама, что её можно сравнить только с пантерой Багирой из советского мультфильма (только у Багиры был один Маугли, а у этой сразу двое). Она могла в наглую заявиться к Мантейфелям и спросить у всего их благородного семейства: «Это кто из вас желает убить моего сына?» — Однако князь Николай не искал возможности уклониться от дуэли, и 22 июня 1908 года он был убит, притом поединок выглядел очень нечестно.

Единственный неповторимый

В.Серов: Феликс Юсупов-мл.

Зато Феликс Юсупов стал «единственным и неповторимым» князем-графом, миллионером и владельцем большой и чрезвычайно ценной коллекции старинной живописи. Каким он был? Складным и красивым парнем, получившим образование в Великобритании, любителем «ночной жизни», глупых компаний, лёгких наркотиков и дурацких приключений — этакий русский Дориан Грей, у которого около тысячи картин и портретов. Однако если литературный Дориан Грей был «гетеро», то его русское подобие имело довольно ясное представление об устройстве «другого Петербурга». Князь Феликс оказался там ещё подростком, притом не без явного участия старшего брата. Тот одевал Феликса «кокетливой девочкой» и возил в таком виде по ночным «тусовкам». «Я всегда возмущался людской несправедливости к тем, кто завязывает особые любовные связи, - писал князь Феликс в своих изысканных воспоминаниях. — Можно осуждать эти отношения, но не тех существ, для которых нормальные отношения, противоречащие их природе, остаются запретными». В дальнейшем он проделывал те же «фокусы с переодеваниями» в Лондоне, а на старости лет вспоминал, как на него (а вернее, на «неё»!) таращился в лорнет английский король Эдуард Седьмой, один из самых модных мужчин в Европе. И никто ему больше не мешал — ни брат, ни отец, который «громко» ушёл из семьи, ни даже мать родная. Зинаида Юсупова после гибели сына чуть не сошла с ума — приступы чёрной тоски и позывы к самоубийству будут мучить её буквально всю оставшуюся жизнь.

И в этот момент на голубом горизонте появляется Он...

Долгое время князь Феликс Юсупов общался с нашим героем на некотором расстоянии. Ведь далеко не все в Петербурге испускали радостный вой при виде «божьего человека» Григория и далеко не всем этот человек очень нравился. Но, в конце концов, они познакомились поближе. Родное государство не могло не игнорировать тот факт, что Феликс является обладателем огромного состояния, поэтому где-то в окружении императрицы ему, открытому гомосексуалисту, немедленно подобрали невесту. Ею стала малопривлекательная, однако разумная царская племянница Ирина — принцесса Дома Романовых! Но что делать с кривой сексуальной ориентацией?..
Князь уже проходил учёбу на ускоренных офицерских курсах при Пажеском корпусе, а в армейской среде гомосексуальность тоже ведь не поощряется, знаете ли. Среди пажей — это еще «как-то», но армейские офицеры над «этим» ржут, как лошади. В конце концов, у Григория с Феликсом произошла некая «сцена», после которой «божий человек» пообещал, что «вызволит» князя «из беды» — только «Надо почаще нам встречаться!» Считается, что в тот момент «божий человек» влез в династические дела, расстроив брак царского племянника великого князя Дмитрия с царской же дочерью Ольгой (в этом случае Дмитрий, между прочим, — воспитанник «лукавого» Николай-Николаевича, становился «внутренним» претендентом на престол), а за спиной великого князя находилась примерно та же самая придворная группировка, которая однажды уже пугала «старца» своими вылазками. Например, однажды внезапно умерли все распутинские кошки, притом даже полицейская спецохрана не смогла понять, каким образом в молоко был подмешан яд... А — нападение безносой бабы Хионии Гусевой? В общем, «старцу» Григорию уже недаром казалось, что за ним ведётся слежка. Да, он был прав: за ним следили, притом в оба глаза, а князь Юсупов уже потихоньку становился главным действующим лицом этого процесса. Это было тем более неизбежно после того, как он начал встречаться со «старцем» уже почти каждый день.

Великие князья Дм.Павлович, Ник.Михайлович

В конце концов, к Феликсу обратились два великих князя: Дмитрий Павлович и Николай Михайлович. Последний был старше их всех, включая Распутина, и считался великим учёным и очень опасным оппозиционером внутри царского семейства. Чёрт их знает, о чем они там говорили, но Феликс согласился с ними сотрудничать, — притом в любых начинаниях. Принцы предложили уничтожить Распутина, замаскировав политическое убийство под сексуальное. Или наоборот. Это как будет удобнее. В качестве ударной силы были приглашены два решительных человека — депутат Государственной Думы Пуришкевич и штабс-капитан Преображенского полка Сергей Сухотин. Сухотина Юсупов видел и раньше, тогда как другого нового участника заговора военного врача Станислава Лазоверта никто лично не знал. Его привёл Пуришкевич. Но заманивать «божьего человека» в дом князя Юсупова должен был не князь Юсупов и даже не Пуришкевич, с которым «старец» выпил не одну канистру мадеры (да так и не подружился), а — новая пассия великого князя Дмитрия, танцовщица и актриса кино Верочка Каралли. Она начала строчить «старцу» восторженные письма с милыми предложениями «мне надо с вами встретиться лично — я умоляю». Ну-ну…
Собственно, писем от женщин он получал много, но до сего дня красивые киноактрисы его бородищей как-то не интересовались. В конце концов, «божий человек» поинтересовался у князя Феликса: «Маленький, что за девочка мне пишет?» — на что тот простодушно ответил: «Да она у меня бывает иногда!» — «А ты познакомь!»... Вот так все и началось. В ночь на 16 декабря (по старому стилю) в доме князя Юсупова готовилась вечеринка с определённым числом приглашённых, поэтому Юсупов, не долго думая, прислал Григорию «билетик». Григорий разоделся как плясун из народного ансамбля и в 12 часов ночи спустился по черному ходу на улицу, где его ждал чей-то автомобиль.

