Жанна д’Арк: «Гордыня мать пороков…»

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Первый достоверно известный нам француз, командир подразделения охраны Первого лица, — это был граф Кристин де Шамбре, получивший ещё в 1425 году патент на формирование и командование вот этим самым подразделением иностранных солдат. Вот только реальным командиром шотландцев он стал уже после отъезда барона на родину.

Граф де Шамбре встретил Жанну, когда она поднялась на второй этаж замка:
— Стойте! Просим не переступать черту без разрешения, — вежливо предложил начальник охраны.
Черта белого цвета была проведена краской по каменному полу. С одной стороны — ковёр с птицами в грозовом небе, и с другой стороны тоже ковёр — абсолютно красный и без рисунка, а между ними — белая черта. На ковре с птицами стояли охранники дофина. Все шотландцы были одеты, как придворные французы, все в брюках, и у каждого торчали длинные носы клювовидных туфель, которые называются «пулены» — супермодные в то время. Притом у некоторых туфли были по моде того времени разных цветов — на одной ноге красный образец сапожного искусства, а на другой — жёлтый, к примеру. Такой вот высокий блондин в жёлтом ботинке.
Граф де Шамбре подозвал указательным пальчиком:
— Ничего не привезли из Лотарингии? Идите-ка сюда, юноша ...

«Буржуйский король»

Нет, граф отлично знал, что она — девушка, но ему уже понравилось играть в эту игру, которая называется «поезд» — «чур, я паровоз»! — и он готов был играть в неё практически до самого конца. А Жанна сделала так, как велел начальник охраны, и даже кивнула, чуть присев, как это делают только девушки... Играть с этим графом в странные игры надо было до определённых пределов, правильно? Тут достаточно и того, что он сам в них с удовольствием играет. Ему же сказали, что приедет какой-то юный оруженосец? Вот граф де Шамбре и действует в рамках инструкции. К тому же его совершенно не смущал мужской костюм. Мало ли что ещё можно увидеть при дворе незаконнорожденного короля? Половина дам из королевского «эскорта» ещё в том году ходили беременные, но мы же не спрашиваем, куда подевались их дети. Будет день, и эти молодые люди и девушки тоже сюда приедут, одетые вот точно такими же симпатичными оруженосцами из Эльзаса. В принципе, это не запрещено. Главное, ничему не удивляться.
— Знаете, как готовить говядину по-бургундски? — внезапно спросил начальник охраны. Он взглядом буквально ощупывал Жанну де Арк с ног до головы. Ничего лишнего, кроме кинжала на поясе: — Вы прелестны в этом костюме, юная мадемуазель.
Жанна чуть не отшатнулась от него:
— Спасибо!
— Гордыня — мать пороков, — заговорил начальник охраны. — Спасение можно найти лишь в лучшей части общества, где «лучшее» означает смысл не только качественный, но и количественный. Я это вам говорю как декретист и человек, интересовавшийся каноническим правом.
— Я... знаю, что это такое, — ответила Жанна, хотя ясного представления об этой дисциплине не имела. Но зачем это начальнику охраны дофина? Впрочем, по нему видно, что он — из образованных. Редкий случай. Дворяне обычно неграмотны.
Но теперь начиналось самое интересное:
— Я это говорю о вашем внешнем виде... Вы пришли, чтобы люди на вас смотрели и показывали пальцем? 
Из материалов руанского процесса известно, что во время «испытания» в Пуатье Жанну много раз расспрашивали о её мужском костюме, но подробности нам малоизвестны. Мы знаем, однако, точку зрения участвовавшего в «испытании» авторитетного теолога канцлера Парижского университета Жана Жерсона: «Ни право, ни мораль не запрещают нашей Деве носить одежду мужчины и воина, поскольку она делает мужское дело и сама является воином».
А ведь Жерсон считался «наставником королей».
А этот граф де Шамбре замечательный был рыцарь, и был он не только любителем узкоспециальных церковных дисциплин, но и турнирным бойцом и даже организатором спортивных соревнований. Очень он любил драться на кулаках — почти боксёр. И часто бывал в Шотландии. В 1437 году под его начальством будет собрана целая команда из французских рыцарей и шотландских конных лучников — примерно 120 человек, а прежде он буквально кулаками вколачивал в головы людям простую истину, что «буржский король» — это не шут гороховый и не случайный родственник, а настоящий король Франции. Удары по морде иногда способствуют улучшению умственных способностей, правильно? А то ведь имеются и другие методы, в реальности куда более страшные. Примерно в 1422 году было сформировано другое не менее примечательное подразделение охраны дофина — Гвардия прево (Gardes de la Prevote). Прево — это судья по-французски. Гвардия судьи выполняла полицейские функции в замке Шинон и находилась в распоряжении Первого королевского советника. Они будут знамениты при следующих королях Франции, а в то время крепкие добры молодцы из богатых горожан и мелких дворянчиков (ещё без своих знаменитых дубин на форменных камзолах) оберегали дофина от неприятностей. Время было ответственное, и палицы они носили только в руках (как сейчас носят резиновые дубинки). 

