Почему в рейхе начали массово казнить генералов лишь после июля 1944-го?

После того как, по окончании Второй мировой войны, историкам стали известны данные о десятках готовившихся покушений на Гитлера, поневоле возникает вопрос, — а почему же единственным (и то — неудавшимся!) стала попытка подорвать фюрера на совещании в его ставке в июле 1944 года?

Притом что английская Википедия сообщает о минимум 42 таких попытках, — включая полноценные заговоры с участием высшего немецкого генералитета...

Да, некоторые из них были еще в начале 30 годов вроде заговора доктора Гельмута Милиуса, главы правой Радикальной партии среднего класса, или писателя Эдгара Юнга, планировавших убить лидера нацистов. Как и некоторые другие, они вовремя раскрыты гестапо — с печальными последствиями для большинства их участников. А например, подполковника Ноэля Мейсон-Макфарлейна, военного атташе британского посольства в Берлине, остановил в его планах застрелить рейхсканцлера из снайперской винтовки сам шеф британской дипломатии лорд Галифакс. Пафосно заявив при этом: «Мы не дошли до той стадии... когда нам приходится использовать убийства вместо дипломатии». — Что на «староязе», видимо, означало что-то вроде: «Ты что, не понимаешь, что собрался убить человека, — которого мы сами привели к власти, чтобы он сделал для нас грязную работу по уничтожению или хотя бы радикальному ослаблению большевистской России?» 
Но посмотрим на уже первый серьезный военный заговор, осенью 1938 года, накануне аннексии Германией Судетской области Чехословакии, с участием шефа Абвера адмирала Канариса и его заместителя Ханса Остера, командующего берлинским гарнизоном фельдмаршала Витцлебена, генералов Бека, Штюльпнагеля и Адама. То есть почти все тех же людей, которые почти успешно осуществили план «Валькирия» по свержению Гитлера 20 июля 1944 года, — если бы не «техническая накладка» со взрывом подложенной полковником Штауфенбергом в кабинете Адольфа Алоизовича бомбы. 

Кстати, генерал Адам в «июльском деле» не участвовал, во всяком случае активно, — потому и дослужил «Великому рейху» до самого выхода в отставку в 1943 году — в довольно почтенные 66 лет. После чего прожил еще 6 лет — и даже написал достаточно популярные мемуары. То есть после разгрома «июльских заговорщиков» гестапо его не тронуло за «старый заговор» шестилетней давности. Хотя, надо думать, арестованные «подельники» генерала, подвергнутые «допросам третьей степени», вряд ли смогли бы сохранить втайне от следователей роль Вильгельма Адама в заговоре 38 года. Не тронули, потому что был пенсионер? Так Витцлебен тоже явился в штаб заговорщиков 20 июля 44-го с «заслуженного отдыха» после отставки, — готовый стать главнокомандующим Вермахта после уничтожения Гитлера. И вообще, после разгрома заговора гестапо хватало подозреваемых тысячами — не только активных участников, но и членов их семей, без особого различия в поле и возрасте.

***

Выводы на основе вышеизложенных моментов делают разные. Либеральные авторы обычно до небес превозносят «аристократизм прусских военных традиций» — из уважения к которым, дескать, службы безопасности Третьего рейха практически «не работали» в среде как минимум высшего генералитета, — а потому тамошние «диссиденты-заговорщики» выходили сухими из воды. При этом редко кто из вышеупомянутых авторов воздерживается от более или менее «толстых намеков» в духе: «Ах, несчастные командармы, комкоры и комдивы предвоенной РККА, ставшие объектом репрессий "кровавой гебни", — носили б они немецкие мундиры, их судьба сложилась бы по-другому…» 
Другой вариант от тех же авторов, — дескать, «Гитлер все знал, — но своих генералов берег, репрессируя лишь в случае действительно серьезных оснований вроде того же реального покушения». — Естественно, в отличие от «Сталина и его "кровавых палачей", отправлявших в расход лучших военачальников РККА десятками тысяч без малейших на то оснований». — На самом деле, конечно, положение вещей в данной ситуации намного сложнее. Хотя бы потому, что «адвокаты Гитлера» при этом почему-то забывают и о «Ночи длинных ножей», кровавом подавлении так называемого «Ремовского путча» 30 июня 1934 года. То есть бессудной ликвидации тысяч офицеров СА, штурмовых отрядов НСДАП, — численность которой, особенно после прихода Гитлера к власти, значительно превышала компактный и профессиональный «рейсвер», ограниченный Версальским миром всего-то лишь 100-тысячным штатом. Кстати, в ходе резни были уничтожены и некоторые вполне себе «официально-государственные» генералы, пусть на тот момент и в отставке — вроде Курта фон Шлейхера, генерала и последнего рейхсканцлера Веймарской республики, — или предыдущего шефа Абвера генерала фон Бредова, который, похоже, «слишком много знал». 

