Исламский экстремизм — признаки и истоки. Часть II

ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Что же стало предпосылками такой противоречивости в Исламе? Если коротко — то два важнейших момента, наличие формально-логических противоречивых вещей в самих священных книгах Ислама и — историческая эволюция положения исламской общины, «уммы»...

В принципе, ничего удивительного в этом нет — подобные закономерности характерны, наверное, для любой религии, — не исключая, например, и христианства. В котором «блаженны миротворцы» мирно соседствуют с «не мир я принес, — но меч», а «любите врагов ваших» с — «кто не возненавидит отца и мать, притом и жизнь свою — не может быть моим учеником». 
Естественно, все без исключения крупные исторические конфессии, да и многие новообразованные тоже, имеют удовлетворительные объяснения на этот счет, полностью нивелирующие кажущийся на первый взгляд радикализм части вышеприведенных цитат. Подразумевая под «не мир, — но меч» не призыв к разделению и «войне всех против всех», — но лишь печальную констатацию появившегося в мире дополнительного разделения между верующими в Христа — и неверующими. А «ненависть» к родным и собственной жизни трактуется отнюдь не в призывах их действительно ненавидеть, вплоть до отречения от родителей и желательности суицида, — но лишь готовности к самопожертвованию ради Христа, в конечном счете — во имя той же любви к ближнему. 

Но при желании и готовности использовать, что называется, «вырванные с мясом» отрывки Священного Писания отдельным «ревнителям веры» действительно грозит опасность впасть в откровенное изуверство. Особенно если они в модернистско-протестантском духе отвергают обязательный авторитет Церкви в пользу собственного мнения как критерия истины. А уж если такие «ревнители не по вере» объединяются в «клубы по интересам» — возникают секты разной степени опасности — как для собственных адептов, так и для окружающих. Образца воинствующих пуритан времен английской революции 40-х годов 17 века — или членов «Ветви Давидовой», совершивших ужасающий по жестокости акт умерщвления почти тысячи членов своей общины, включая 200 детей, в джунглях Гайяны («Гайянская трагедия» 1978 года). 
Ничего удивительного, если разобраться, — это только в голливудских мистических боевиках всевозможная кровожадная нечисть автоматически уничтожается-изгоняется, едва услышав строки из Библии. А вот первые главы Евангелия об искушении Христа Сатаной в пустыне как раз наоборот рассказывают о том, как Князь Тьмы искушал Сына Божьего… цитатами из Священного Писания! Так сказать, первый описанный в Новом Завете пример богословского спора, — доказывающий критическую важность наличия правильного богословского подхода в верном толковании тех или иных формальных отрывков священных текстов. Которые в противном случае с успехом могут использоваться в целях, далеких от задекларированых там. Ислам в этом смысле — не исключение, собственных «изуверов» там хватает тоже, — что констатируют в том числе и цитированные в этом материале представители мусульманского богословия.

***

Кроме того, ситуация осложняется еще и тем, что апелляции к «истинной традиции» в Исламе не так однозначны, как может показаться на первый взгляд. Поскольку даются обычно без уточнения времени доминирования той или иной традиции, — могущих довольно радикально отличаться друг от друга в ряде ключевых моментов. Взять те же повторяющиеся рефреном тезисы о «допустимости для мусульман только оборонительной войны». Хорошие, гуманные — и в которые действительно верят, без иронии, большинство верующих этой религии, как и руководящие ими умеренные политики тоже. Но как быть тогда с картой расширения границ Халифата, — которая в английской версии Википедии так и называется «картой экспансии»? 

