Победа над Японией — зачем она была нам нужна?
Победа над Японией — зачем она была нам нужна?

80 лет назад, 9 августа 1945 года бойцы трех советских дальневосточных фронтов начали маньчжурскую наступательную операцию против японской Квантунской армии...
Ну, не считая всяких там войск марионеточных якобы государств — Маньчжоу-Го, Мэнцзяна (японской версии «Монголии») и даже коллаборационистского режима Кореи.
Впрочем, с учетом того, что все эти «незалежные» державы и их армии все равно подчинялись японскому командующему, подобное разделение обычно служит лишь попытке подкрепления тезиса антироссийских либералов всех мастей — в их желании преуменьшить значение победы Красной Армии. Дескать, «советская пропаганда всегда говорила о миллионной Квантунской армии, — а на деле ее численность была всего-то около 650 тысяч, остальные — были теми самыми «союзниками». Как будто оттого эти самые союзники-марионетки хуже воевали. Скорее уж наоборот — если японские солдаты и офицеры еще могли рассчитывать на официальный статус военнопленных, — то этих предателей после пленения ожидали в лучшем случае долгие годы и десятилетия тюрьмы по приговору судов уже действительно независимых Китая, Монголии и Кореи. А то и, как говорится, «скорый суд по законам военного времени» — прислужников иностранных оккупантов не любят во всем мире…
Но если бы все антисовестко-антироссийское мифотворчество ограничивалось одним лишь этим тезисом! Куда там — оных из уст вышеуказанной малопочтенной публики насчитывается намного больше. И как обычно, основной упор в этой деятельности делается на лживое лицемерие. Ну, например, — зачем было СССР вообще объявлять войну «несчастной, ничем нам не угрожавшей, уже и так почти побежденной Японии, — при этом жертвуя жизнью множества советских солдат, уже победивших Гитлера»?
Можно заметить, — что за прошедшие десятилетия после победы над самураями данная методичка западных подрывных центров изменилась мало. С началом СВО в ней тоже лишь переставили отдельные слова. И вместо японцев стали фигурировать бандеровцы с «незалежной», которых якобы «и в НАТО никто бы не принял, и нападать они на Россию побоялись бы, и вообще, эта братия сама по себе и мухи не обидит». — Как будто для того, чтобы «гадить» понемножку и масштабно своему соседу надо обязательно состоять в таком же «мирном», как и нынешняя Украина, Северо-Атлантическом блоке — достаточно быть и его бесправным (но получающим деньги и оружие) агрессивным «прокси». При этом оружие на западные деньги исправно уносило жизни русскоязычных жителей Донбасса из-за непрерывных обстрелов их городов. А постоянные экономические диверсии против уже ставшего неотъемлемой частью России Крыма (разрушение линий электропередач, перекрытие Северо-крымского канала) постоянно дополнялись влажно-кровавыми мечтами «Крым будет либо украинским — либо безлюдным» и горячечным бредом о «границах 1991 года». То есть, выражаясь дипломатическим языком, «территориальными претензиями к России».
***
С «мирной и не угрожавшей нам Японией», в общем, с конца 30-х до сентября 1945 года было почти так же. Собственно, уже одним заключением Антикоминтерновского пакта 13 ноября 1936 года с нацисткой Германией Токио однозначно заявил на весь мир, что рассматривает Москву в качестве экзистенциального врага, с которым ему тесно на одной планете. Тем более что потом этот пакт стал живо напоминать некое подобие более позднего НАТО — только под эгидой Берлина. Хотя с началом Второй Мировой подобие стало уже почти полным — ведь Гитлер стал хозяином той самой «единой Европы» — за исключением еще воюющей Англии да нейтральных Швеции и Швейцарии. И из Антикоминтерновского пакта японцы никуда не уходили. А что 13 апреля 1941 года ими был подписан с СССР договор о нейтралитете на 5 лет — так это ж не от «миролюбия», а из-за нежелания воевать на два фронта. «Миролюбие» — как раз до лета 1939 года включительно, — выражалось в военных провокациях образца событий на озере Хасан и на реке Халхин-Гол. Которые иначе как «разведка боем» назвать нельзя.