Да и после этого «чистки» в сменившем Рейхсвер Вермахте продолжались тоже. Пусть их основным орудием и был «компромат» на предмет «аморалки» в отношении тех, кто мешал замыслам Гитлера. Например, в лице военного министра фон Бломберга, обвиненного в браке с бывшей проституткой — или командующего сухопутными войсками генерала фон Фрича, которому вменили «гомосексуальные наклонности». А после того как обоих генералов, выступавшие за осторожность во внешней политике без «аншлюсов» и «дрангов», «ушли» — фюрер не просто «почистил» штаты высшего офицерства почти на сотню человек, но и назначил себя официальным главнокомандующим. Впрочем, «для галочки» оставив начальником Генштаба Кейтеля, — которого за готовность следовать самым неадекватным директивам фюрера в генеральской среде прозвали «лакейтелем».
Хотя, — конечно, «чистка» для этих фигур обычно представляла лишь отставку — с последующей не самой некомфортной жизнью в собственном поместье или хотя бы на генеральскую пенсию. Но тем, кто вновь готов сравнить «мягкие гитлеровские репрессии» с «жесткими сталинскими», стоит анализировать действительно сравнимые моменты. Нет, конечно, если свято верить в хрущевские реабилитации «невинно репрессированных генералов» (приговоры многим из которых, вместе с другими членами Политбюро, визировал сам же Хрущев) — то вопросов нет. Но если вспомнить, что тот же «троцкистский заговор» середины 30-х был отнюдь не «пустым звуком» (троцкистский «4-й Интернационал» существует и по сей день), а подавляющее большинство высших командиров РККА в той или иной мере делали свою карьеру в Гражданскую войну благодаря решениям Главы Реввоенсовета Троцкого, — то ситуация будет видеться несколько по-другому. В смысле реальности военных антиправительственных заговоров 30-х годов, во всяком случае. И тогда сравнивать жесткость предпринятых к заговорщикам в СССР мер следует уже не с 1938 годом в Германии, — а с 1944-м. Когда ключевым фигурам «операции Валькирия» еще очень повезло, если им позволили застрелиться, — а не закончить жизнь, будучи подвешенным на фортепианной струне или вообще крюке для подвешивания мясных туш.

***

И конечно, кадровые и многие другие моменты в чисто «техническом» смысле в Вермахте и РККА различались тоже очень сильно. Немецкое офицерство, особенно генералитет — это многовековые прусские военные традиции, опыт, а также пресловутый «орднунг». В смысле — не делать ничего без приказа вышестоящего начальства. Так что в своем кругу прусские аристократы в мундирах могли сколько угодно честить «ефрейтора-выскочку», — но когда доходило до дела, и тем самым «выскочкой» отдавался приказ, — его старались выполнить со всем старанием. 
Кстати говоря, тезис «Гитлер так уважал своих генералов, что не позволял проводить в их среде контрразведывательные мероприятия, что и приводило к безнаказанности заговорщиков» от многих отечественных блогеров-либералов — может вызвать только усмешку. Контрразведка есть в любой армии, — если, конечно, последняя надеется просуществовать достаточно долго, а не пасть жертвой не столько успешных действий противника, но неспособностью хранить военные секреты — и предотвращать возможное предательство пусть даже немногих солдат и офицеров. Другое дело, что такими функциями в Вермахте занимался Абвер, — возглавляемый уже упоминавшимися выше топ-заговорщиками Канарисом и Остером. 

