Жанна д’Арк выходит на тропу войны

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

После 1420 года везде в Западной Европе в моду вошли рыцарские шлемы, крепившиеся к доспехам болтами, — очень жестокая схема! Но в древности их крепили с помощью шнуров. Холодно было в них — как на северном полюсе. А тут ещё месяц февраль не закончился. На трибунах стадиона в столице Лотарингии городе Нанси народу было очень не много, зато присутствовал сам Карл Смелый...

Также герцог Лотарингский, толстый гражданский человек, много лет не надевавший доспехов, — сердитый, с дряблыми щеками и двойным подбородком. К нему Жанна де Арк и подъехала в первую очередь. Глухой немецкий шлем с «рожками», как у оленёнка, скрывал её лицо, — некая анонимность на турнирах вовсе не осуждалась, и даже напротив — приветствовалась! Но сначала перед Его высочеством раскланивался, конечно же, мессир де Вьенн, представитель дофина. Оруженосцы де Новелонпона и де Пуланжа — Жан де Оннекур и Жульен де Орбен-Симон усердно играли роль её оруженосцев, — кстати, вполне убедительно. Однако всем было понятно по их внешнему виду, что это оруженосцы разных рыцарей, и притом это были не самые проворные оруженосцы на соревнованиях. Меч у Жанны был закреплён крючком за доспех, но постоянно отсоединялся и сваливался вниз, начиная свободно раскачиваться на ремнях, свисавших от пояса. Надо было сделать одно из двух — или ремни укоротить, или крючок загнуть сильнее. Жульен-бедняга на успевал ловить меч и цеплять его обратно.
— Но вы закончили? — ровным, но вполне ироническим тоном обратился к ним герольд турнира мессир де Бове: — Мне вас ставить в очередь?
Жульен ответил:
— Сами разберёмся!

Турнир

По одной версии, Жанна де Арк оставалась абсолютно анонимным участником поединков — «В январе 1429 года на площади замка в Нанси Жанна д’Арк верхом на лошади приняла участие в турнире с копьем в присутствии знати и народа Лотарингии», — а по другой версии, она не только активно участвовала в игрищах, но даже провела некую беседу с герцогом Карлом и графом де Водемоном, притом позволила себе поднять забрало шлема и сказать Карлу Лотарингскому, что не одобряет его открытое сожительство с любовницей, незаконной дочерью священника. На турнирах рыцари вели себя очень вызывающе, так что герцог даже привстал, сделав возмущённую физиономию. Есть версия, что на турнире даже герцог Рене Анжуйский присутствовал и громко смеялся после такого выпада. Но был ли он там? Может был, а может и не был. Но оруженосец герцога — был точно. Он приехал на турнир вместе с Жанной. А кто такой Антуан де Водемон? А это тот самый Водемон, которого совладелица деревни Домреми (в замужестве мадам де Жуанвилль) просила помочь в возвращении угнанного сеньором де Орли крестьянского скота. 
Его отец Ферри де Водемон погиб при Азенкуре, а сын вообще считался принцем Лотарингского дома — почти иностранцем. Во Франции даже некоторые из Роганов имели статус «иностранных принцев», вот и Лотарингский дом тоже обладал этим интересным статусом. Герцоги Гизы Лотарингские в то время ещё не были такими большими и страшными (все события из знаменитого романа Александра Дюма относятся как раз к моменту их великолепного возвышения), поэтому в то время на виду были их менее знатные и менее интересные родственники из других фамилий. Так вот: граф Ферри де Водемон был братом герцога Лотарингского Карла, хоть и не очень близким братом, а граф Антуан де Водемон (который приветствовал Жанну на трибуне рядом с Карлом-герцогом) был зятем герцога Рене Анжуйского, а сын Антуана впоследствии женится на дочери Рене — на Иоланте. С Иолантой Жанна тоже очень скоро познакомится. Это та самая Иоланта из оперы Чайковского...