Неизвестные соучастники

Кто они вообще кто такие, эти люди, решившие избавить его величество Николая от погрязшего в спекуляциях, вечно пьяного и катастрофически стареющего шарлатана-бабника, имеющего вес в тогдашнем «голубом» сообществе? Ну что ж, подведем итог интриге, тем более что жизненный путь «святого» Гришки тоже приближался к окончанию. О Юсупове, о великом князе и о Пуришкевиче мы знаем всё или почти всё. Пуришкевич заведовал санитарным отрядом, а великий князь был командиром эскадрона в лейб-гвардии Конном полку. Он впоследствии не без юмора писал князю Юсупову: «Одинаково ясно я сознаю и то, что не будь моего имени среди участников, тебя наверное бы повесили как политического преступника».
А другие фигуранты — те, которых повесили бы ещё быстрее, чем князя Феликса Юсупова и думского депутата Пуришкевича? Так, наверное? Но кто они и почему о них так мало известно? Меня всегда удивлял тот факт, что их роли так и остались совсем непроявленными, и даже их фотопортреты, по существу, никогда не публиковались в светской прессе. А ведь их, «неизвестных героев» этой эпопеи было то ли четверо, то ли пятеро (пятой могла быть женщина, но её-то имя никто произносить не стал), то ли их было ещё больше — вплоть до двенадцати человек.

Итак, первый из незнакомцев — штабс-капитан Сухотин!

Сухотин С.М., 1887—1926. Гвардейский поручик, на снимке подпоручик

Странно, что на этого человека не обратил внимание даже Валентин Пикуль, замечательный знаток редких фактов, имен и фамилий. Сергей Михайлович Сухотин был дворянином старинной фамилии и сыном известного помещика-толстовца, а впоследствии он и сам женился на внучке Льва Толстого — на Софье. В 1921 году он с ней развёлся, и она повторно вышла замуж за Сергея Есенина. Уже интересно, правда? Но Валентин Саввич, державший, как известно, целую «картотеку» великих и невеликих героев русской истории, как-то совсем не заметил этого человека, маленького, но интересного.

«Вчера прочла в газетах любопытное известие: Распутина застрелили, — записала в дневнике 20 декабря 1916 года его мачеха Татьяна Львовна Сухотина-Толстая, дочь великого писателя. — Я думаю, что исчезновение Распутина ничего не изменит. А что этот случай может быть той искрой, от которой взорвется давно накипевшее народное недовольство, — то не только возможно, но и вероятно».

Она-то еще не знала, что в числе убийц Распутина был ее пасынок Серёжа, которого Татьяна Львовна любила как родного сына. Своих детей у нее не было. Сергей Михайлович Сухотин — это третий сын от первого брака тульского помещика Михаила Сергеевича Сухотина, за которого графиня Толстая вышла замуж в сентябре 1899 года. В древнем роду Сухотиных было несколько адмиралов, поэтому сначала Сергея отдали в Морской корпус. Притом одним из его друзей по Морскому корпусу был барон Унгерн, один из деятелей «белого» движения в Сибири. Но тут проснулся Лев Николаевич и написал своими питерским родственникам: «Таня очень жалеет чужого ей мальчика, да и мне очень жаль, что его отдают в тяжелую военную карьеру». В 1905 году после всех погромных цусим и порт-артуров в Морском корпусе началось большое «сокращение кадров», поэтому кадета Сухотина (и Унгерна тоже) запросто «выплюнули» из моря на сушу. Куда он пошёл, снова став, как и прежде, сухопутным человеком? В университет!
Сухотин стал студентом факультета философии Лозаннского университета. С началом Первой мировой войны его мобилизовали как прапорщика запаса и отправили в царскосельские лейб-стрелки. Там он весело пил-гулял с товарищами-офицерами, а потом в марте 1916 года внезапно женится на известной пианистке Ирине Горяиновой-Энери, протекцию которой оказывала императрица Александра Фёдоровна. А после свадьбы он тут же уехал на фронт. По данным государственного военно-исторического архива, Сухотин воевал в составе лейб-гвардии Первого стрелкового полка, был серьёзно ранен, потом болел пневмонией, долечивался в Петербурге, был по сути комиссован со службы. Мачеха Толстая ценила в своём пасынке прежде всего добрый нрав и ярко выраженную спортивность, и нетрудно догадаться, какое было у неё выражение лица, когда прямо с фронта ей в объятия свалился грубый мордастый офицерище с бритой налысо макушкой, весь перетянутый ремнями, — Сергейм Сухотин, уже не толстовец и далеко не философ. Примерно также характеризовали Сухотина и будущие господа-заговорщики. Когда великий князь Дмитрий Павлович предложил Сухотина в «подельники», князь Феликс сразу же согласился: «Я часто виделся с поручиком Сухотиным, раненным до того на фронте и проходившим лечение в Петербурге. Друг он надежный. Я доверился ему и спросил, поможет ли он. Сухотин обещал, ни минуты не колеблясь».

Надо отметить, что первая супруга Сухотина, известная пианистка Ирина Горяинова-Энери, дружила с мамой Феликса, а семейная чета князей Юсуповых — Феликс и Ирина — были крёстными родителями дочери Сухотиных Натальи. А сводный брат Ирины Горяиновой-Энери — князь Сергей Чагодаев — был известным музыкантом-балалаечником(!) из ансамбля Андреева и... гвардейским офицером. В общем, гвардейский офицер с балалайкой. Но по неизвестной нам причине он был не менее других заинтересован в ликвидации «старца» (книга П.П. Ишеева «Осколки прошлого. Воспоминания. 1889—1959 годы. Нью-Йорк). Вообще же, самый полный архив пианистки и всей её странной военно-балалаечной семейки хранится в Финляндии, и считается, что он не доступен для исследователей. Очень жаль!