Разведка же эта нужна была самураям перед началом крупномасштабного вторжения с целью завоевания советского Дальнего Востока и Сибири до Урала. Начало которых, в принципе, датируется минимум началом 20 века — и русско-японской войной 1904—1905 годов. Инициированной тогда Токио вероломным нападением на русскую эскадру в Порт-Артуре, правда, с одобрением не Германии, а — Англии, извечного геополитического противника нашей страны. И хотя по условиям Порстмутского мира 1905 года территориальные приобретения микадо были относительно невелики (собственно российской потерянной территорией была лишь южная часть Сахалина), — но в Гражданскую войну самураи попытались отыграться вовсю, для чего весьма глубоко влезли на земли Советской Сибири. Не говоря уже о Дальневосточной республике — где реальная власть контролировалась интервентами практически полностью. А отряды армии Уборевича вышвырнули из Владивостока последних белогвардейцев после устроенного ими переворота, лишь только когда японские войска окончательно оставили город. В принципе, части РККА могли бы и с боями занять нашу «жемчужину у Тихого Океана», — но зачем, если японцы особо проливать собственную кровь за своих обанкротившихся марионеток не особо хотели, и предпочли уплыть в Японию без стрельбы.
***
Ну, а накануне Второй мировой аппетиты в Токио, распаленные Берлином, значительно возросли — оттого «шкуру неубитого медведя» (сорри — советскую территорию) и предполагалось делить уже по Урал минимум. Однако блестящий ход советской дипломатии буквально за несколько дней до вторжения Гитлера в Польшу позволил заключить с Германией Пакт о ненападении. Тем самым исключив СССР из числа главных целей военной машины рейха хотя бы на время. Дав нацистам возможность переключиться на боевые действия с теми, кто, собственно, все эти годы и «подкармливал» их режим, давая ему «нарастить жирок» для реализации целей того самого Антикоминтерновского (фактически — антисоветского) пакта. Тогда в Токио, только-только получившем крайне болезненную «плюху» от бойцов будущего маршала Жукова на Халхин-Голе, справедливо расценили такой шаг Берлина как предательство. Причем «поставившие» на Гитлера японские политики в лучших самурайских традициях — нет, не сделали, конечно, харакири, — но ушли в отставку из правительства. Тем самым переведя представляемую ими «армейскую партию», — считавшую приоритетными для Японии завоевания именно обширных территорий Восточной Азии и советской Сибири, — в ранг оппозиции. Отдав исполнительную власть своим оппонентам из партии «морской» (флотской), считавшей главной задачей подчинения еще более обширных акваторий с расположенными там островами Тихого океана.
Вот тогда, спустя 7 с лишним месяцев после пресловутого «Пакта Риббентропа-Молотова», в Москве и был подписан договор о нейтралитете с Японией. Не из-за какого-то сугубого миролюбия, пусть даже и недавно вспыхнувшего к стране, социалистический строй которой вызывал настоящий «зубовный скрежет» у практически всего тогдашнего, хм, «мирового сообщества» (за исключением разве что еще тоже социалистической Монголии). Просто, как и Гитлеру в Европе, японской «флотской партии» не хотелось войны на два фронта — не только с США (а также Англией и Голландией, имеющих колонии на Тихом океане и в Азии), — но и с СССР. Но даже этот формальный акт не означал для нашей страны возможности «расслабиться» на Дальнем Востоке. Ибо с начала Великой Отечественной войны рейх постоянно «долбил» «Страну восходящего солнца» заманчивыми предложениями приступить, наконец, к дележу территории самой большой страны мира, — для этого вступив в войну с Советским Союзом.
А ведь полностью-то подобные предложения в Токио и не отвергали! Лишь отвечали в духе: «Ну вот, дойдет вермахт до Волги — тут мы в войну на одной с вами стороне и вступим». — И ведь вступили бы однозначно — хоть в случае гипотетического взятия гитлеровцами Москвы в 1941-м, — хоть Сталинграда в 1942-м! И доминирование «флотской» партии в Токио этому бы не помешало. Подобно тому как успехи адмирала Ямамото ничуть не мешали японским генералам вести достаточно успешные операции по овладению Индокитаем, вплоть до границ самой Индии — и крупными островами между Азией и Австралией. Тем более что в гипотетическом случае тяжелых неудач Красной Армии на грани разгрома — нанесение ей удара в спину вряд ли грозило бы самураям серьезными потерями и финансовыми затратами — основная тяжесть военных действий против СССР все равно лежала бы на Третьем рейхе.