Герцог Рене Анжуйский и его дочь (а потом и сын дочери, тоже по имени Рене Анжуйский) были руководителями влиятельной в разных странах масонской ложи «Приорат Сиона». До них орденом руководил легендарный чернокнижник Николя Фламмель. Что касается графа Антуана де Водемона, то он предупредил Карла Лотарингского о том, что рыцарь Жан де Арк обязан быть принят, устроен, прославлен, как великий воин, и, конечно, награждён как самый прекрасный юноша в Лотарингии. Вот именно так, не меньше. Карл не был любителем интриг, но он с удовольствием подарил Жанне красивого коня и... четыре франка денег — как неизвестному оруженосцу из Нефшателя. Мы, к сожалению, почти не знаем, с кем Жанна сражалась в Нанси и как это у неё получилось, тем не менее с турнира она уехала живой и вполне невредимой.
Странное дело, однако бургундские рыцари о поединках с ней тоже ни разу не упоминали, хотя на соревнованиях в Нанси они присутствовали, как говорится, «в полном составе». Многих можно было узнать по их доспехам или клейнодам на шлемах. Клейноды (герольдические фигуры) — были в то время просто чудесные: рога, львы, орлы, драконы, лебеди, крокодилы, крылья, луны, звёзды, флаги, злые морды с рогами и клыками, разнообразные цветные навершия из тканей, дерева и кожи, и даже умиротворённые человеческие физиономии под лозунгом «Я знатный пофигист из Труазена» — всё там было! Был даже горшовидный шлем с огромным кулаком наверху — типа «щас как дам, своих не узнаешь!» В одном из самых серьёзных исторических музеев мира — в Kunsthistorisches Museum в Вене хранится немало весёлых или, наоборот, угрожающих бургундских шлемов той прекрасной эпохи, и все они «лично» присутствовали в Нанси 23 февраля 1429 года.

Наблюдался там и шлем Жака де Лалена, одного из чемпионов рыцарских турниров, но Жанна не стала вызывать его на бой. Во-первых, чемпион никогда не бился с новичками, а во-вторых, была ещё одна вполне понятная причина, почему этого не надо было делать... К тому же интересная начиналась эпоха — бургундский дворянин Жак де Лален (весь в красных ромбах и с вертикально поднятыми птичьими крыльями на горшковидном шлеме) однажды во всеуслышание заявил, что готов 30 раз драться на турнирах, пока ему не исполнится 30 лет, ну а потом... а потом он погиб на войне в возрасте 29 лет. Его «догнал прогресс» — рыцаря убило пушечным ядром. Увы, в 15 веке рыцари уже переставали быть «бронетанковыми войсками» эпохи. Но посмотреть на самых юных и прекрасных представителей бургундского и лотарингского дворянства, конечно же, стоило — по всей вероятности, Жанна сходилась на копьях именно с ними. Наверно, приятно немного этак потолкаться, правильно?

Дворцовые интриги

Зато она увидела подругу детства Диану де Орли, теперь носившую фамилию одной из весьма уважаемых семей бургундского двора, — де Туази. Жанна быстро подъехала к трибуне, снизу доверху занятой молодыми симпатичными дамами, но забрало не подняла. Сюжет с «неизвестным героем», который прибывает на турнир инкогнито, с непонятным гербом и закрытым шлемом, — это старо как мир. Такой «мистер икс» даже рта не раскрывает. За него говорят оруженосцы, а он только делает повелевающие жесты сильной рукою в железной перчатке. И прекрасные дамы здесь присутствуют не только ради возможности глазеть в очень модные на то время маленькие круглые венецианские зеркальца — типа «А? Чё? Мне некогда! Я в контакте!»... Эсташ Дешан, поэт эпохи, сказал об этом: «Служители любви, служите нежно, взгляните на этих прекрасных и юных ангелов, сражайтесь крепко и весело и тогда удостоитесь шёлковых гирлянд за доблесть». 
Но девушка в доспехах вряд ли могла быть украшением поединка. Это тоже факт. Ещё недавно в Англии было большое негодование из-за того, что группа молодых дам из высшего света ездила с одного турнира на другой «в разнообразной и красивой мужской одежде», и дамы эти, как свидетельствовал летописец Джон Троколоу, «в большинстве своём были шикарны в мужском костюме и прекрасны видом». Ну да: женщина в брюках выглядит симпатичнее, чем мужчина в юбке, с этим никто спорить не будет. Вот только британская публика плохо оценила шутку прекрасных дам. И Жанне де Арк тоже могло бы «влететь» за этот маскарад: «Вот сбегутся эти красивые дамы с зеркалами и начнут похабно ругаться, плеваться и таскать за волосы», — подумала Жанна и невольно поёжилась под тяжёлыми и холодными доспехами. А в Англии, между прочим, именно этим всё и закончилось.