Номер два — доктор Станислав Сергеевич Лазоверт

По тогдашним правилам военные врачи приравнивались к военным чиновникам, поэтому определить его фронтовое звание не так-то и просто. Был он примерно подполковником. Ещё сложнее найти его фотоизображение. Если штабс-капитан Сухотин встречается на некоторых коллективных снимках лейб-стрелковых, а затем Преображенских офицеров (а ещё его можно найти на фотографиях с Сергеем Есениным и Софьей Толстой и даже на коллективных фото с Зинаидой Райх и Мейерхольдом), то от Лазоверта ничего подобного не сохранилось. Зато в государственном военно-историческом архиве есть приказ о его награждении Георгиевским крестом за 1915 год (Награда: ГК 4 ст. Номер: 196136).
Станислав Сергеевич Лазоверт, уроженец Варшавы (даты рождения и даты смерти и место учёбы неизвестны в связи с полной утратой архивов), служил главврачом в санитарном поезде-отряде Пуришкевича, и хоть по мнению думского депутата он и был хорошим врачом и храбрым офицером, но в тот злосчастный вечер, когда били Распутина, Лазоверт почти потерял самообладание и даже не смог точно определить, жив ли Гришка или уже скончался. После всей этой истории его первого же задержит полиция, после чего доктора отправят обратно на фронт. [Даты рождения-смерти недавно были восстановлены, — ред.] Согласно некоторому мнению, под именем Станислава Лазоверта скрывался (или он просто оделся в русскую форму и прикинулся доктором Лазовертом?) сотрудник английской разведки Освальд Рейнер. Как бы то ни было, мы о нём ничего не знаем. Лазоверт был самым обыкновенным военврачом. В 1918 году он эмигрировал. Жил в США, в городе Филадельфия, и никаких воспоминаний не оставил.
Убийцы Распутина по существу избежали какого-то строго наказания: Пуришкевич и Лазоверт благополучно уехали на фронт, Юсупова «сослали» в его курортное имение на юге, а великого князя Дмитрия сначала заперли дома, а потом отправили комэском в персидский отряд князя Баратова. Что касается Сухотина, то он почти испарился. Летом 1921 года Сухотин оказывается в Ясной Поляне. К тому революционному времени брак его с пианисткой распался, и осенью он женился на совсем юной внучке писателя Соне, дочери Андрея Львовича Толстого. Он перебрался в Москву, устраивается в Отдел металлов ВСНХ СССР, где уже работал его родственник по первой жене — бывший князь Чагодаев, и поселился на тёщиной квартире в одном из переулков в районе Пречистенки. Но тут с ним что-то случилось. Их обоих — его и Чагодаева — чуть не репрессировали. Это во-первых. А во-вторых...

Родственники известного писателя Льва Николаевича написали целые «романы» Юсупову в город Париж, умоляя «забрать своего приятеля и сотрудника», чтобы тот смог проконсультироваться у французских светил медицины, притом эти «романы» возил туда-сюда один из сотрудников чехословацкого посольства, бывший офицер стрелкового полка имени Яна Жижки. Он же согласился помочь бывшему коллеге по царской службе выбраться из «проклятого» СССР во Францию. В 1925 году Сухотин скончался от какой-то болезни. Возможно, это были последствия ранения и пневмонии.

Третьим героем «мочилова-рубилова» в доме Юсупова был британский лейтенант запаса флота сэр Освальд Теодор Райнер

Что о нём сказать? Журналист, адвокат, женат на русской — на москвичке Татьяне Алексеевне Глубоковской-Марек, притом сына своего он назвал Феликсом (сами понимаете, в честь кого) — они с князем Феликсом вместе заканчивали Oriel Collece в Оксфорде. О его участии в деле, как и участии в заговоре многих других чинов английского посольства и военного Красного Креста, стало известно лишь недавно — после открытия британских секретных архивов. Однако ни один из участников убийства Распутина об этом человеке не упоминает. Его как бы не существовало в природе. А началось всё с того, что в самом конце 1915 года в Зимнем дворце решили открыть Англо-русский госпиталь. На Балтике постоянно дежурили британские подводные лодки, поэтому без специального медучреждения — с овсянкой, сэр! — обойтись уже никак не получалось. А управлять госпиталем взялись две дамы из Лондона — графиня Грей, родственница очень осведомлённого в подковёрных делах лорда Грея, автора книг и мемуаров, и леди Мюррел Пэджит, графиня Финчль-Хаттон — та прямо трудилась на «родную» разведку Великобритании и никогда этого не скрывала.
За Гришкой начинал следить их начальник, резидент в Петербурге майор Катбет Джон Меси Торнхилл (очень странное имя, но в английских источниках оно пишется именно так), потом его сменил баронет Самуэль Хор. Непосредственно из британской резидентуры SIS в Санкт-Петербурге в этом деле были задействованы сотрудники майор Джон Дэймок Скейл и другой майор — Стефан Алли (известно, что он даже родился в одном из юсуповских дворцов, где его отец Джон Алли трудился управляющим). Ещё до начала Первой мировой войны возле заговорщиков вертелся старый приятель герцога Уинстона Черчилля генерал-майор Вернон Уоллгрейв Келл, упоминаемый в Британской энциклопедии как один из видных деятелей британской секретной службы. Этот заморский сеньор-помидор прекрасно говорил по-русски и считался одним из основателей британской Ми-5.