​

Территория, контролируемая им при жизни пророка Мухаммеда, в 622—632 годах там выделена темно-красным цветом. Почти сплошь земли Аравийского полуострова, безжизненные пески которого, населенные редкими, но очень воинственными племенами бедуинов-кочевников. Которые никого из окрестных серьезных геополитических игроков вроде Византийской империи или зороастрийской Персии особо и не интересовали — с куда большим интересом они воевали друг с другом, поскольку в случае успеха была надежда поживиться за счет побежденных куда заметнее. 
Собственно, взаимное истощение двух этих противников и стало одной из основных предпосылок относительно легкой и быстрой победы арабов над Персией — и захватом многих малоазийских и египетских провинций Византии в последующий период, в период существования Праведного халифата 632—661 гг. (светло-красный цвет на карте) и в период Омейядского халифата в 661—750 годах (желтый цвет).
Но, как нередко случается в подобных случаях, победителей подстерегали и «подводные камни». Первым из которых был раскол прежде единой мусульманской общины (во всяком случае — ее военно-политической элиты) в борьбе за власть после смерти своего основателя пророка Мухаммеда, приведший к нескольким достаточно кровопролитным гражданским войнам. В ходе которых дошло до того, что последнего «праведного халифа» по общемусульманской версии, зятя пророка Али, убила часть его же бывших воинов, поднявших мятеж из-за, как им казалось, «чрезмерной мягкости и отступления от норм Ислама» со стороны своего вождя — так называемые «хариджиты» (в буквальном переводе — «раскольники»). Потом от общины де-факто отделились и шииты — почитатели вышеупомянутого Али, составляющие большинство в Персии, где и без этих «оппозиционеров» хватало так и не принявших полностью Ислам прежде населяющих эту страну зороастрийцев. 

А в 732 году произошло еще более знаменательное событие, — хм, «оборонительная война» Халифата в виде попытки занять уже и Францию натолкнулась на ожесточенное сопротивление местных рыцарей, — которые под командованием Карла Мартелла в битве при Пуатье разбили арабскую конницу. Что явно стало не последней причиной падения всего через 18 лет династии Омейяйдов — с заменой их Абассидами, после почти полного уничтожения всей семьи прежних «венценосцев». Увы, поражение в «маленькой победоносной войне» очень часто приводит к недовольству народа и элит в отношении потерпевшего его правителя, вплоть до его отрешения от власти. А обычай «снимать корону только вместе с головой» — не только российская дореволюционная традиция…
В итоге прежде единая мусульманская община с однозначной «гегемонией» арабского населения Аравии за век с небольшим (местами — и много раньше) заметно поменяла свою структуру и организацию. И за счет религиозно-политических расколов — и за счет «разбавления» новообращенными мусульманами из завоеванных народов, не считая тех, что прежнюю веру менять не захотел. Тем более что Коран запрещает заставлять принимать Ислам как минимум «людей Книги» (то есть верящих в единого Бога иудеев и христиан), во всяком случае в мирное время. Вот и получилось, что в ряде независимых новообразованных мусульманских государств и даже части обширных формально входящих в Халифат провинций их руководители зачастую опирались не только на «правоверных», — но широко привлекали к взаимовыгодному сотрудничеству и христиан, иудеев, зороастрийцев и даже откровенных язычников.

***

Неудивительно, что именно в 8 веке нашей эры, на фоне вышеописанных процессов, в «суннитской» версии Ислама формируются 4 основных богословско-юридических «школы» (или течения), — носящие название «мазхабов». Собственно, изначально их было больше, — но многие постепенно практически исчезли из практического употребления. А вот Ханафитский, Маликитский, Шафиитский и Ханбалитский мазхабы, названные так по именам своих основателей, крупных мусульманских ученых-богословов, сохраняют актуальность до сих пор. Особенно первый из них, созданный Абу Ханифой, жившем в Багдаде до своей смерти в 767 году. 
Интересно заметить, что сторонники того или иного мазхаба отнюдь не считают почитателей мазхабов других какими-то «еретиками». Хотя отдельные положения той или иной системы могут и отличаться в каких-то деталях. В том числе — ритуально-обрядовых и культурных, — например, можно ли молиться в носках? А например, ханифитам разрешается есть только рыбу, шииты (которые, впрочем, к суннитским мазхабам отношения не имеют) могут есть лишь рыбу с чешуей, а остальные сунниты могут кушать кроме рыбы и большинство других морепродуктов вроде креветок и лобстеров.