Самое интересное, что их фактическим руководителем был действительно судья. Впоследствии он занимал должность коронного прево Франции и был начальником следственных органов королевства. Звали его Луи Тристан Лермит или даже Тристан Отшельник, что означает его фамилия в дословном переводе. Есть, впрочем, и другое значение слова l'ermite. Сложный он был человек, склочный, противный, коварный, но его преданность дофину не имела границ. В более поздние времена (а прожил он огромную жизнь), уже при следующем короле Людовике Одиннадцатом, Луи Тристан Лермит был одной из наиболее зловещих фигур Французского королевства наравне с бывшим крестьянином по фамилии Неккер («злой дух», что означает его замечательная фамилия), занимавшим должность Первого советника короля. Какой-нибудь Санчо Панса всегда полезен в хозяйстве, правильно?
А Лермит был, кстати, Вторым королевским советником. Хороший комиссар полиции тоже пригодится, правда ведь? Всегда нужен человек, умеющий загнать в угол и обнаглевшего уголовника, и зазнавшегося оппозиционера — какой-нибудь Лаврентий Павлович, например. Вот Луи Тристан Лермит и был Лаврентием Павловичем военной и послевоенной Франции. Его приставы нередко даже на ослах катались по Парижу, зато имели обыкновение громко кричать — «Дорогу королевскому правосудию»:
— Laissez passez la justice du roi!
И дорогу — уступали, даже с поклонами. Интересно же поклониться ослу, правильно? Помните, на чём катался Санчо Панса, губернатор острова? На осле. Или помните осла Панурга, которого в романе Александра Дюма оседлал один толстый монах, не гнушавшийся интриг и мелкого шпионажа? Ну так вот, человек на осле — это необязательно дурак. Такой человек может быть умнее всех на свете. Но ослы были, наверное, самым весёлым видом транспорта королевской полиции. Зато одним из самых сложных занятий в жизни и ослов, и приставов, и Тристана Лермита включительно — это было наведение порядка на послевоенных улицах и рынках Парижа. То, чем они занимались во время войны, было мелочью в сравнении с этой тяжёлой «городской проблематикой». А во время войны они занимались охраной королевского замка от врагов и шпионов — только и всего. И прочие граждане тоже были под его наблюдением. В конце концов, Тристан Лермит прекрасно знал, что фактическим главой правительства является герцог Жорж де Тремуйль, в прошлом сторонник герцога Бургундии, интриган и редкостная сволочь. И ворюга притом! Да и вообще: человек он слишком самостоятельный — что хочет, то и делает. Обойтись без него дофин по какой-то причине (вполне определённой) никак не мог, а держать де Ла Тремуйля на должности означало — контролировать каждый его шаг. Вот Лермит и контролировал.

И ещё немного об «отшельниках»

Поинтересовавшись в интернете, кто такой Луи Тристан Лермит, вы быстро найдёте поэта 17 века Тристана Лермита. Сразу скажу — они родственники, хоть и неблизкие. Один — с родины кальвадоса, уроженец замка Солье в Нормандии, а второй был сыном небогатого дворянина из Пуату. Тристан Лермит был талантливым поэтом, а Луи Тристан Лермит хорошо служил в правоохранительных органах, и именно поэтому мы спустя столько веков с уважением вспоминаем этих незаурядных людей.
— Если хотите знать, мы всё сдали у пристава де Люса, — Жанна твёрдо решила про себя, что кинжал — не отдаст. Она же не простолюдинка, правильно?! И как бы не женщина.
Она даже взялась за кинжал обеими руками — одной рукой за ножны, другой за рукоятку. «Господи, неужели придётся отдать оружие?»
Граф де Шамбре был вежлив и любезен:
— Флавий де Люс? — спросил он, приятно улыбаясь. — Он дежурит на входе, а я дежурю на выходе... 
— И что я должна делать?
— Будьте естественны. Мы здесь каждый день, как в первый раз.
Он щёлкнул пальцами и подозвал дежурного пажа с точно таким же итальянским кинжалом, как у Жанны.
— Проходите! А вы должны немного подождать, — сказал граф сопровождающим лицам. — Для вас — отдельное распоряжение.
И вот она вошла в зал…