А пока девушка-рыцарь очень медленно проехала на коне вдоль трибуны (притом молодые дамы не обратили на неё внимания) и остановилась у турнирного барьера — у «титла». Там её ждал очередной противник — Пьер де Скорай де Русилль, это был сын одного из Рыцарей Богоматери и Чертополоха. На шлеме он носил навершие из яркого зелёного бархата с лилиями и малиновыми кисточками, а на золотого цвета щите было написано «ALLEN» — будто бы на английском. На самом деле это означало «уходи» на каком-то уличном слэнге. Герцог Карл де Бурбон говорил, что позаимствовал это слово у английского рыцаря сэра Джонотана Дакра Болтона, когда тот сидел в плену у французов и крыл всех матом, как пьяный грузчик. А родившийся в семье интеллигентных французских герцогов мессир Карл де Бурбон был хорошим мальчиком. Он буквально с детства коллекционировал всякие неприличные слова и обзывательства, чтобы потом использовать их в общении с женой, друзьями и согражданами. И непонятное слово «ALLEN» он тоже сначала использовал как ругательство, а потом поместил его на герб своего рыцарского ордена в качестве девиза. Ну хорошо, что хоть не ругань какую-нибудь. Вообще воспитание и чувство юмора герцога де Бурбона оставляли желать лучшего, как, впрочем, и образовательный уровень, — а ведь он был предком всех королей бурбонской династии. Редкостные были болваны все эти принцы из рода Бурбонов.
Но Жанна, увидев это загадочное слово, подумала, кстати, о чём-то другом: вот, у кого-то на щите написано homodei, а кто-то пишет другое понятное ему слово... Ну как после этого не сразиться с человеком, у которого на щите написано слово ALLEN?! Это даже интересно. И они — сразились: Пьер де Скорай де Русилль остался победителем, а Жанну довольно внушительно задело копьём с «грушей» на конце, но очки были разделены примерно поровну. Так решил герцог Лотарингский. Вот только Диана де Орли так ничего и не заметила. Она была замужем за одним из младших родственников бывшего канцлера Бургундии, а её юный красивый супруг относился к списку «шамбелланов» герцога. Почему она вообще должна кого-то замечать, правильно?
Вообще во Франции шамбеллан — это не слуга и не охранник. Это название камергера, но камергер в Дижоне и камергер в Париже — это не одно и то же. Юный дворянин Пьер де Скорай де Русилль станет со временем настоящим камергером — сначала у дофина Карла, а потом у Карла-короля. Он будет заведовать некоторыми государственными вопросами. А все эти бургундцы так и останутся слугами благородного происхождения типа джентльменов-ашеров в Англии, или просто охранниками. У них нет другой судьбы.

С настоящими охранниками Жанна познакомилась, когда приехала в Шинон. Там её тоже ждали. При королеве Иоланде Арагонской торчал близкий родственник де Бодрикура — поэт и граф древнего рода Луи де Бово, которому было направлено некое письмо. Содержание письма нам неизвестно, зато мы знаем, что письмо отвозил слуга священника из находящегося рядом с Домреми аббатства — господина де Брие, а де Брие был некогда дворцовым капелланом. На этот факт необходимо обратить внимание. Был ещё родственник — Николя де Арк и его супруга, которая находилась в переписке с женой герцога де Бодрикура. Кстати, супругу звали... Жанна де Арк. Вот здесь кольцо сомкнулось, и началась интрига, которую мы знаем, как одну из самых удивительных историй Средних веков.

Однако продолжим повествование...