Сохранились донесения ещё одного сотрудника SIS в Петербурге, шофёра-оперативника майора Уильяма Комптона, согласно которому Райнер и Скейл часто ездили в октябре-ноябре 1916 года по всем адресам заговорщиков и подолгу торчали в Юсуповском дворце. Он же возил по столице и агента ST-25, «красавца и умника» Пола Дюкса, державшего связь как с Сиднеем Рейли (он же Соломон Розенблюм), так и с некой дамой, сперва близкой приятельницей «божьего человека», а потом — лидера большевиков Ленина, притом англичане не очень-то и церемонились с господами марксистами, верой и правдой служившими германской военной разведке. Как известно, ближе всех (кроме германцев, разумеется) к верхушке большевиков находились шпионы из Швеции. Это тоже факт. Шведские шпионы контролировали Парвуса-Гельфанда, одного из финансистов РКП(б) в Стокгольме. Он у них на поводке бегал. И они же, по очень милому недоразумению, всю войну оказывали всяческую поддержку германской военной разведке. Тут все понятно? Однако именно шведы и оказались в конце концов подельниками английской разведки в её борьбе с большевиками, образовав для этого отдельную оперативную группу. Шведы и англичане во главе с красавцем Дюксом заманивали большевиков с помощью женщин-вамп на какую-то виллу в окрестностях Петербурга, где их пытали, а затем убивали. Смешно, не правда ли? Как ловко шведы сменили работодателя. Или война скоро заканчивалась?..
Вы спросите, знал ли царь Николай Второй о предстоящем покушении на своего «друга»? Представьте — он знал! Царь знал об этом. Кто ему об этом докладывал, мы никогда не узнаем, однако стоит прочесть его резолюцию на петиции великих князей по поводу ссылки Дмитрия Павловича в армию и сомнений уже не возникает: «Никому не дано право заниматься убийством, знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Я удивляюсь Вашему обращению ко Мне. Николай». — Иногда среди тех, кто «знал» об убийстве, встречаются фигуры совершенно неожиданные. Например, Сергей Есенин. О его встрече со «старцем» в том же 1916 году можно сочинять анекдоты. Красивый парень Сергей Есенин очень понравился Александре Фёдоровне и... тоже был приглашён на службу царской семье, как когда-то «старец» Григорий. «Божий человек» Григорий ничего не имел против поэта Сергея, однако тоже захотел его видеть. Они немного поговорили о том, да о сём, выпили чего-то крепкого, а потом Гришка промолвил: «Ты — рязанский, а я сибирский. Рязанским сибирских не перешибить, нет!»

И соучастник номер четыре — приманка!

Марианна Эриковна Дерфельден, 1914. В.Каралли в балете «Саламбо». 1918

О том, что «приманок» могло быть две (а может, и больше), нам известно из полицейского протокола. Но, в сущности, там больше ничего и не написано. В связи с этим упоминается даже имя Марианны Эриковны фон Дерфельден, хоть она сама и категорически отрицала свою причастность к этой истории. Но кто была на самом деле та красавица, которая строчила «старцу» письма? Теперь мы все об этом знаем. Это была замечательная девушка Вера Каралли, одна из самых популярных киноактрис и танцовщиц того времени. Сейчас о ней мало кто вспоминает. Вера Каралли родилась в Москве 27 июля 1889 года в артистической семье и была поразительно везуча — за полтора года в театре она перешла сперва во вторые, затем в первые танцовщицы-корифейки. Объяснение тому феномену очень простое: во-первых, классическим танцем занимались главным образом в Петербурге, а не в Москве, поэтому исполнять ведущие партии в репертуарных спектаклях московских театров было почти некому, а во-вторых, её режиссёром был Александр Горский, а партнёром на сцене Михаил Мордкин. Неплохо, правда?
В 1907 году в Мариинском театре легендарная Анна Павлова впервые исполнила поставленную для неё Михаилом Фокиным хореографическую миниатюру «Умирающий лебедь», ставшую впоследствии одним из символов русского балета, и очень скоро этот концертный номер стала исполнять и Каралли — да-да! А незадолго до того в Москве начал снимать фильмы Александр Ханжонков, после чего кинопроизводство стало типично московским бизнесом, не имеющим ничего общего с Петербургом. Верочка познакомилась с режиссёром Бауэром, а затем и с Ханжонковым, и стала настоящей кинозвездой. В царской России было отснято около 200 кинофильмов — не считая официальной кинохроники и всяких кинофильмов «Акулина вылезает из ванны» — и в пятнадцати из них блистала Верочка Каралли. Сейчас в Сети можно найти её «Умирающего лебедя» — посмотрите! Это незабываемое зрелище...

Сен Санс, Лебедь, исп. Вера Каралли. Кадры из фильма "Умирающий лебедь", реж. Евгений Бауэр, 1916 г.:

Примерно в это время состоялось знакомство балерины с великим князем Дмитрием Павловичем. Дело в том, что после поражений 1915 года Николая Николаевича «Лукавого» на посту верховного главнокомандующего сменил сам государь, вследствии чего дуэном правящей династии стал Романов-историк, Николай Михайлович, а его место в «полуночном» Петербурге навсегда перешло к Дмитрию, гораздо более молодому и шустрому, поэтому не обратить на него внимание было просто невозможно. Кем он был? Князь был слегка циничным плейбоем, и, в частности, ему очень нравились женщины, добившиеся успеха в творчестве. Позднее, уже оказавшись в эмиграции, он влюбился в знаменитую Коко Шанель и чуть не женился на ней. А тогда Дмитрий Павлович был втянут в заговор, целью которого было убийство «святого чёрта». В ночь на 17 декабря 1916 года в подвале дворца князя Юсупова Распутин был действительно убит, и, вполне возможно, не без участия известной московской киноактрисы Веры Каралли.

Полиция, проводя расследование, обнаружила, что во дворце той ночью были две или три женщины, а не одна, притом достаточно публично было названо только одно имя (вероятно, в надежде, что имена двух других женщин Верочка назовёт сама, тем самым избавив мужчин от обвинений в нетактичности). Но актриса ничего не сказала. Очень скоро высочайшим повелением ей запретили выступать в театрах и сниматься в кино. Надо же! В кино она снималась и дальше, никто ей не мог запретить, зато из императорских театров её действительно «вымели» на улицу.
Дорогу на сцену ей заново открыла революция, но в 1918 году Вера Каралли была вынуждена бежать за границу. Она жила в Париже и в США, потом в Каунасе — в современной Литве этническая гречанка Каралли считается создательницей «литовского национального балета» (к сожалению, на великой и непостижимой русской культуре воспитывались не только Ташкент и Чукотка, но и «маленькие гордые» прибалтийцы), — но за всю свою жизнь она так никогда до конца и не рассказала о своём участии в убийстве «божьего человека». А ведь согласно некоторым сведениям, именно она и сделала первый выстрел в «святого чёрта», когда тот совсем уж опьянел и начал произносить нетеатральные монологи — так-то так! Незадолго до смерти 16 ноября 1972 года Вера Каралли получила советский паспорт. Похоронена в городе Баден-Баден.