«Дважды псих» на престоле

По легенде Жанна написала дофину письмо, в котором было сказано, что она обязательно узнает Его высочество среди тысячи других сеньоров, и дофин якобы устроил ей проверку, посадив на трон другого человека и встав в толпе придворных. Но, во-первых, мы очень мало знаем свидетельств о существовании такого письма, а во-вторых, это больше всего напоминает легенду. Однако Жанна как будто выдержала испытание и узнала будущего короля — ура, замечательно! В фильме 1999 года «Жанна де Арк» его роль сыграл Нил Патрик Харрис, вполне похожий на молодого Карла. Мы ведь знаем Карла уже немолодого — облысевшего брюзгливого политика, чья борьба с противниками никак не давала результата, зато разрушала иммунитет и нервную систему. Пожилой Карл любил длинную молитву и одиночество с бутылкой крепкой настойки. А в 1429 году это был молодой и уже женатый парень 26-ти лет, который хотел жить не хуже других, и который понимал, что его шансы в борьбе за власть равны шансам его противников. И кто тут кого победит — одному Богу известно. 
Потом, когда у них с Жанной был разговор тет-а-тет, дофин действительно сказал ей — как это показано в фильме:
— Мне никто не верит…
И это был его пожизненный приговор. Дофин Карл был одним из последних, кого произвели на свет Карл Безумный и королева Изабелла из столь же безумной семьи Виттельсбахов, и стал наследником престола в 14 лет. И всю жизнь его сопровождали политические и военные катастрофы. А ещё были проблемы с правами на престол и даже «комплекс неполноценности», порожденный осознанием того, что он сын отца-шизофренника и матери, в семье которой каждый второй страдал шизофренией. Этакий «дважды псих» на престоле. В Париже над ним смеялись, в Лондоне — проклинали, а во всех прочих городах и столицах Европы принц Карл считался существом непонятным и незаконнорожденным. Однако 22 октября 1422 года, только узнав о смерти отца, Карл был признан королём Франции — пока только номинальным. Это произошло в недавно построенном (в 1396 году) замке Мэн — полное название Мэн-сюр-Йевр. Очень высокие готические окна, огромная по тем временам библиотека и полутёмные личные покои невозмутимой супруги — Марии Анжуйской — вот что такое замок Мэн. Замок хотя бы поэтому считался как бы «дамским». И нередко переходил в наследство по женской линии. Почему именно в 1422 году Карла признали королём Франции, а не в 1423 или в ещё каком-нибудь году? Только ли в том дело, что умер его отец?.. Нет, смерть прежнего короля Франции мало чего давала дофину. Но в том же году умер Генрих Пятый Победитель, в юности — принц Гарри, сын легендарного Генриха Болингброка. Вот это была сильная фигура. Он готов был объединить две короны — Валуа и... Ланкастеров. 

Выступать от имени всей королевской династии Англии он не мог, но Ланкестеры (их символ Алая Роза) — это были действительно его родственники. А есть ещё Белая Роза — видите как?.. Пройдёт совсем немного времени, и семья Плантагенетов разделится на два герольдических клана — Йорков и Ланкастеров, и между ними начнётся кровопролитная война. А пока Йорки были хозяевами в Лондоне, а Ланкастеры — в Париже. Если вам интересно, чей шлем с короной пострадал от удара топором в битве при Азеркуре, то знайте, что это был шлем Генриха — его самого. Однако не смог отец герцога Жана убить Ланкастера и сам погиб, изрубленный на части оруженосцами короля Англии. А с 1421 года Генрих официально стал французским королём, став наследником короля Карла Безумного. А чтоб дофин не выпендривался, его объявили внебрачным: мать дофина королева Изабелла сказала, что вступала в половые отношения с разными мужчинами и от кого рожала — даже не помнит. 
Типа:
— Невиноватая я, а он сам пришёл!
Передача власти состоялась через брак Генриха с дочерью психически нездорового короля Карла, из-за которого, собственно, и началась вся эта интрига — с сестрой дофина. У многих в тот момент появился интересный вопрос: если она — брачная, тогда кто сказал, что все остальные дети — внебрачные? Но в политике работают не только двойные, но даже и тройные стандарты. Екатерина, как звали принцессу, была психически здорова, но её детей и внуков одного за другим поражали заболевания психики. В результате следующий король из Ланкастеров — Генрих Шестой — был ненормальным, а его мама вскоре вышла замуж за уэльского дворянина Оуэна Мередита де Тидера, он же барон Тюдор, которого впервые увидела в качестве слуги-джентльмена в свите супруга-короля, и дала начало новой королевской династии. А старая династия вскоре погибла. 

