Как мусаватисты «переобулись в полете»

В предыдущем материале мы закончили на рассказе о фигуре истинного главы якобы «независимого Азербайджана» в период с июня—по ноябрь 1918 года — турецкого генерала Нури-паши, — и его отношения к такой же «реальной», как и вышеупомянутая «независимость», азербайджанской армии.
Собственно, говорить о последней в тот период можно было лишь с очень и очень большой натяжкой.

В самом деле, о какой самостоятельности оной могла идти речь, если с 17 июня в так называемой Азербайджанской демократической республике не было даже собственного военного министра! Равно как и, кстати, отдельного законодательного органа — Национальный Совет, радостно провозгласивший «незалежность» АДР 28 мая, уже 17 июня был распущен по настоянию османского «главкома», — а исполнительно-законодательная власть формально сосредоточилась в руках так называемого правительства во главе с Фатали ханом Хойским. При этом как раз — как-то незаметно-буднично с политической сцены новоучрежденной государственности исчезла даже номинальная возможность управления своими Вооруженными Силами. На тот случай, если бы они были хотя в сколь-нибудь заметном количестве.
Вообще от такой «демократии по-турецки» ее отцы-теоретики вроде Алексиса де Токвиля, должно быть, переворачивались в гробах со страшной силой. В самом деле, вышеозначенная форма правления как минимум последние несколько столетий в обязательном порядке должна была предполагать «разделение властей» — законодательной, исполнительной и судебной. А после неполных трех недель существования АДР, еще до триумфального въезда их в столицу новопровозглашенного государства, Баку, оное уже де-юре лишилось отдельной законодательной ветки — ее «старшие турецкие братья» «настоятельно рекомендовали» «уплотнить», объединив вместе с исполнительной. При этом, если говорить начистоту, одновременно еще и выхолостив последнюю почти до нуля, — забрав у нее главную «силовую» функцию, военную. Хоть компоненту полицейскую: пост главы МВД в лице Б. А. Джаваншира, — Нури-паша горе-незалежным азербайджанским политикам все же милостиво разрешил оставить.

В этом смысле уместно вспомнить, что даже в самые трудные годы что Гражданской, что Великой Отечественной войны в структурах Советской власти четко обеспечивалось раздельное функционирование законодательной, исполнительной и судебной систем: ЦИК (позже — Верховный Совет)—СНК—Верховный Суд. Даже на этапе «диктатуры пролетариата», вроде бы и не нуждающейся в подобных вроде бы «излишествах», — а на самом деле важнейшем механизме предотвращения возможных злоупотреблений в управлении обществом и страной.

***

Кто-то может спросить: а как же судебная власть в АДР, что же про нее забыли уточнить? Так ее все тот же Нури-паша решил открыто взять в свои руки даже номинально — во всяком случае, в наиважнейших вопросах жизни и смерти граждан якобы независимого государства, коих он вместе со своими подчиненными-аскерами якобы «освобождал от чужеземного гнета».

Постановление Совета Министров об объявлении территории Азербайджана на военном положении. 19 июня 1918 г.

Весь Азербайджан ввиду чрезвычайных обстоятельств объявить на военном положении и поручить министру внутренних дел по соглашению с командующим Кавказской исламской армии выработать соответственное обязательное постановление.

Председатель Совета Министров Фатали-хан Хойский

Постановление Совета Министров о введении законов военного времени 23 июня 1918 г.

(Да уж, законы вводятся целым постановлением правительства — просто оксюморон какой-то.)

Ввиду введения на всей территории Азербайджана военного положения, согласно постановления правительства, объявляется следующее обязательное постановление:

Ниже перечисленные уголовные преступления изымаются из-под общей подсудности и будут судимы с применением к виновным порядка законов военного времени: 

• убийство, 
• разбой, 
• грабеж, 
• вооруженное сопротивление властям, 
• похищение и изнасилование женщин, 
• поджоги жилых строений и хлебов, 
• повреждение железных дорог, 
• телеграфных, телефонных линий и сооружений. 

1. Лица, изобличенные в этих преступлениях, будут немедленно привлечены к ответственности военно-следственной комиссией, которая по расследовании дела направляет таковое военному суду. Приговор последнего конфирмуется командующим Кавказской исламской армией (то есть все того же Нури-паши! — прим. автора) и приводится в исполнение в течение 24 часов после постановления…

***

Впрочем, даже не «подрасстрельные» дела «верховным судьей» и высшей апелляционной инстанцией, в которых «правительство» «незалежного Азербайджана» назначило турецкого «сераскера», тоже как-то не слишком сочетаются с сутью элементарных демократических норм. Продолжаем цитировать документ правительства АДР дальше:

2. Ниже перечисленные деяния считаются запрещенными и подлежат наказанию в административном порядке:

а) запрещается оглашение и публичное распространение ложных слухов и сведений, могущих возбудить национальную или межклассовую вражду;

[А определять «ложность» этих самых «слухов» и «сведений», конечно же, имели право только «демократические» политики вкупе с турецкими интервентами. Естественно, с возможностью «подводить под статью» даже элементарное выражение национальных, коммунистических и даже социал-демократических идей — они ж, караул «могут вызвать классовую вражду»! Нет слов (сорри за каламбур) - это и есть «истинная свобода слова».]
 