Но тут еще надо разобраться — так ли уж Гитлер действительно безоговорочно доверял хитрому греку, получившему адмиральские погоны. Или же терпел его до поры до времени, памятуя, с кем этот переквалифицировавшийся из моряков в «рыцари плаща и кинжала» персонаж обеспечивает неофициальную связь. Ведь Лондон с самого начала карьеры фюрера был одним из «генеральных спонсоров» развития нацизма в Германии. И в плане финансовой помощи, — и «отмашки» на появление у Третьего рейха боевой авиации, мощного флота, призывной армии и прочего, запрещенного статьями Версальского мира. 
В конце концов, тот же глава Наркомата иностранных дел до 1939 года Максим Литвинов (он же — Ваал Мейер Генох) тоже находился не просто на свободе, но на важных должностях вплоть до своей смерти, гм, от инфаркта. Хотя его, гм, «консультационные услуги» иностранным гостям на предмет их, а не советской выгоды, были известны даже Микояну, писавшего об этом в своих мемуарах. А значит, и Сталину тоже. Но увы, связи этого выходца из еврейских банкирских кругов значили для неофициальных и очень важных контактов с теми же американскими банкирами и политиками слишком много. А потому фактическому «двойному агенту» пришлось позволить прожить до глубокой старости, — уйдя из жизни лишь в 1951 году… 

Тем не менее тезис о том, что Гитлер отдал на откуп контрразведывательную деятельность в своей армии исключительно армейской же контрразведке, кажется несколько надуманным. Так не бывает — спецслужбы во всем мире, даже в рамках одной страны, обычно не просто конкурируют друг с другом, — но и пытаются друг друга контролировать. В этом смысле искрометная комедия «Высокий блондин в черном ботинке» с Пьером Ришаром в главной роли — не только комедия. Во Франции действительно параллельно работает больше десятка разведок и контрразведок, не всегда ладящих друг с другом. Чему высшие руководители государства обычно только рады — «перекрестный контроль» однозначно лучше одиночного. Так что проще предположить, что о преобладающих негативных настроениях к нему в среде собственных генералов Гитлер знал — как минимум в общем плане. Хотя да — конкретику в виде готовящегося переворота от него и могли какое-то время скрывать. Но просто фюреру германского рейха было все равно без даже таких не любящих его генералов не обойтись. И в чисто военном плане — все-таки поколения предков-военных и опыт Первой мировой просто так, на пустом месте в полностью лояльные офицерские кадры сразу не вложишь.

***

А кроме того, несмотря на официальный статус фюрера-вождя, рейхсканцлера и рейхс-президента впридачу, Гитлер все равно не мог полностью доверять даже СС. Которая, несмотря на изначально заложенный в нее смысл личной гвардии лидера НСДАП все равно оставалась во многом автономной структурой, неким «мистическим орденом», с собственными традициями и целями, далеко не всегда полностью соответствовавшим всем взглядам своего номинального вождя. Вон, штурмовики из СА тоже изначально создавались с целью такой же личной преданности фюреру — а тому таки пришлось в конце концов их руководство «вырезать» в «Ночь длинных ножей». В первую очередь с помощью презиравших их «армейцев», кстати. К которым руководители СА питали сходные чувства — так что даже выдвигали идею организации некой «народной» (то есть — уже сугубо нацисткой) армии взамен прежнего Рейхсвера вместо сменившего его в 1935 году Вермахта. С чем были категорически не согласны наличные немецкие генералы, — потому и помогли «ефрейтору-выскочке» с «обнулением» зарвавшихся соратничков-наци. Все тот же «перекрестный контроль» — вплоть до ликвидации самого опасного для высшей власти противника на данный момент. Следующим из которых могла стать уже, например, и СС, — если бы Гиммлер решил, что пришло время «порулить самому». 