Но надо отдать должное принцу Генриху: во всех кинофильмах на тему Столетней войны очень любят показывать его чудесный профиль — красив был сеньор и благороден, с истинно древней английской тонкостью. Если у дофина Карла на лице были буквально все черты дома Валуа, даже самые несимпатичные, то его враг был вылитым принцем Дома Плантагенетов. Но судьба Генриха Победителя была не лучше, чем судьбы его сумасшедших детей и внуков: в 1421 году Генрих Ланкастер триумфально въедет в Париж и поселится в Луврском замке (где его чуть не сожрут крысы), а после Нового года столь же триумфально скончается, извергая фонтаны кровавой рвоты. В то время «плохи были лекаря», поэтому причина смерти Генриха осталась огромной загадкой. Возможно, он отравился крысиным ядом, которым был буквально завален весь королевский дворец в Париже. А дофину Карлу даже во сне не могло присниться, что он может стать королём. Это ж фантастика. Однако — стал! В тот момент дофина признал королём только юг Франции, но ведь признали ж, правильно? Признали, сукины дети! Признали, черти драповые! 
Теперь шансы равны, понял Карл. Отца-короля нет, принца Генриха Ланкастера тоже нет, и бояться — почти некого. И с этого момента главнейшим врагом дофина становился бургундский герцог Филипп Добрый. С ним установлены конструктивные отношения, но свернуть шею Филиппу — значит решить половину всех оставшихся проблем. Но как бы это сделать? По словам известного бургундского хрониста Жоржа Шатлена главными пороками Карла были скрытность, недоверие, неумение доводить дело до конца и... лютая зависть. Завистливый он был человек, что уж с этим поделать?! Вот есть такие люди, которые прям чернеют от зависти, и Карл был один из них. Он вообще не был похож на идеального короля. Но Карл был скрытным и коварным сукиным сыном, многие называли его Карлом Вероломным, и — что главное — он умел опираться на сильных людей. Есть такая модель поведения: типа если сам не можешь, тогда найди того, кто может... Но по этой причине власть в его правление почти всегда принадлежала чудовищам. Например, в течение долгого времени Буржским королевством управлял граф Артур де Ришмон, он же «Меченый», бывший коннетабль (главнокомандующий армией) ещё при его отце, Карле Безумном. У графа де Ришмона была длинная политическая карьера, и в Буржском королевстве она не заканчивалась, а, скорее, начиналась заново. Но он как руководитель был угоден, в основном тёще наследника — королеве Иоланте Арагонской, знавшей его с молодых лет. А во-вторых, граф де Ришмон был очень своенравным старым рыцарем, который жил под лозунгом: «А баба-яга против!» Неудобный такой человек и несогласный.

А потом с его помощью к власти пролез толстый и слащавый герцог Жорж де Ла Тремуйль, личность отрицательная и ни в чём не симпатичная. Это был один из крупнейших ростовщиков Франции. Дофин должен был де Ла Тремуйлю 28 000 ливров под залог всех принадлежавших Короне замков. Другое дело, что дофин ничего не стал бы ему возвращать, правильно? Не ради ж денег этот толстый товарищ припёрся на должность первого камергера в Буржском королевстве?! А чтоб он лишний раз не дёргался, за ним присматривал Луи Тристан Лермит, а также следила королевская тёща — Иоланта Арагонская. Она устроила на герцога настоящую охоту, для чего пригласила на службу прямого предка того самого героя, роль которого в фильме «Графиня де Монсоро» играл Александр Домогаров — капитана Луи Дебюсси де Амбуаза. Был такой бедовый «чебурек» во Французском королевстве — этакий де Артаньян 15 века. Чем он занимался на своей тайной службе? 
Он организовывал покушения на герцога де Ла Тремуйля. Покушение всякий раз не получалось, и капитан всякий раз просыпался в тюрьме, но потом его оттуда извлекали обратно, и он снова готовил покушение на де Ла Тремуйля. Ну, это было хобби такое, понимаете? Потом пройдут годы, и король Карл женит помощников де Амбуаза по этим ужасным злодеяниям — рыцарей Жана де Брюэля, Прижена де Коэтиви и Пьера де Призе — на своих внебрачных дочках, когда те сеньоры овдовеют мужчинами ещё довольно молодыми. Двое из них станут адмиралами, а де Призе даже министром. А внук Пьера де Призе женится на Диане де Пуатье. На той самой — из романа Дюма. Он только фамилию носил уже немного другую — не ту, что у деда, мелкопоместного сеньора. Он звался де Брезе, а не де Призе, и был графом. А дочь Луи де Амбуаза вышла замуж за сына де Ла Тремуйля. А герцог де Ла Тремуйль был женат первым браком, в котором и родился этот сын, на даме милой и симпатичной (если верить художнику Гансу Гольбейну Младшему) — на вдове герцога Жанна Беррийского, от которого и унаследовал все свои замки тот самый Карл, который должен был де Ла Тремуйлю 28 000 золотых монет. Вот такие были отношения при дворе незаконнорожденного короля.