Но конечно же, куда более значимым в этих системах стала выработка аппарата поиска желательных для мусульманина решений на основе Корана и Сунны (мусульманского предания, преимущественно мыслей пророка Мухаммеда и рассказов о его жизни) в случае, если прямых аналогий на этот счет в священных книгах не содержится. Особенно много сделал в этом направлении уже упоминавшийся Абу Хунифа — по словам авторитетных мусульманских источников, первым выдвинувший принцип «истихсана» — «отказа от решения по аналогии с Кораном и Сунной, или его корректировка в случае, если оно нецелесообразно» https://dumrf.ru/islam/theology/1576 То есть другими словами, рационального подхода к богословию с целью прежде всего решения практических задач с максимальной пользой, — а не фанатического следования неким умозрительным конструкциям, могущих принести не самые хорошие плоды в реальной жизни.
Неудивительно, что и по сей день именно ханифитский мазхаб является доминирующим среди всей мусульманской уммы в целом — среди только суннитов его сторонники составляют свыше 60 %, а по некоторым данным — и больше. А лучшим историческим подтверждением его «работоспособности» является тот факт, что эта «школа» исламского права использовалась в качестве официальной в двух мощных мусульманских империях прошлого — Османской и Великих Моголов. Где с успехом были применены наработки, начатые еще в 8 веке, — когда мусульмане, завоевавшие очень большие территории, столкнулись с необходимостью не столько их расширять — сколько удерживать. А ведь хотя тезис «на штыках можно придти к власти, но сидеть на них неудобно» приписывают и Макиавелли, и соратнику Наполеона Талейрану, — но, понятно, что его содержание универсально для любой эпохи. 

***

Неудивительно, что Византию турки-сельджуки завоевали не столько благодаря военным победам, — но больше потому, что жителям все новых покоряемых территорий в этом случае приходилось платить податей куда меньше, чем разбухшему и невероятно коррумпированному бюрократическому аппарату умирающей империи. С другой стороны, за исключением отдельных эксцессов, системного насильственного обращения в мусульманство османами не применялось, христианские военные части к войнам с христианскими государствами не привлекались (для них хватало задач и по борьбе с исламскими же сепаратистами, теми же арабами). А например, греки из константинопольского квартала Фанар (фанариоты) являлись в силу своего образования и относительной удаленности от родовой османской аристократии основой младшего и среднего звена султанского госаппарата. Пополнявшегося заодно и самыми толковыми ребятами, выпускниками «янычарских школ» (набираемых в семьях из христианских провинций), — менее толковые шли в военные янычарские части. 

А ведь давно известно, что «короля играет свита» — султана тоже. Реальное же (и часто доминирующее) влияние чиновников правительственной канцелярии на своих типа начальников блестяще показано в британском сериале «Да, господин премьер-министр!», снятом еще в 80-е годы. Недаром местные турки нередко давали немалые взятки янычарским «комплектовальщикам», чтобы те записали их мальчиков в качестве «детей завоеванных иноземцев». Ведь так у ребят появлялись куда более значительные шансы сделать хорошую карьеру минимум в элитной части султанской армии, а если повезет — то и в госаппарате. 
Так что да, после появления умеренных «мазхабов» в исламском богословии и праве, религиозный радикализм в мусульманских странах если не исчез полностью, — то в значительной мере ослабел. Заодно Ислам в отдельных регионах более или менее заметно модифицировался, — зачастую приобретя и многие местные особенности, — например, почитание святых, легализацию влиятельных местных традиций и так далее. Ну, а сейчас, после формального упразднения должности халифа с отречением от власти последнего султана османской империи Абдулмеджида II аккурат век назад, понимание ислама у жителей немалой части (а то и большинства) исповедующих эту религию государств действительно можно без преувеличения признать «мирным и исполненным любви». Конечно, не в плане откровенного «толстовства» с его «непротивлением злу насилием», — но и не слишком отличающимся от реально практикуемого принципа «добро должно быть с кулаками» у стран, позиционирующих себя христианскими. 