Конец...

В 1916 году «божий человек» начал круто дебоширить. Успешное покушение со стороны Хионии Гусевой не прошло бесследно. Он стал много пить, часто приставал с непристойными предложениями к дамам и даже спускал штаны в ресторанах. Если судить по записям спецов внешнего наблюдения, «старец» всё чаще и чаще получал по морде, притом от вполне знакомых людей. То военврач граф Орлов-Денисов его «приложит» мордой о стойку гардероба, когда Распутин ухватится двумя руками за заднее место законной супруги военврача, то родственник актрисы Варвариной наставит Гришке «звездюлей» за непотребное поведение в пьяном виде. А Григорий-то даже и в лучшие времена и то ни в чём себе не отказывал. В конце концов, он элементарно изнасиловал няньку наследника, тридцатипятилетнюю дочь сенатора Марию Ивановну Вишнякову — «няньку Мэри», как её называли при дворе (да и во всём Петербурге тоже). Это была уже не демонстрация половых органов в ресторане — теперь его половые органы созерцали в Зимнем дворце! Дворцовый комендант полковник Ломан говорил о поведении Распутина такими словами (поэту Александру Блоку): «О том, что Распутин оскорбил честь Вишняковой, были только неопределенные шепоты, а определенных обвинений против Распутина предъявлено не было». На вопрос: «Как это выглядело?» — полковник скромно ответил, что как-то ночью «пьяный Распутин пробрался в комнату Вишняковой».
Одновременно против «пьяного Распутина» выступила и другая нянька царских детей — фрейлина Софья Тютчева. Она заявила, что «развратный мужик в детской... раздевает на ночь великих княжон». — Это утверждение родной внучки великого поэта потом прокомментировал князь Владимир Трубецкой в книге «Записки кирасира» (книга очень редкая, но её можно найти в интернете). Фрейлина Анна Вырубова относилась к Распутину гораздо добрее, но она тоже вынуждена была признать, что в их «королевстве» давно не всё в порядке: «Вероятно, ему случалось приходить и в детскую, но в циркулировавших в то время слухах, что он раздевал великих княжон, нет ни слова правды. Эти слухи распространяла старая дева Тютчева». — Это зачем же она распространяла слухи-то? Николай Второй попросил полковника Ломана выяснить все «подробности» данного эксцесса, однако полковник по сути отказался копаться в этой помойке — тем более что к уже взрослым царевнам Гришка точно не лазал, а Мария Вишнякова, наоборот, сама лезла к Гришке, как муха на дерьмо. Ну, нравился бабам Гришка Распутин, — что уж тут поделать?! Великий князь Дмитрий Павлович потом «изображал» ситуацию в «верхах» Империи примерно так:

«В 1916 году, когда дела на фронте шли все хуже и хуже, а царь слабел от наркотических зелий, которыми ежедневно опаивали его по наущенью Распутина, «старец» стал всесилен, как дьявол. Мало того, что назначал и увольнял он министров и генералов, и помыкал епископами, так он вознамерился низложить государя, посадить на трон больного гемофилией наследника, объявить императрицу регентшей и заключить сепаратный мир с Германией. Надежд открыть глаза государям не осталось. Как в таком случае избавить Россию от злого его гения? Тем же вопросом, что и я, задавался и Пуришкевич. Не сговариваясь еще, каждый в одиночку, мы пришли к единому заключению: Распутина необходимо удалить, пусть и ценой убийства».

В 1916 году дела на фронте не были так уж плохи, как это представлялось никуда не отъезжавшему из столицы конногвардейскому офицеру, но верить великому князю Дмитрию — можно и даже нужно. Тут надо вспомнить одну уже немолодую и пышнотелую даму, которую называли «наша Маша» — княжну Марию Александровну Васильчикову, дочь директора Эрмитажа. Когда началась война, княжна находилась в принадлежащем ей имении около Вены, где её и задержали, как личность, приближённую к русской императрице. В декабре 1915 года ей удалось приехать в Россию при содействии принца Гессенского, родного брата Александры Федоровны, притом брат попросил передать сестре «некие личные письма». Что предлагал брат в этих письмах? Он предлагал русскому правительству сепаратные переговоры. Дело в том, что ЭТО мы сейчас ВСЁ знаем о политической ситуации на тот момент, знаем о всех перспективах развития Германии и России в 20-м веке. А в то время НИКТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ и знать не мог, как вы понимаете. Всё происходящее в Европе напоминало «сюжет» Семилетней войны середины 18 века.

Напомню: та война началась, как удобное «прикрытие» для разнообразных интересов «Бабьей коалиции» с одной стороны (мадам Помпадур, Мария-Тереза и Елизавета Петровна) и короля Пруссии Фридриха Великого — с другой. Никаких глобальных целей стороны перед собой не ставили, однако войнища получилась такая, что махались прям «не на жизнь, а на смерть!». И многие в тот момент спрашивали первых лиц в своих державах: «А чё мы тут воюем-то? Тут делить уже нечего. Мы ж всё поделили ещё в самом начале войны!» В конце концов, канцлер Алексей Бесстужев-Рюмин положил конец этому кровопролитному занятию. Он сказал только что взошедшему на престол императору Петру Третьему: «Мы оставим Пруссию стрелой в сердце Австрии, а сами поедем в Варшаву!» — Вскоре в Варшаве действительно начались переговоры о мире, причём король Пруссии Фридрих Великий «схамал» всё, что ему предложили дипломаты из Петербурга, потребовав в обмен только жёстких гарантий, что война на Востоке не возобновится. В Париже и Лондоне, узнав о переговорах, злобно защёлкали зубами, но было поздно. Канцлер Бесстужев-Рюмин вывел Россию из войны в ранге державы-победительницы, а всем остальным сказал: «Ландон, гуд-бай, я здесь чужой!»