Спасти мир от разрушения

Вы спросите, почему всё это напоминает стишок про «дом, который построил Джек»? А потому что жизнь глупа и нелогична, и не ждите от неё чего-то серьёзного. К тому же каких-либо других брачных отношений в среде крупной знати попросту не существовало. И любой брак «не по рангу» считался у них невозможным и возмутительным мезальянсом. А как ещё может быть?! В этой среде посторонние люди могли появиться только в годы больших социальных потрясений. Кто-то же должен спасать страну и знать от порчи, мора и разорения, правильно? Вот такие люди и будут спасать — как эта девушка из Лотарингии или такие, как этот спекулянт де Ла Треймуль, в которого втыкали ножи, чтобы он не сильно зазнавался, или придут такие люди, как капитан де Амбуаз или Луи Тристан Лермит с его многочисленными «стукачами» и тоже начнут спасать от разрушения тот мир, к которому все давно привыкли.
Кстати, герцог де Ла Тремуйль считался не только самым толстым камергером королевства — таким, что в его лишнем весе ножи застревали. Он считался потомком вестготских королей, победителей Атиллы. Но это было как бы не совсем правда. Дворянское происхождение де Ла Тремуйля глубже 900-х годов не прослеживается. В принципе, вся знать Европы была не древнее 900-х годов. А его фамилия, которая на русский слух звучит столь пышно и непонятно, переводится как... «очень мокро», только и всего. «Очень мокрое место» — так называлось поместье этих знатных господ. Деревня Ла Тремуйль в 55 километрах от Пуатье.
Кстати, у «мокрого» герцога из рода вестготских королей было много потомков, куда более достойных, чем он сам. Ух, знала бы Жанна де Арк, что канцлер Буржского королевства Реньо де Шартр, как и де Ла Тремуйль, вместе отговаривали дофина с ней встречаться — и тогда разговор был бы совсем другой. А вообще, ей сперва понравился этот толстый вельможа. Он умел казаться этаким весёлым толстяком с глупой мордой. Жена примерно так его и называла. Понравился ей и длинный тощий старик Реньо де Шартр — учёный бородатый клирик со всеми признаками неприязни к женщинам. В то время многие клирики смотрели на женщин, как на чертей, крыс и чёрных кошек. Они — церковники, они — божьи люди, правильно? А бабы — это грязь! Кстати, иногда можно и согласиться.
Подробности обсуждения в Королевском совете вопроса о приеме Жанны нам почти неизвестны. Этот вопрос решали, скорее, с королевским духовником Жераром, чем с целой толпой придворных. Вероятно, позвали бывшего канцлера Робера Ло Масона (он был близок к дофину и оставил упоминания о заседании совета) и, конечно, явился камергер граф Рауль де Гокур. Последний считался ветераном королевской службы. Он был «стольником, режущим мясо» ещё у отца дофина, у Карла Безумного, а службу начинал у короля Карла Мудрого — более 40 лет назад. В 1429 году он стал комендантом Орлеана и начальником ополчения города, а потом, через много лет, граф ездил к папе римскому Каликсту Третьему для подачи прошения о пересмотре результата процесса над Жанной де Арк. На тот момент ему было уже 90 лет.