После Нанси путешествовать стало опасно. Бертран де Пуланж сообщал об этом: «Всюду кишели бургундцы и годоны (от английского God damned — так называли в то время англичан), поэтому нам надо было соблюдать осторожность. Каждую ночь ложилась рядом со мной, не снимая плаща и сапог. Я был молод тогда, но, несмотря на сильное желание, я не посмел её тронуть». Угу… Другой участник путешествия — де Новенлонпон — тоже охотно делил с Жанной импровизированную постель под открытым небом. Господи, как они с Бертраном потом всё это вспоминали! Как что-то лучшее в жизни. Хоть историки и подозревают сьёра де Новенлонпона в гомосексуализме, тем не менее красавец-рыцарь был просто без ума от своей симпатичной спутницы в костюме оруженосца. В пути они разговаривали о политике и международных делах. Что нового узнала Жанна? То, что двор в Шиноне — беден, живут ненамного богаче зажиточных крестьян или мелких сеньоров (не голодаем, и слава богу!), что дофин — любит выпить, и его нередко видят «подшофе» с какими-то бабами. Бабы — всякого происхождения, и необязательно придворные дамы. Король очень любит кататься верхом. У него много породистых дорогих лошадок, но кругом царит бедность. 
Например, колыбель для своего первенца Людовика он брал в долг, а уж совсем смешно было, когда некто Жак-башмачник забрал из приёмной дофина сшитые для Его Высочества парадные сапоги — нет денег, нет и сапог, понял? Конечно, мэтр Жак получил за это по шее (лакеи коннетабля де Ришмона как-то раз к нему заехали и привезли мешок звездюлей в подарок), но факт есть факт: дофина — не уважали и даже не видели выгоды в его существовании. Разве тут в сапогах дело, право же?! «А как он выглядит внешне, король наш?» — спросила Жанна. Как он выглядит? Он не шибко красив, но своеобразен. «Он хитрый», — коротко рекомендовал дофина Бертран де Пуланж. «Знает языки и географию, собирает географические карты», — не без иронии добавил де Новенлонпон. Ну, географические карты в то время всех интересовали — Христофор Колумб родился через двадцать один год после гибели Жанны и тоже интересовался географическими картами. И Жанна тоже кое-что слышала о землях за пределами Христианского мира, — а кто там живёт? Что за люди? В то время говорили, что у англичан есть хвосты. Конечно, никаких хвостов у англичан не было, но ведь есть и такие страны, где действительно живут люди с хвостами, правильно? У Жанны в детстве была купленная на базаре красивая итальянская книга с иллюстрациями на тему «В мире животных», — собаковидные персы, четвероногие индийцы, англичане с хвостами, турки с хоботами, шведы с ластами, как у тюленей, а ещё португальцы, похожие на змей, и сидящие на табуретках рыбы, которые называются «Sinae» — китайцы. И — заваленная снегом медвежья Московия с драконом на месте Казани и с целым стадом лохнесских чудовищ в Москве-реке. О Москвии писалось, что это такая очень дикая, варварская и нехристианская держава, которая изо всех сил противится истинной католической религии. Звери, одним словом. 