А что было дальше — вы и сами знаете! Так вот, версия о том, что в 1916 году англичане и руководимые ими заговорщики действовали исключительно только с целью недопущения заключения Россией сепаратного мира с Германией, выглядит вполне логично. Ведь в тот момент мир интересовал всех, кроме Франции, желавшей отомстить за Франко-прусскую войну (кстати, в том же самом 1916 году, после смерти престарелого Франца-Иосифа, Франция всё же прозондировала почву для сепаратных переговоров с новым австрийским императором Карлом), но единственное, чего уж действительно боялись все стороны конфликта, так это того, что Российская империя сама подпишет сепаратный договор и станет «великой державой», а всю Антанту пошлет куда подальше. А кто в данном случае играл роль канцлера Алексея Бесстужева-Рюмина? Да, конечно, наш «божий человек», или «крестьянский канцлер», как его называли люди более-менее расположенные. Генерал-майор Вернон Уоллгрейв Келл ещё в 1912 году обращал на него особое внимание SIS — «Следите за ним повсеместно!»

В ночь на 16 декабря 1916 года «старец» Григорий на автомобиле отправляется в гости к Юсупову. Больше его живым никто не видел. А всего лишь через два месяца «партия друзей Антанты» в лице легализированных в 1912 году франкмасонов из «Великой ложи Востока» (одним из руководителей которой был Керенский), а еще думских депутатов и связанных с бизнесом придворных устроили Февральскую революцию. Царь Николай Второй попытался проложить себе дорогу в столицу, для чего вперёд был брошен свитский генерал-адьютант Иванов с усиленным батальоном, но тот вынужден был остановиться. «Голубой экспресс» императора приказом железнодорожного магната Бубликова был загнан на станцию Дно близ Пскова, где группа генералов, половина из которых состояла в организации, носившей название «Военный орден», быстро заставила «интеллигента» Николая отречься от престола. И даже непонятно — конец это был или только начало?..

Не будет меня, и вас всех не станет!

Оставим в покое Юсупова с его беллетристикой, на подробное цитирование которой польстился даже Пикуль. Всякое уголовное дело об убийстве начинается с осмотра тела и патологоанатомического исследования. По материалам следствия, выловленный в Невке покойник был одет в голубую рубаху, шитую золотистыми колосьями, в какие-то совершенно фольклорные штаны и шевровые сапоги очень дорогой работы. На неизвестном были золотые изделия — массивный крест и браслет с монограммой Романовых. «Купец!» — сразу подумалось офицеру полиции Худякову, которому в то противное утро довелось «оформлять» выловленного в реке покойника. «Купец» был в очень дорогой шубе, поэтому дело изначально не представлялось простым и понятным. К тому же чины полиции сразу же обнаружили — ну они же не слепые! — что обладателю дорогой шубы кто-то заехал в лоб из пистолета. Так-так-так!

Протокол вскрытия трупа ______________ По распоряжению следователя г-на Середы:

Нижеподписавшийся, профессор Косоротов, произвел исследование и вскрытие трупа Распутина 20.12.1916 в 10 часов вечера в морге Чесменской больницы. Тело было опознано двумя дочерьми, племянницей покойного, его секретарем и свидетелями ____ (в списке шесть фамилий — чернилами неразборчиво):

«Труп мужчины примерно пятидесяти лет, ниже среднего роста, одетого в вышитую голубую рубаху, под которой белая рубашка. Ноги обуты в высокие шевровые сапожки, связаны веревкой, та же веревка связывает запястья. Светло-шатеновые волосы и усы длинные растрепаны, окровавлены. Рот полуоткрыт, зубы сжаты. Лицо ото лба покрыто кровью. Рубашка также окровавлена. Можно констатировать три огнестрельные раны. Первая пуля проникла в левую часть груди, прошла через желудок и печень. Вторая вошла в правую часть спины и прошла через почки. Третья поразила в лоб и вошла в мозг».

Баллистический анализ: «Первые две пули были выпущены в стоявшую жертву. Третья поразила жертву, лежащую на земле. Пули выпущены из револьверов разных калибров».
Исследование мозга: «Вещество мозга имеет резкий запах алкоголя».
Исследование желудка: «Желудок содержит около двадцати столовых ложек коричневой жидкости с резким запахом алкоголя. Никаких следов ядов и химических веществ не обнаружено».
Исследование легких: «В легких содержится некоторое количество воды. Это позволяет предположить, что жертва еще дышала, когда ее бросили в воду».
Раны: «На левом боку зияющая рана, нанесенная каким-то острым предметом или шпорой. Правый глаз вылез из орбит и упал на лицо. В углу правого глаза разорвана эпидерма. Правое ухо вывернуто и разорвано. На затылке рана, нанесенная тупым предметом. Лицо и тело жертвы носят следы ударов, нанесенных каким-то гибким и твердым предметом. Гениталии разорваны, по-видимому, тем же предметом».
Причины смерти: «Кровотечение раны в печени и правой почке должно было привести к быстрой потере сил. Смерть должна была наступить через десять или двадцать минут. В момент смерти покойник был в состоянии опьянения. Первая пуля прошла желудок и печень. Этот смертельный удар был нанесен с расстояния в 20 см. Рана с правой стороны, нанесенная почти в то же время, что и первая, была также смертельна; пуля прошла через правую почку. Жертва в момент убийства стояла на ногах, шубы не было. Когда стреляли в лоб, была уже на земле и одета в шубу».

Косоротов, ассистент Арцимович

Доигрался соколик «в Гришку», допрыгался, серенький...