***

Откуда ж тогда берется исламский экстремизм? Ну, для начала, он никогда полостью в истории и не исчезал. Начиная с деятельности уже упоминавшихся выше хариджитов, — многие из которых начинали воевать под зеленым знаменем Пророка еще при его жизни. Но уже во второй половине 7 века скатившиеся к примитивному террору, причем в отношении своих единоверцев, признаваемых этой публикой «ненастоящими мусульманами», грешниками — в том числе против их жен и детей. Еще можно привести пример окутанных мрачной таинственностью «асасинов» — тайных убийц, наводивших ужас на весь Ближний Восток своими политическими убийствами в 12—13 веке, — пока с ними, наконец, не справился Чингисхан. Так что ныне от этих «мусульманских нинзя» остались наследники лишь их «легального крыла» — течения под названием «исмаилиты».
Да, в общем, и шиитская «Хезболла» под патронажем спецслужб шиитского же Ирана в борьбе против государственного терроризма Израиля тоже нередко применяет, хм, «диверсионные методы», — которые их противники с лояльными к израильтянами СМИ обычно относят к «террористическим».
Однако, без сомнения, наиболее влиятельным радикальным течением в суннитском исламе, объединяющем 90 % мусульман, является «салафизм». То есть «стремленние к чистоте, восстановлению изначального содержания Ислама». Некоторые относят к его прото-представителям еще Ахмада ибн Ханбаля — основателя вполне легального и относительно умеренного «ханбалитского» мазхаба, — жившего в 8 веке. Во всяком случае, этот богослов, в отличие от Абу Ханифы, предпочитал буквалистское понимание Корана и Сунны, — что особенно рьяно «поднимают на щит» и современные ваххабиты. «Духовный отец» которых, саудовский богослов Мухаммад аль-Ваххаб, жил близ города эд-Диръия в 18 веке. Изначально его проповеди находили особенный отклик у исламской бедноты, — бедственное положение которой Ваххаб как раз и объяснял «отступлением от первоначальной чистоты Ислама» вплоть до обвинений правящей верхушки и «примкнувших к ней» «грешников» в «многобожии» из-за почитания святых, праведников и обращения к ним в молитвах. 

«Просто проповедь» без особых общественно-политических последствий продолжалась до тех пор, пока ею не заинтересовался другой Мухаммед — будущий родоначальник династии саудовских королей ибн Сауд, тогда еще просто дирийский эмир. Решивший «соединить приятное с полезным» — борьбу за «восстановление чистоты Ислама» с борьбой за собственную власть над всей Аравией с перспективой стать самостоятельным властителем, а не вассалом турецкого султана, как прежде. Тем более что этим планам немало способствовала и обида арабского населения все той же Аравии и Ближнего Востока в целом. Как же — их нация дала миру пророка Мухаммеда, новую мировую религию (до сих пор строго каноничным считается Коран, написанный лишь на арабском языке, — переводы на остальные языки корректно именуются «комментариями»), — а в итоге арабы оказались в подчиненном положении пусть и тоже мусульман, но все-таки турок?! 
Собственно говоря, благодаря этим обидам и Османскую империю-то в ходе Первой мировой войны развалили не столько войска Антанты, — сколько антитурецкие восстания, поднятые арабами под чутким руководством супершпиона и такого же суперпровокатора, полковника британской разведки Лоуренса. Получившего за свою грязную деятельность рыцарское звание и прозвище «Аравийский». Но, конечно, без использования в качестве рядового «пушечного мяса» местных радикалов, тех же ваххабитов, у будущего «сэра» вряд ли бы получилось что-то путное…

***

Как бы там ни было — Османская империя с последним официально признанным халифом, ее султаном, канула в Лету, — а мечта ибн Саудов стать полностью суверенными королями Аравии исполнилась. Но свежекоронованные венценосцы не спешили отказываться от услуг тех, кто привел их к высшей власти: — ваххабитов. Ведь с их помощью становилось возможной куда более эффективное сопротивление «братским мусульманским режимам» по соседству, появившихся благодаря заслугам сэра Лоуренса Аравийского и его шефов из Лондона. Одно дело просто за власть бодаться, — а совсем другое делать вид, что ты воюешь не за территории и ресурсы, а «за идею», да еще такую величественную, как «чистота Ислама», которую противники ваххабитов якобы «запятнали».
А уж когда в аравийских песках забили целые фонтаны «черного золота» (кстати, больше всего — в провинции с преимущественно шиитским населением, держать в повиновении которую как раз и выходило лучше всего руками ваххабитских радикалов), — ареал распространения ваххабитских идей значительно расширился. Еще бы — только за прошедшие с 1972 года (даты резкого скачка цен на нефть) 40 лет саудовские «транши» на поддержку ваххабитских организаций и пропаганды в самых разных странах составили 72 миллиарда долларов! При том что доллар 70—80-х годов по покупательной способности в несколько раз дороже доллара сегодняшнего.
Не миновала чаша сия и республик бывшего СССР, — включая Россию. Это ж какая благодатная почва для пропаганды радикальных идей — почти всеобщая нищета после реализации людоедско-рыночных идей Гайдара и его последышей с одной стороны — и накопившиеся за много веков национальные особенности местного понимания Ислама. Праздники, почитание праведников, обычаи, многое другое, которые новоявленные «ревнители веры» объявляют «харамом», однозначным грехом. А для «возвращения к истокам» только и нужно, что отрастить бороду, укоротить брюки, одеть паранджу, — ну, и далее по тексту из методички узбекских борцов с террором. Потом, конечно, для многих таких адептов приходят предложения заняться и делом посерьезнее — вплоть до того, чтобы быть готовым стать «шахидом», мучеником за веру, с гарантированным раем с небесными красавицами-гуриями после срабатывания «адской машины», занесенной в людное место. 