Поэтому Ставке и приходилось продолжать держать на Дальнем Востоке довольно-таки приличные силы, — могущие в случае действительного нейтралитета Токио серьезно пригодиться на фронте советско-германского противостояния. Дабы «мирная, нейтральная и никому не угрожающая» Укра…, пардон, Япония, действительно воздерживалась от соблазна захапать для себя вожделенные гигантские территории до Урала включительно. Как она уже начала это делать в 30-х годах в отношении того же Китая, — а с декабря 1941 года и Юго-Восточной Азии тоже.
***
Впрочем, как это ни парадоксально, — японский фактор сыграл и крайне важную, при этом и очень положительную для нашей страны роль. Ибо самурайские аппетиты на Сибирь — это одно, а возможность их реализации — все же другое. Причем все более другое с каждым месяцем Великой Отечественной (да и Второй мировой тоже) войны. Начало перелома в ее ходе под Сталинградом, окончательный перелом по итогам Курской битвы даже формально не оставлял у политиков Токио ни обязательств перед Гитлером, ни реальных возможностей помочь ему интервенцией на Дальний Восток. Тем более что после первых сокрушительных поражений союзников по антияпонской коалиции в Перл-Харборе, Филиппинах, Сингапуре, ряде других сражений, чаша весов войны на Тихом Океане все сильнее стала клониться на их сторону. Увы, для японцев — темпы строительства тех же авианосцев у них отставали от таковых у американской промышленности в разы. Так что подчиненным микадо приходилось уже больше думать о том, чтобы Красная Армия не нанесла им удар с запада (благо причин и поводов у нас для этого было предостаточно), — а не мечтать о собственной агрессии против СССР.
Но с другой-то стороны, договор о нейтралитете от апреля 1941 года на 5 лет никто официально не отменял! Его, конечно, любая из сторон могла денонсировать в одностороннем порядке (что обычно и происходило в мировой истории на всем ее протяжении при необходимости), — но пока-то документ так и продолжал оставаться действующим. А тем же американцам очень хотелось минимизировать собственные потери при разгроме Японии — подобно тому, как они это делали на театре противостояния с Гитлером. Когда их операции (хоть в Африке, хоть в Сицилии, хоть даже во Франции) по масштабу привлеченных войск и в подметки не годились сражениям на советско-германском фронте.
Сталин же спокойно наблюдал на плохо скрываемые расчеты союзников втянуть Советский Союз в войну с Японией, — дабы, что называется, «таскать для них каштаны из огня». Тем более что минимум у Черчилля на этот сценарий были и собственные расчеты — ослабить наступательный порыв РККА из-за переброски части сил на Восток, а потом под этим предлогом «оказать союзническую помощь» в виде британской «идеи фикс» открыть «второй фронт» на Балканах. Чтобы очень скоро подмять под себя всю Восточную Европу, — не пустив туда Красную Армию. Вплоть до возможного сопротивления ее продвижению силой — в том числе и с привлечением новых немецких союзников. Даром, что ли, Лондон через своего агента, шефа абвера Канариса, — и прочих германских оппозиционеров, — все время «держал палец на спусковом крючке» заговора против Гитлера — образца покушения на него в ходе операции Валькирия 21 июля 1944 года. После чего очень скоро могла начаться реализация уже другой операции: «Немыслимое», — разработанной по приказу Черчилля в мае 1945, — как раз с началом боевых действий против Красной Армии в Восточной Европе, в том числе и с привлечением для этого вроде бы взятых в плен немецких солдат. Даром, что ли, Фленсбургское правительство адмирала Деница, официального преемника Гитлера, весьма успешно функционировало в британской зоне оккупации уже после капитуляции Германии(!) чуть ли не до конца того самого победоносного мая 45-го. Пока из-за громкого протеста Москвы всех этих «бывших» англичанам пришлось-таки арестовать, — а их немаленькую и хорошо вооруженную армию действительно переселить в лагеря для военнопленных из якобы «лагерей», а на самом деле обычных казарм.