Дмитрий Косоротов — это человек, очень похожий на профессора Преображенского, каким его изобразил Евгений Евстигнеев в фильме «Собачье сердце» — уже немолод, с бородкой, в небольших очках, на вид сердит и непреступен. Но в отличие от кино-профессора Преображенского он собаками не увлекался. Профессор Косоротов был успешным журналистом, уважаемым врачом-практиком и главным судмедэкспертом русской столицы. Убеждений он был, возможно, не самых демократических. В своё время ему «не повезло» побывать экспертом на «деле Бейлиса», поэтому в 1925 году профессора расстреляли большевики. Сейчас он реабилитирован. Так как же выглядело дело, согласно мнению профессора?..

Дело «старого чёрта»

Травить Распутина цианидом заговорщики не собирались. И навряд ли они вообще планировали это делать, учитывая, что за столом было человек 10-12 не очень трезвых людей, включая двух-трёх дам, одна из которых была сожительницей великого князя, а другая и третья... снова тот же вопрос: а кто были «другая и третья»? А вдруг одна из них — это была царская дочь Ольга, а другая — все-таки фон Дерфельден, дама симпатичная? К сожалению, мы этого не знаем. Распутина привезли в дом около полуночи. Он сел жрать-пить, при этом был бодр и весел, потом ходил «под патефон» по всей комнате и постоянно разговаривал о политике. Князь Юсупов пел под гитару «душещипательные» романсы (кстати, Гришка тоже учился играть на гитаре), а сам наливал ему, и наливал — пей, касатик, пей! Заранее были припасены гантели и верёвки. Все знали, что выпив с литр португальской мадеры, своего любимого вина, а потом «залакировав» всё это водочкой, «старец» обязательно тут заляжет, как морж, а уж там избавиться от него будет нетрудно — бульк его в речку, и был таков!
Считается, что к присутствовавшим женщинам и даже к Верочке Каралли он не приставал. (Действительно, что ли, вместе с Дмитрием Павловичем к Юсупову приехала принцесса Ольга с подругой?) В конце концов, Феликс Юсупов взял у великого князя маломощный браунинг и выстрелил «божьему человеку» в бок. Через несколько минут не очень трезвый доктор Лазоверт констатировал смерть нашего героя. Заговорщики перенесли тело с ковра на каменный пол, а комнату закрыли на ключ и поднялись наверх — пить дальше! Когда князь Юсупов через некоторое время снова заглянул туда, он обнаружил, что глаза «старца» широко раскрыты. Вот-те на-те!
Феликс побежал наверх сообщить о том, что Распутин жив, но, пока они всем кагалом спускались в подвал по узкой лестнице, Распутин успел выбежать во двор. Тут за ним бросился Пуришкевич, расстёгивая на бегу кобуру с американским пистолетом «Соваж mk10». Он выскочил следом за ним и два раза выстрелил в убегающего «старца». Оба раза мимо. Пуришкевич остановился, далее — как это описано в мемуарах! — укусил себя за ладонь и сделал еще два выстрела. Расстояние до Распутина было порядка 20-25 метров. Пуля попала в спину. «Старца» затащили в дом и ещё минуты две били всем, что попадалось под руки — в частности, гимнастической гантелей. Но — вот какая незадача! Весь двор оказался залит кровью. И что делать? Пуришкевич вышел во двор, поймал какую-то собаку, застрелил её и протащил труп по всему двору, обильно смешивая её кровь с кровью «старца». Тут явились городовые, которым непотопляемый Пуришкевич заявил, что он только что «убил собаку Распутина». Полицейские посмотрели на несчастного Шарика (так и не ставшего настоящим марксистом), потом потребовали немедленно прекратить пьяную стрельбу и с равнодушием удалились. «Ну, пронесло!» — сказал Пуришкевич, вернувшись к пьяным приятелям. Приятели, когда пришли городовые, сильно «зассали»…

Далее в их планах значилось сыграть отъезд Григория в неизвестном направлении. Некая госпожа Миллер как раз подарила «божьему человеку» чудесную меховую шапку размером со стог сена. Планировалось, что кто-то из их компании — штабс-капитан Сухотин? — наденет на себя шубу Григория Ефимовича, напялит на голову это огромное меховое изделие, потом сядет в машину великого князя и демонстративно куда-то поедет. Но от этой идеи было решено отказаться. Во-первых, в районе шлялись двое городовых, фиг знает, откуда здесь взявшихся далеко за полночь, а, во-вторых, машин в тогдашнем Санкт-Петербурге было не самое огромное количество, и все они принадлежали известным людям. Интересно: чем они раньше думали? Вера Каралли признавалась, что она в тот момент лежала почти в обмороке, а потом её «больно тошнило в клозете». Кстати, согласно одной из версий в обормота Распутина первый раз стреляла именно она, а вовсе не князь Юсупов с его дрожащими коленками.
О роли Освальда Райнера сказать почти нечего. Он тоже очень любил играть на гитаре. Вместе со всеми мистер Райнер часок-другой посидел за столом, хорошо выпил, даже над чем-то поржал на пару с князем Феликсом. Интересно: что их развеселило? Не исключено что англичанин, отлично говоривший по-русски, был одет в русскую форму. Но далее настал уж точно его «день и час»! Гришку одели в шубу и связали его ноги верёвкой. Вязать узлы отлично умел депутат Государственной Думы Пуришкевич — вот талантище! Потом «божьего человека» — типа «в дымину пьяного» — под руки вынесли во двор и стали пихать в машину Юсупова. Великокняжеский «мотор» фирмы «Бентли» к тому моменту куда-то со двора делся (на нём дамы уехали, что ли?).
Праздношатающихся городовых нигде поблизости вроде бы не наблюдалось, и — слава богу! Зато внезапно ожил «старец». Сложно сказать, как он умудрился прийти в себя после того, как доктор Лазоверт дважды предлагал молиться за упокой его души, но факт есть факт — Гришка опять зашевелился и начал неприлично ругаться. В этот момент лейтенант британской военно-морской разведки Освальд Рейнер вытащил из кобуры револьвер «Веблей» модели «Боксёр» (он же «Констебль», он же «Мушкетёр», он же «револьвер со штыком») и, ругаясь на божественном языке Шекспира, сделал Гришке «контрольный» в лоб. После этого он наверняка сказал всей этой пьяной банде в погонах: «Ну и ослы же вы, джентльмены! Все служите в армии, все офицеры, а убивать не умеете! Грузите его!»