Для чего это их зарубежным «спонсорам»? Ну, для начала, для того, чтобы убрать подальше от себя любимых хотя бы часть особенно «безбашенных» радикалов, — отправив их подальше за кордон «воевать с неверными» или «предателями веры». А то неровен час, эти радикалы обратят свой пламенный взор на «кормящую руку» — в не столь уж призрачной надежде самим оседлать гигантские нефтегазовые «кубышки». Типа как с тем же Бен Ладеном получилось — его даже официально в Эр-Рияде осудили на немалый срок, правда, заочно. Хотя сие почему-то ну никак не помешало лидеру запрещенной в России Аль-Каиды вершить свои террористические делишки из Афганистана и Пакистана. 
Ну, а за тысячи верст от своих столиц радикалы могут заниматься чем угодно. Не повезет местных политиков свалить — все равно борьба с ними местные элиты так или иначе ослабит. Повезет организовать какой-нить «имарат» (или даже «халифат»), — а что его будущим «эмирам» и «халифам» останется делать, кроме как просить у «спонсоров» еще больших подачек? Сами-то эти «идейные борцы» только воевать и разрушать умеют, — а для экономического процветания другие таланты нужны. Вот и получат «бенефициары» ваххабизма дополнительный профит в виде расширения сфер влияния на ранее недоступные для этого регионы. 
Радует только одно — «ревнители чистоты Ислама» из рядов то ли саудовских ваххабитов, то ли египетских «братьев-мусульман», то ли прочей подобной публики представляют угрозу не только для христиан или атеистов, — но и для лояльных граждан и элит любых вменяемых светских государств, включая и мусульманские. Так что хотя Саудовская Аравия, Катар с его четвертью мировых запасов газа и недалеко ушедший от них Кувейт и продолжают спонсировать экстремистов-салафитов все новыми миллиардами нефте- и газо-долларов, — противостоящие их агентам лидеры стран, для которых словосочетание «Ислам — религия мира и любви» не пустой звук, учатся все более эффективно противостоять такой подрывной деятельности. Вплоть до массового применения армии, — как это случилось в Египте в 2013 году, когда ее руководители свергли слишком уж зарвавшегося в своей радикал-исламистской деятельности на посту президента «брата-мусульманина» Мухаммеда Мурси. И как отдельные комментаторы не вещали с похоронным видом о «вызванном этим росте радикализма в египетских низах» — как-то за 12 истекших с момента переворота лет в стране не наблюдалось не то что революции, — но даже и сколь-нибудь заметных массовых выступлений экстремистов. А случаи террора — так по любому лучше, если их исполнители считаются преступниками, а не соратниками главы государства.
Немалый опыт борьбы с исламским экстремизмом накоплен и в России. Весомый вклад в которую вносят и большинство самих мусульман и их лидеров, желающих спокойно жить в родной стране, растить детей, заботиться о своих близких, — вместо того чтобы помогать осуществлению разрушительных планов борьбы за якобы «истинный Ислам», — разработанных за тысячи километров от родных мест. Даже если в борьбе с этим злом порой приходиться жертвовать собственной жизнью — ведь сам пророк Мухаммед говорил: «Тот, кто был убит, защищая свое имущество, жизнь, религию или семью, является шахидом». Роман Силантьев, доктор исторических наук, видный российский теолог, религиовед и исламовед, завкафедрой теологии Московского лингвистического университета, заместитель председателя Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации:

«…сейчас под ваххабизмом понимается не конкретная и четко выраженная религиозная идея, а совокупность идеологий исламского происхождения, проповедующих крайнюю нетерпимость к инаковерующим и инакомыслящим. И оправдывающих их убийство. Проще говоря, традиционные мусульмане уживаются с представителями иных исповеданий, а ваххабиты — нет, хотя при определенных обстоятельствах и для тактической выгоды согласны их терпеть короткое время». 

​