С его слов известно, что Жанна примерно на следующий день после официальной встречи сама участвовала в Королевском совете, который был примерно в этом же составе. Трудно сказать, как её там приняли, но ещё одним и довольно неожиданным участником мероприятия стал герцог Жан Алансонский, парень молодой и симпатичный. С ним можно было даже пококетничать, а Жанна это умела. Тут можно даже дать волю фантазии, чтобы представить, как её встречали придворные. Как? 
Вы представляете себе тогдашний мужской костюм? Ну так вот: симпатичная девушка в таком костюме будет выглядеть ну очень агрессивно, даже слишком. И надо отметить, что Жанна примерно так и выглядела. Вообще этот костюм был к лицу стройным юношам, но не женщинам, и уж никак не мужчинам. Взрослые мужчины выглядели в таком наряде слишком своеобразно, поэтому они предпочитали носить «кабан» — домашнее пальто с длинными и широкими рукавами, отлично приспособленными для ношения множества красивых и драгоценных перстней. Наденут «кабан» поверх всего этого безобразия «в обтяжку» и ещё «барет» на голову (то есть берет с отогнутыми вверх полями и с большим драгоценным фермелем на левой стороне) и ходят этак весь день. Только оружием сверкают и брюзгливо похрюкивают. Особенно — после обеда с вином. «Кабан» и берет с кокардой — это по-мужски, правильно? А всё остальное — это для стройных мальчиков-пажей и красивых девочек-феминисток.
Но и юноша, и девушка вполне могут стать тем самым, что называется «человек-знамя». И для этого «кабан» не нужен. Молодые люди водили Европу в Крестовые походы — яркие, талантливые, верующие, иногда очень амбициозные. А ещё вчера большой знаменитостью Европейского континента был крестьянский сын Ян Гус. Этот парень не был рыцарем, но он сделал так, что рыцарями стали десятки тысяч подданных императора Священной Римской империи. Чешские короли были низвергнуты до уровня германских корфюрстов — да разве такое бывает?! Ведь согласно так называемой «Золотой сицилийской булле» от 1212 года Чехия является самостоятельным королевством — это правило заверил своей подписью император Фридрих Второй из рода фон Гогенштауфенов, и ректор Пражского университета Ян Гус объявил об этом народу Праги. Он так и сказал:  «Никто не в силах отменить это, даже люксембуржец!» 
И началась Гуситская революция. Чешское ополчение под началом рыцаря Яна Жижки свирепо дралось с немецкими рыцарями Сигизмунда. И сеньор Ян Жижка, тоже человек незаурядный, — он бился с англичанами при Азенкуре, и очень было жаль, что герой не остался на службе дофина. А ведь ему капитанскую должность предлагали в полку наёмников. Нет, он поругался с де Ришмоном и уехал. У него спросили: куда ты едешь? — а он ответил:
— В город Камбалук (в Пекин то есть).
Тогда всем хотелось в Пекин... Или на худой конец — в Индию. Там — хорошо, там богатая сытая жизнь. А здесь? Грязь и вонь Средневековья. Крысы и блохи. Но что общего у лицензиата из Праги и чешского наёмного рыцаря с этой юной симпатичной девушкой из французской деревни Домреми? Отказ от социального застоя и ярко выраженное стремление к эмансипации — вот что общее. Они были верующими, а Ян Жижка волне считал себя «настоящим» католиком, но жизнь и религию они принимали уже по-своему, и со временем таких людей становилось только больше, больше и больше. Нам в современном мире вообще трудно себе вообразить, что тогдашняя Европа очень напоминала ортодоксальный Иран. Однако, — увы, это факт. И вся Реформация в Европе начиналась с того, что женщины стали одеваться по-мужски, а мужчины стали рассуждать о боге, и каждый становился живым знаменем борьбы за общее «завтра». А жить «вчера» не хотели даже короли и принцы. Никто не хотел, и даже Сигизмунд фон Люксембург не хотел быть «вчерашним» императором. Он тоже хотел, чтоб завтра немедленно наступил Новый день, всем понятно?

— Если завтра же не начнётся прекрасное будущее, я всем вам головы поотрываю... Всё понятно? Всю казну мою на врачей и алхимиков растратили, а пользы нет! То мор, то падёж, то война, то кометы прилетают. За что я огромные деньги плачу? Найдите хотя бы средство против комет! А ещё вы обещали придумать лекарство от всех болезней, а вместо этого отраву изобрели — Arsenicum называется! Мышьяк сиречь. Вы хотя бы болезням названия придумывайте, что ли? А то даже я, государь всего мира, не знаю, чем болею...

​