***
А помешал всем этим британским планам, могущим очень сильно осложнить положение Красной Армии (чтобы не сказать — «украсть у нее заслуженную Победу»), в очень большой степени именно «японский фактор». Ибо Сталин не собирался начинать войну с Японией просто так, — но поставил союзников в позу, гм, просителей. Главным образом Рузвельта, конечно, — лично начавшего его обхаживать на предмет нужного решения на Тегеранской конференции ноября 1943 года. Конечно, общее согласие СССР начать против Японии боевые действия было принято на Ялтинской конференции февраля 1945 года, а окончательное — лишь на Потсдамской, — июля того же года, уже после разгрома Германии. Но даже согласие Иосифа Виссарионовича задуматься о таком сценарии еще в Тегеране принесло Москве очень весомые плоды. В первую очередь — в виде отказа «большой тройки» от черчиллевских планов открыть «второй фронт» на Балканах, но в куда более далекой Франции.
Ну, а потом надежда на советскую помощь в войне против Японии стала минимум для Вашингтона неким подобием «обещания еврочленства» для «великой и незалежной державы», которую этими баснями кормят уже десятилетия, без малейшей вероятности их осуществления. Добиваясь от Киева все больших и больших уступок — вплоть до развязывания войны в 2014 году в интересах Запада. Собственно, и переговоры Вольфа с Даллесом в Берне, и вышеупомянутый план «Немыслимое» потому и оказались сорванными, — что в Вашингтоне понимали: в случае такого «кидка» боевых действий Красной Армии против самураев им не дождаться.
Кстати сказать, вся эта история лишний раз показывает смехотворность утверждения образца «да американцы бы и сами Японию победили — после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки с угрозой их повторить». Так почему ж тогда действительно не сами начали справляться, — а таки настаивали на помощи Москвы? В том числе в Потсдаме летом 45-го, когда в пустыне Аламогордо уже были проведены успешные испытания первой в мире ядерной бомбы. Притом что президентом тогда уже был не Рузвельт, — рационально понимавший, что Америка весь мир контролировать не может, а потому эту задачу должны выполнять «четыре полицейских»: Постоянных Членов Совета Безопасности ООН, — но сменивший его Трумэн. Который был очень даже не против превращения США в центр фактической мировой империи. И все же продолжал добиваться согласия Сталина на вступление в войну против Японии.
***
Конечно, не исключено, что теперь немаловажным фактором для американцев стал уже расчет на немалые потери советских войск в ходе боевых действий против Квантунской армии. Однозначно могущие ослабить наш военный потенциал (хоть и не столь уж значительно), — что позволило бы нашим горе-союзникам торговаться с Москвой по послевоенному устройству Европы с куда большим количеством козырей. Но расчеты эти были безосновательны. Маньчжурская наступательная операция по соотношению результаты/потери прошла по сценарию отнюдь не первых месяцев войны, да — даже и последних тяжелых боев на подступах к Берлину. Скорее уж это была «калька» с продвижения американских войск в апреле 45-го, — когда им начало массово сдаваться в плен воинство вермахта. Да, в общем, и у командующего операцией экс-начальника Генштаба маршала Василевского тоже был не менее показательный личный опыт на этот счет, — например, при взятии Кенигсберга. Когда потери среди атакующих красноармейцев были в разы ниже, чем у засевших в капитальных укреплениях гитлеровцев. Это к лицемерным стенаниям якобы «любящих Россию и россиян» западных агентов влияния — «ах, ну зачем нам было войну с Японией начинать, союзники бы и сами справились, а так сколько наших погибло уже после 9 мая».
Безусловно, погибших в ходе Маньчжурской операции советских бойцов безумно жалко. Но такое уж солдатское дело — воевать за интересы своей страны и при необходимости отдавать за это свою жизнь… Главное, — чтобы жертва эта была не напрасной. А вот сохраненные в результате поспешного заключения мира жизни нередко могут «аукнуться» на порядки большими потерями в будущем. Великую Отечественную ведь тоже можно было прекратить еще летом 1943-го — есть данные, что Гитлер через посредников предлагал Сталину такой вариант. Правда, — с оставлением за его «Великим рейхом» советских Украины, Белоруссии, Прибалтики. И пойди в Москве на такой вариант — наши бойцы действительно бы прекратили на время погибать. Вот только вряд ли это время было бы очень продолжительным — Германия (возможно, уже и без Гитлера, устраненного в ходе успешного заговора) захотела бы реванша. Не исключено, — что ее в этом бы поддержала и минимум Британия — при формально нейтральной, а реально дружественной к этим планам позиции США. А так довольно интенсивные боевые действия шли в Восточной Европе (той же Югославии) и даже в СССР (при ликвидации не захотевших сдаться нацистов в Курляндском котле) — и после 9 мая. Но не оставлять же было этих упоротых недобитков живыми и с оружием — пусть и ценой собственных потерь?