— У него взгляд странный, — продолжает рассказ о дофине рыцарь де Пуланж. — В детстве ему крепко доставалось от Их высочеств Братьев, особенно от Людовика, хулигана. Людовик считал себя великим человеком, поэтому он помер на горшке, как все великие люди... А знаете, на ком он был женат?
Жан из Меца продолжил его речь:
— На дочери «святой шпаги» — герцога Жана Бесстрашного. Но это был политический брак. В их семье не было ни любви, ни согласия... Жили, как собаки! Его Высочество Людовика сменил Его Высочество граф Жан Туреньский. Вот его «катили» в короли. Он был гораздо здоровее и женился на немке. За ней давали в приданное половину Голландии, прикинь! Ведь не многие хотели видеть у власти этого гиэньского принца с его бургундской женой и кучей заболеваний, хоть он и был намного умнее братьев. К тому же замок Гиэнь — это столица охоты, а не политики. Я там часто бывал, когда служил в пажах.
Рыцарь де Пуланж спросил с иронией:
— И что ты видел?
— Пока не стал оруженосцем, многое приходилось терпеть. — Гоподин де Новенлонпон произнёс на латыни: — Errare huvanum est, persiverare diabolicum (что в переводе значит «Человеку свойственно ошибаться — упорствовать в ошибках наставляет дьявол»). У меня был друг по имени Жан Денри, сын простой служанки. Но парень сам по себе не простой. Своего отца он не знал, но все говорили, будто его отец был оборотнем или даже каннибалом. Лично я в это всё не верю, однако всем известна простая истина: «Блуд — есть начало веры в идолов». 
— А к чему ты всё это рассказываешь? — не понял рыцарь де Пуланж, на что Жан де Мец ответил, сбросив с головы мокрый капюшон:
— Жану пытался покровительствовать Его Светлость граф Туреньский. Это ещё с его отца началось, с нашего почившего в бозе несчастного монарха. В один прекрасный день наш славный граф Тюреньский перевёл его в свою пажескую службу, одел со своего плеча, поселил, как принца, и посвятил во все тайны нашего государства. Потом многие говорили, что Денри отравил Его Светлость и даже чуток пограбил казну, пока никто не видел. У вашего батюшки, уважаемая мадемуазель, — обратился он к Жанне, — была нехорошая особенность: он любил держать у себя дома сундуки с золотыми монетами и разбрасывал по всему дому кошельки с деньгами. Его Величество буквально сидел или даже спал на этих сундуках и кошельках. Так вот, злодей Денри влез в один такой сундук и взял столько монет, что ему потом хватило на покупку дома в Пуату и даже на личного доктора, которого он нанял в Риме.
— Типун тебе на язык, приятель, — откликнулся де Пуланж и предложил: — Я тоже знал Жана Денри. Не было у него дома, как ты сказал. Он жил у Эдмона Эврара.
— Ты же не был в пажах, — упрекнул де Новенлонпон.

Де Пуланж и правда в пажах не был:
— А это имеет значение? Моя семья дружила с Эвраром, когда он держал свою торговлю и был лакеем в замке Понтуаз. У него не было домов или владений. Его отец принял монашество в монастыре Ордена доминиканцев в Анжу. А он был из семейства де Бейль, между прочим. Мартина де Бейль — это сестра Жана Денри, только Жан был бастардом, а Мартина — законной наследницей, понятно? Вот она ему ничего и не оставила после того, как их отец отказался от имущества. К ней все тогда сватались, а Жан Денри постоянно ругался с её женихами, вот она и обиделась на него ...
Бертран де Пуланж начал с непониманием, а закончил с возмущением: это надо же было так неосторожно высказываться о хороших людях! Впрочем, все знали, что Жан Денри не был простым человеком... Слишком каверзный был этот Жан Денри. Его можно было подозревать в чём угодно. В колдовстве, например. Или в кражах. 

— А ты их лично знаешь? — спросил де Новенлонпон, на что де Пуланж ответил очень уклончиво: 
— Ну, Мартину я знаю, вообще-то ...
— Ты это серьёзно говоришь?
— Нет, я не вру! Я был на её венчании в Сен-Оксерруа... Ну хватит, нам, наверное, прятаться? — внезапно предложил де Пуланж, перенося ногу через луку седла. — Пора нам спрыгнуть на землю и немного переодеться...
— Точно так! — подхватывает де Новенлонпон, мигом сворачивая эту тему про колунов, оборотней и капризную деву на выданье. — Надо бы нам привести себя в порядок с дороги, мессиры странствующие рыцари, и надо бы сменить обувь. Дофин хоть и носит чужие сапоги, но он предпочитает, чтоб каждый приходил в своих сапогах. — Ну, свои сапоги у них были — это точно.