б) запрещается распространение сведений о действиях и распоряжениях правительства и операциях воинских частей;

[Ну, это уж вообще на грани абсурда — запрещать говорить о распоряжениях власти и при этом требовать их исполнения. Видимо, в духе хрестоматийно-древней остроты «иди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что»?]
 
в) запрещаются всякого рода митинги и многолюдные сходбища без особого разрешения подлежащих властей;

[Ну да, понятно — «больше двух не собираться» — иначе в «кутузку» за «несанкционированный митинг» — тоже «демократия в действии».]
 
г) запрещается ношение, хранение и торговля всякого рода огнестрельным оружием, патронами, боеприпасами и взрывчатыми веществами; при этом все свидетельства на право ношения и хранения оружия, выданные до дня объявления сих правил, считаются недействительными; данная статья не распространяется на военнослужащих: в отношении ношения и хранения присвоенного им оружия;

д) все лица, не имеющие согласно сим правилам свидетельств на право ношения огнестрельного оружия и припасов к нему, обязаны в двухнедельный срок со дня объявления его — сдать имеющееся у них оружие в ближайшую воинскую часть или начальнику милиции под квитанцию;

е) по истечении установленного предыдущей статье срока дома всех граждан, заподозренных в хранении оружия, без различия общественного положения будут обыскиваться воинскими частями; найденное оружие будет конфисковано, и виновные будут подвергнуты высшей мере наказания, установленной настоящими правилами;

ж) лица, изобличенные в нарушении указанных правил в отделе 2 сего постановления, будут подвергнуты в административном порядке штрафу до 10 000 рублей или заключению в тюрьму на срок до 6 месяцев, или высылке за пределы Азербайджана; наложение указанных взысканий предоставляется министерству внутренних дел в полной мере, губернатору в пределах штрафа до 5 000 рублей, и тюремного заключения на срок до 3 месяцев, и уездным начальникам в пределах штрафа до 1 000 рублей и тюремного заключения на срок до 1 месяца.

3. Настоящее обязательное постановление вступает в силу со дня опубликования впредь до отмены объявленного военного положения.

Министр внутренних дел Б. А Джаваншир

(ГААР, ф. 100, оп. 2, д. 7, л. 25 Собрание узаконений и распоряжений правительства Азербайджанской Демократической Республики. ст. 18.)

***

В отрывке выше особый интерес привлекают пункты относительно запрета иметь оружие — и санкции за его неисполнение. Даже если допустить, что под «высшей мерой наказания для нарушителей» документ подразумевает все же не привычное для нас понятие «высшей меры» как смертной казни, но лишь крупные штрафы, высылку, тюремное заключения и другие менее жесткие наказания — то все равно не может не возникнуть недоумение. Ведь в Российской империи, во всяком случае ближе к революции, «оружейное законодательство» вообще было очень либеральным. Достаточно сказать, что убийца Столыпина, эсер Богров, спокойно купил примененный для акции «Браунинг» в оружейном магазине практически без препон. О ружьях и говорить нечего — они (как, впрочем, и во времена «ужасающей сталинской тирании») продавались даже в «хозмагах» любому желающему. А уж Кавказе, где важным элементов национальной одежды горцев и поныне являются «газыри» — матерчатые пеналы на груди для хранения там патронов для возможности как можно более быстрой перезарядки оружия, — о популярности личных «стволов» и говорить нечего. Тем более что популярность эта диктовалась еще и сугубой необходимостью — в этих местах, особенно вдали от относительно цивилизованных городов, с обилием «абреков» и недалеко ушедших от них «беков» с их личными «дружинами» местному «пейзанину» без собственного «огнестрела» было обойтись не проще, чем ковбою на Диком Западе без верного «Кольта». 

И вот на этом фоне у вроде бы законопослушных («презумпцию невиновности»-то никто ж не отменял?) граждан их «защитники и освободители» под флагом с полумесяцем решают поголовно разоружить! Хотя нет — дают и альтернативу — вступить в официальное вооруженное формирование. Правда, вот беда — опять же ну очень мало имеющим основание называться национальным, азербайджанским — ведь у правительства АДР не было даже своего военного министерства! А реальный командующий всеми «силовиками», носящими турецкую военную форму, в это время усиленно проводил «ребрендинг» своих войск, переименовав их в «Кавказскую исламскую армию». Усиленно пытаясь рекрутировать туда побольше местных жителей бороться за интересы Османской империи, — пардон, «независимого Азербайджана». Получалось, правда, не очень.