*** 

Возвращаясь к РККА, — ее руководство в 30-е меньше всего напоминало «прусскую военную аристократию» что Второго, что Третьего рейха. Нет, в Красной Армии, конечно, тоже были военачальники из «старой школы» — тот же маршал Шапошников, например, бывший полковник Генерального Штаба царской армии. Но таких людей, собственно, и меньше всего обуревали «бонапартистские» мечты — вознестись на высшие ступени власти. В отличие от пресловутых «самородков», выдвинувшихся в Гражданскую, — в лучшем случае достигших в Первую мировую звания подпоручика, как один из самых известных «невинно репрессированных» будущий маршал Тухачевский. Убежденный троцкист, если даже не по формальной связи с беглым экс-главой Реввоенсовета, — то по его идеям «бросить страну в топку войны за мировую революцию — как охапку сена в огонь» — так совершенно точно.
Институт военных комиссаров-то, с их правом отменять любые приказы командира и брать командование на себя, вплоть до первых лет Великой Отечественной, когда их «переквалифицировали» в замполиты, ведь тоже не от хорошей жизни появился. И отнюдь не только «для профилактики» возможных эксцессов со стороны «военспецов» Красной Армии — бывших царских офицеров, перешедших на ее сторону. Кстати, в подавляющем большинстве — где-то около 60 % от дореволюционной численности — на флоте этот процент вообще доходил до 80 %. Но и для того, чтобы вовремя «приструнить» какого-нибудь «командира от сохи», — вдруг возомнившего себя если не «бонапартиком», то «военным гением», не нуждающимся в назойливой опеке командования, — так точно. 

Да, уже начиная с 20-х, в том числе благодаря наставничеству тех самых «военспецов» (включая даже бывшего врангелевского генерала Слащева), для РККА стали готовить уже собственные образованные командирские кадры — в училищах и академиях. Но даже к середине 30-х подавляющее большинство из них до командования хотя бы дивизиями дорастали редко. Зато такие как Тухачевский, успевший окончить при царе лишь пехотное училище, — становились маршалами и позиционировали себя «видными военными теоретиками». Троцкистского толка, как правило. Так что когда троцкистов в Красной Армии к концу 30-х в целом разгромили — молодые (и образованные!) кадры получили возможность хорошего карьерного роста взамен преимущественно «лихих рубак»-кавалеристов времен Гражданской. 
Другое дело, что тогда возможность стать генералом в 25 лет, наркомом — в 30 с хвостиком, а главой правительства РСФСР (как Косыгин) в 40 с небольшим — представляла собой не позднейшую порочную практику «вхождения в состав номенклатуры», «нового дворянства»: с гарантией безбедного существования даже в случае профнепригодности. За последнюю приходилось «отвечать головой» — и отнюдь не в переносном смысле слова. Потому и ответили головой руководители Западного фронта в Белоруссии — за катастрофический разгром нашей обороны с занятием врагом Минска на 6-й день войны. А также молодые авиационные генералы, — не сделавшие ничего, чтобы помешать столь же катастрофическому разгрому нашей авиации уже в первый день войны. Так что командующий ВВС Западного фронта генерал Копец даже не стал дожидаться возмездия — и застрелился сразу после облета подведомственных ему аэродромов с горящими машинами уже 22 июня 1941 года.

Тем не менее после справедливой кары виновникам тяжелейшего поражения Красной Армии уже в 1942 году столь серьезные меры к подобным им военачальникам практически не применялись. Так что даже генерал Козлов, его «комиссар» Мехлис, начальник штаба, командующий ВВС Крымского фронта, за допущенную катастрофу в мае 1942 года отделались лишь понижением в звания на одну-две ступени, — а то и просто переводом на другую должность. Хотя в начале того же года — за отвод своих частей с целью недопущения их окружения превосходящими силами советского десанта — командующий 42-м корпусом 11-й немецкой армии Манштейна генерал-лейтенант Ханс Эмиль Отто граф фон Шпонек был отдан под трибунал и приговорен к смертной казни. Правда, за действительно серьезные заслуги в ходе операции по захвату Голландии Гитлер заменил казнь 6-летним заключением в крепости, — но после 20 июля 1944 года Гиммлер все равно приказал его расстрелять «за компанию». Хотя, конечно же, принимать участие в заговоре военных, сидя в камере, со стороны опального генерала было бы несколько проблематично…