И войну с Японией Сталин начал, конечно же, не только из-за некоего «рыцарского отношения к данному слову», — хотя его политика обычно действительно соответствовала этому принципу. Он-то прекрасно знал, что «играет за одним столом с шулерами», — а потому на их порядочность рассчитывать не приходится. И в ситуации с попытками открыть второй фронт на Балканах — и заключить сепаратный мир с Берлином, — и даже быть готовым воевать вместе с немцами против РККА в случае ее несогласия уйти из Восточной Европы, освобожденной от гитлеровской оккупации ценой сотен тысяч жизни наших бойцов. И даже память о японской агрессии в прошлые годы — те же Порт-Артур, Цусима, Дальний Восток в гражданскую войну, — думается, тоже сыграли в решении советского лидера не самую первостепенную роль. В конце концов, исторические обиды — обидами, но если твоего врага разгромит другой твой, ну, пусть пока союзник, но уже приготовивший против тебя нож за пазухой, — это ж «высший геополитический пилотаж»!
Но в том-то и дело, что оставлять этим союзникам (а на деле — потенциальным противникам) лавры однозначных победителей Японии было б для Москвы не самым грамотным решением. Именно с позиций ближайшей и чуть более отдаленной исторической перспективы. «Холодная война», — с риском в любой момент перейти в «горячую», была неизбежна — Вашингтон и Лондон вошли с Москвой в чисто ситуационный союз против общего, в тот момент более опасного для них врага: Гитлера. Но, в принципе, угроза усиления «мирового большевизма» актуальной для них не переставала оставаться даже тогда. И отдать им возможность единоличной победы над японцами означало оставить под их контролем и всю Азию. В которой бы те же американцы не преминули натыкать своих военных баз, — не говоря уж об использовании против СССР своих «прокси». Того же Китая, например, — официальным лидером которого был националист Чан Кайши. А коммунисты Мао Цзедуна контролировали лишь отдельные провинции огромной страны, — пока что значительно уступая силам армии Гоминьдана. И окажись тот же Порт-Артур в руках не Красной Армии, а — американской: — кто знает, как бы сложился исход противостояния китайских коммунистов и националистов — с образованием в 1949 году Китайской народной республики. Ставшей верным союзником СССР (и противником Запада) как минимум до того, как Хрущев своим дешевым антисталинизмом не «разбил горшки» с китайским руководством. После чего Москве и Пекину удалось их «склеить» фактически лишь в последние годы, после начала СВО…
Да и попытка представить в качестве союзника США и противника России не только Южную Корею, но Корею единую, как-то тоже не очень вдохновляет. Особенно на фоне того, что лишь северокорейский лидер нашел в себе мужество — оказать реальную военную помощь российской армии своими бойцами и вооружением, — в отличие даже от якобы союзников по ОДКБ. А ведь все успешно «играющие» до сего времени геополитические бонусы достались СССР ценой потерь всего-то 12 тысяч наших бойцов! Сравнимых с таковыми при освобождении в Великую Отечественную даже не самого крупного города, —не говоря уже о самых знаковых битвах той грандиозной войны. Притом что бойцам Василевского удалось разгромить и пленить миллионную(!) Квантунскую армию.
Ну а то, что эта эпическая победа стала еще и приятным дополнительным бонусом — реваншем на позорный Порстсмутский мир 1905 года, зафиксировавший не менее позорное поражение большей частью бездарных царских генералов и политиков, — этот момент тоже не стоит сбрасывать со счетов. Особенно певцам «великой России, которую мы потеряли из-за мятежа безбожных большевистских варваров». Которые ценой минимальных потерь и мудрой политики добились колоссальной победы не только над фашизмом, — но и над давним врагом нашей страны на Востоке…