Гришку положили в автомобиль и отвезли на Петровский остров, где с моста и сбросили в реку Малую Невку. Руки убитого связаны не были, поэтому он так и остался на всю оставшуюся историю — с пулей в печени и с сердечной готовностью обнять этими своими руками весь многогрешный мир. Немного позже Пуришкевич отзвонился через коммуникатор прямо в кабинет своего санитарного поезда, стоявшего на рельсах Варшавского вокзала, и что-то сказал дежурившим на аппарате дамам — своей жене (она, собственно, и взяла трубку) и бывшей супруге штабс-капитана Сухотина, пианистке Горяиновой-Энери. После того как их разъединили, пианистка отзвонилась по неизвестному телефонному номеру и произнесла некую условную фразу. Кому она звонила, так и осталось загадкой! А заговорщики, как известно, были найдены очень легко, притом первым задержали Лазоверта и Пуришкевича.
Задержанные — все, кроме Пуришкевича — быстро дали признательные показания, но император попросил не продолжать расследование, а все материалы передал под подпись министру императорского двора графу Фредериксу. Похоронили сибирского мужика Григория весьма поспешно — на территории Серафимовского лазарета, в котором начальствовала всё та же Анна Вырубова. После отречения Николая Второго и прихода к власти Временного правительства следствие по делу было окончательно закрыто, а документы по нему изъяты из всех архивов и похоронены лучше некуда — до нас дошли только отдельные следственные бумаги и фотографии, — а останки Распутина, тайно перезахороненное где-то рядом с Царским Селом, были найдены и сожжены в топке котельной какого-то института. В начале 90-х годов Комиссия Московского городского бюро судебно-медицинской экспертизы, которой для оценки были переданы все имевшиеся в наличии фотографии и документы из дела по убийству Распутина, в составе трёх специалистов:

начальник бюро кандидат медицинских наук доцент Владимир Васильевич Жаров,
кандидат медицинских наук старший научный сотрудник Игорь Евгеньевич Панов,
судебный медик Валерий Константинович Василевский.

Подробно изучив предоставленные материалы, комиссия пришла к следующим выводам:

Огнестрельные ранения причинены из сильнодействующего ручного огнестрельного оружия (пистолета, револьвера), установить марку и калибр которого не представилось возможным. Допустимо, что калибр оружия был равен 6,35 мм. Также не представляется возможным определить последовательность и дистанцию. Можно полагать, что из трех огнестрельных ранений, обнаруженных на трупе, ранение головы (вход пули — лобная часть головы) было нанесено последним. Это ранение имеет признаки, допускающие вероятность выстрела в упор (кольцевидная ссадина в окружности раны, напоминающая отпечаток, так называемая штанц-марка).
Механические (неогнестрельные) повреждения в области головы возникли при многократном ударном воздействии тупых твердых предметов. Эти повреждения не могли образоваться при сбрасывании трупа с моста и ударе головой о балки стойки моста и об лед. Не исключается возникновение некоторой части этих повреждений от многократных ударов резиновой дубинкой (или гирей). Но определить, какие повреждения из этой группы образовались прижизненно, не представляется возможным.
Резаная рана в области спины причинена острым режущим оружием, возможно, клинком ножа или лезвием бритвы. Но установить прижизненное или посмертное происхождение этого повреждения не представляется возможным.
После нанесения огнестрельного ранения грудной клетки с повреждением желудка и печени Распутин мог совершать активные целенаправленные координированные действия (идти, бежать, кричать, оказывать сопротивление) в течение ближайших, по-видимому, 5-15 минут.
После огнестрельного ранения головы способность Распутина к целенаправленным координированным действиям представляется крайне сомнительной.
Наиболее вероятной причиной смерти Распутина является огнестрельное ранение головы с повреждением вещества головного мозга.

Эпилог

На старинной народнической карикатуре царь пляшет с попом, а учёный с нищим... Такая вот «социальная сатира» эпохи безответной любви к народу. А ведь никто и никогда не спрашивал этот самый «народ», с кем хотел бы плясать — с попом али с генералом? А может, ему и одному хорошо плясалось? Ведь вы помните, как ответил крестьянин товарищу Сталину на вопрос: «Почему вы не даёте хлеб?» Он сказал: «А ты спляши, тогда дам!» Как раз в Царское Село приехали обозные солдаты из Пскова — привезли нескольких тяжелораненых из гусарского полка. Идут они по двору военного госпиталя, ведут коней в поводу. Никогда раньше здесь не были, поэтому никого не знают. Вдруг видят — на ступеньке крыльца сидят совсем молоденькая медсестра в белой косынке и молодой тоже эдакий лихой парнишка-солдат, симпатичный такой, и с одной ложки едят сметану из горшка. Видать, амуры крутят. Ну, а что тут?! Война войной, а жить-то надо, правильно? Ефрейтора с обозными не было, так мужчина постарше и обратился к медсестре:
— Деточка, а где тут у вас коня перековать?
Другой солдат добавил:
— И ветеринар очень нужен ...
Медсестра сразу сообразила, что к чему:
— Идите в тот дом и спросите штаб-ротмистра Чижова. А не его, так доктора Рейсса. Это и есть ветеринар. Там же внизу и столовая. А кузнеца у нас в госпитале нету.

Солдаты пожали плечами: как так кузнеца у них нету? — и дружно поканали в столовую. Откуда ж им было знать, простым обозным солдатам, что они только что беседовали с Анастасией, младшей дочерью императора Николая Второго. А солдат, с которым она кушает сметану, — это был Серёжа Есенин, будущий национальный поэт России. Эх, молодость. Она всегда прекрасна. В России начинался 1917 год…