***

Вообще кажущаяся терпеливость Гитлера к генеральской «фронде» с каждым новым годом войны таяла, как снег на мартовском солнышке. Понятно, что после победоносного «блицкрига» в 1941 году, когда Дания продержалась аж 18 часов, Голландия — 6 суток, а Франция — 6 недель, карать добившихся такой победы генералов было не за что. Даже если среди триумфаторов и были потенциальные (а то и актуальные) заговорщики. Ведь как бы не обзывали в Берлине славян «неполноценными недочеловеками», — но все равно пытались следовать меткому афоризму Козьмы Пруткова: «Каждый человек необходимо приносит пользу, будучи употреблен на своем месте».
А вот когда пошли первые неудачи с крахом блицкрига в СССР, — тогда уже и у фюрера пошли все более массовые «оргвыводы». Так что им был снят с поста командующего танковой армией даже его любимец (плативший ему взаимным уважением) генерал Гудериан. Не считая других менее известных генералов и маршалов. Фельдмаршал Рунштедт, например, успел побывать в отставке 4 раза — из них три как раз в годы Второй мировой. А уж когда советские армии начали вплотную приближаться к Берлину — Гитлер начал если не сразу расстреливать, то лишать званий и объявлять изменниками даже ближайших соратников, — не говоря уж о генералах помельче. Достаточно вспомнить, как фюрер лишил всех званий и наград, приказав арестовать, своего официального преемника маршала авиации Геринга — и шефа СС Гиммлера. Всего-то за пару дней до своего, как минимум официального, — самоубийства.

Впрочем, к описанию отношений Гитлера и его генералитета, к которым больше всего подходил мем «как кошка с собакой», стоит добавить, что речь все же больше шла именно о генералах, — да и то не всех. Тех самых представителях «прусской военной кости». А вот офицеры в чинах пониже, наоборот, куда чаще своего фюрера просто боготворили. А чего не боготворить, — если уже к концу 30-х «легким движением руки» жалкий 100-тысячный Рейхсвер превратился в многомиллионную армию! Что позволило массе даже капитанов и майоров, не говоря уже о полковниках, за считанные годы стать генералами, — да и те же лейтенанты долго в своем звании при таком раскладе не засиживались. Да, в общем, и почти 100-процентная поддержка НСДАП на выборах определялась не только пропагандой, отсутствием конкурентов и прессингом спецслужб Рейха, — но и согласием большинства немцев поверить в свою исключительность с будущими «плюшками» в виде «поместий со славянскими рабами». А пока — отсутствием безработицы, стабильным ростом зарплат, неплохим «социальным пакетом». 
Так что любой заговор военных против Гитлера на этом фоне был больше «элитарным» мероприятием — на уровне командиров высшего звена. Ввиду этого отдать приказ командиру охранного батальона майору Ремеру арестовать всех нацистов в Берлине заговорщики еще могли, — а вот обеспечить лояльность и его самого, и его подчиненных, — увы. Так что услышав из телефонной трубки у Геббельса приказ самого горячо почитаемого им фюрера арестовать уже заговорщиков — не колебался ни минуты. Многие другие генералы даже не стали пытаться продолжить мятеж, — зная, что не будут поддержаны подчиненными, и просто застрелились…

А в конечном итоге верх в войне взяла армия, чьи командиры были уже полностью лояльны руководству своей страны, которой давали присягу. Это к спорам об «умном и терпеливом Гитлере» и «ослабившем Красную Армию необоснованными репрессиями Сталине». — Как говорится, «хорошо смеется тот, кто смеется последний»… 

​