4 марта 1429 года

Жанна прибыла в Шинон, в основную резиденцию дофина Карла. Первым делом она познакомилась с охраной замка. Ну, замок-то там был довольно своеобразный, вообще-то. У всех дворянских замков есть одна беда — как их не проектируй, а для настоящей войны они не годятся. От своего дяди Жана Беррийского дофин Карл унаследовал несколько больших замков на Луаре и за Луарой, но только один из них был настоящей крепостью — это Шинон, Скала трёх замков. Он и сейчас там стоит — совсем невысокий, но даже на вид хорошо укреплённый и лишённый всякой декоративности. В вытянутом четырёхугольнике 400 метров в длину и около 100 в ширину в ряд выстроились три замка, у одного из которых как бы нет названия. Его называют просто Серединным замком. Два других называются Скала Сен-Джордж и замок Кудре. Короче, это не дворянский замок, а настоящая военная база.
В часовой башне Срединного замка La tour de l’Horlog до сих пор вызванивают время часы 1399 года. Они уникальны хотя бы потому, что видели шесть веков истории. В огромном зале (27 метров в длину и 9 в ширину) горели 90 факелов. Там собрались триста сеньоров и дам Буржского королевства, как иронично называли территории, контролируемые войсками дофина Карла. Правительство территорий первоначально находилось в городе Бурже, отсюда и название... 

Жанна вошла в зал одна, поскольку её спутников остановила охрана. Выглядела Дева, спасительница Франции, очень по тем временам своеобразно — как юный экюйе-оруженосец: чёрный стёганый на вате пурпурэн, который носят обычно под доспехами, длинные чулки-шоссы коричневого цвета, новенькие сапоги для верховой езды из жёлтой замши с коричневыми цветочными узорами и без шпор (нет, не годится носить серебряные шпоры эльзасских оруженосцев!), короткая чёрно-серая куртка-роб с пышными плечами и чёрная шляпа с небольшим белым «хвостом» с левой стороны. Тогда это было модно. У некоторых сеньоров «хвосты» на шляпах (продолжение цветного декоративного ронделя, широкой ленты, лежавшей на полях головного убора) были такие длинные, что их носили, небрежно намотав на левую руку, как древние римляне носили концы благородной тоги. Притом «хвост» был обязательно белого цвета. Белый — это цвет короля. Это цвет «арманьяков», организованной дворянской оппозиции. Так повелось с того момента, когда ремесленники устроили в Париже очередную революцию и захватили в заложники короля Карла Безумного — они надели на него белый шаперон, традиционный головной убор парижских мясников и рестораторов. Кроме того, под шаперон обязательно коротко стригли волосы. А коротко стриженные волосы — это черта оруженосцев, а не рыцарей. Знатные рыцари нередко выглядели, как пудели, спаниели, как породистые коты или звёзды глэм-рока. 
Слава — развращает, но отсутствие славы — развращает до неузнаваемости. Надо отметить, что под ношение шляпы волосы коротко не стригли. Это не красиво... У Жанны волосы были стрижены, как полагается, в скромный кружок, как у многих её ровесников-оруженосцев, а на поясе висел огромный итальянский кинжал в ножнах с серебром, подарок оруженосца Жульена де Орбена-Симона. Жанна не удержалась от восторга, когда увидела этот кинжал, а Жульен, будучи молодым симпатичным дворянином, тут же в неё влюбился без памяти. А чего тут плохого? Теперь это была его Прекрасная дама. Кстати, мужской костюм она тоже у него позаимствовала. Только шпоры не взяла — они же серебряные... Одиннадцать дней они добирались до Шинона (с небольшими даже приключениями, поскольку закованная в латы охрана Жанну де Арк в дороге не сопровождала — шевалье остались в замке Вокулёр), и вот увидели первым делом охрану, притом довольно строгую. Дофин Карл Валуа редко кому доверял, поэтому именно он считается создателем первой известной нам службы физического сопровождения Первого лица — это так называемая Garde de la Manche.

В подразделение личной охраны (24 телохранителя) входили только шотландцы, поэтому оно носило такое довольно юмористическое название — «Гвардия де Ла Манша». Или «гвардия рукава» в дословном переводе. Позже король Карл добавил к ним 25-го гвардейца, которого называли Первый вооруженный дворянин Франции. Это был их лейтенант, командир подразделения. В то время, когда Жанна впервые попала в замок Шинон, шотландцами руководил тоже шотландец, барон Джон Уишард, одетый, впрочем, вовсе не по уставу шотландских гор... Он был бы даже красив, если б не перебитый нос и лохматая борода ржавого цвета. «Страшноваты эти шотланды», — подумала Жанна. 

​