«По свидетельствам многих современников, среди мусульманского населения Елизаветской и Бакинской губернии не было никакого желания воевать и примкнуть к турецким войскам для захвата Баку. Русские офицеры докладывали в Добровольческую армию, что за две недели турецким офицерам удалось собрать лишь 300 человек; "население бежит от мобилизации в горы, в леса, даже к армянам!"». (Государственный архив РФ. Ф. 439. оп. 1. Д. 35. Л. 2., цитата по Безугольный А. Ю. Генерал Бичерахов и его кавказская армия 1917—1919, М. Центрполиграф, 2011. С. 62.)

О трудностях мобилизации кавказских тюрок и отсутствия всякой мотивации среди них воевать за Баку говорят данные турецких источников о репрессиях османской армии против не желающих вступать в ряды «Армии ислама». Согласно турецким источникам, около 600 молодых мусульман были повешены турецким командованием за отказ вступить в ряды турецких войск и дезертирство. (Yüceer Nasır. The Military and Political Assistance of the Ottoman Empire to Azerbaijan and Dagestan in the First World War, в «The Turks», vol. 4, Ankara, 2002, P. 442.)

***

Не в этом ли кроется одна из важных причин столь медленного продвижения Кавказской исламской армии к Баку? В самом деле, расстояние туда от занятой турками еще 25 мая Гянджи по прямой — меньше 300 км, по более благоустроенным дорогам — на полсотни километров больше. И вот эту довольно-таки жалкую дистанцию воинство Нури-паши преодолевало почти 4 месяца — до 15 сентября! То есть средняя скорость продвижения составила меньше 3 километров в сутки! Как будто турки преодолевали их исключительно ползком…
Если серьезно, то, конечно же, наступающие турецкие подразделения двигались обычным для тех времен способом — пешком, при необходимости переходя на бег во время атак. А столь медленное продвижение определялось как раз слишком уж медленными темпами мобилизации туземного населения. Ну, не бесконечным был человеческий ресурс Оттоманской империи, — чтобы «безразмерно» сжигать его на новом азербайджанском фронте. Вот и не торопился Нури-паша, пополняя при любой возможности запасы «пушечного мяса», — которое как-то не пылало особым желанием погибать за интересы своих амбициозных политиков, а тем более их «стратегических партнеров» и — истинных хозяев.

Хотя, конечно, фактор сопротивления армии Бакинского Совета тоже не стоит сбрасывать со счетов. Так уж получилось, что о его боеспособности и поныне судят по мемуарам британского генерала Денстервиля (хорошо что хоть не Баскервиля), прибывшего в начале августа 1918 года помогать «бакинцам» отражать атаки турок, — да так и убравшегося восвояси на кораблях обратно в Иран аккурат накануне сдачи Баку. Особенно любят цитировать эпизод, как достойный бритиш был глубоко шокирован, когда, обходя линию обороны, не обнаружил в одной из огневых точек то ли орудия — то ли пулемета. Как оказалось, находившийся там солдат ушел домой обедать, — прихватив свое крупнокалиберное оружие с собой, прицепив к телеге, «чтобы его никто не украл». 
Но если разобраться — а чему тут возмущаться? Кроме разве что безалаберности «отцов-командиров», допустивших наличие при одном из самых мощных средств поражения противника расчет численностью аж в одного человека? Притом что в РККА для обслуги даже ручного пулемета Дегтярева полагалось минимум два бойца (второй носил три тяжеленных, по 4,5 килограмма каждый, диска с патронами), расчет станкового «Максима» составлял почти десяток красноармейцев, — а об орудиях и говорить нечего. А тут оставили на позиции одного-одиношенького бойца в роли «человека-оркестра», да еще и не обеспечили его подвозом питания! Так что таким горе-командирам наоборот радоваться было надо, что сей боец, отправляясь на обед с целью сохранения своих боевых качеств, не оставил орудие без присмотра, — но заботливо прихватил с собой, вернувшись с ним на позицию после положенного любому служивому приема пищи.

Возвращаясь к генералу Денстервилю, — думается, подобное впечатление об «ужасающем состоянии армии Бакинского Совета» создавалось им намеренно, чтобы оправдать перед лицом собственного командования свой провал. Ведь несмотря на поставленную перед ним задачу, стратегически важный город и огромные запасы нефти он туркам бесславно сдал. Другое дело, что с численностью британского отряда в чуть больше тысячи солдат в одиночку противостоять более чем полутора десяткам тысяч наступающих «аскеров» было и правда затруднительно. А после того, как 1 августа эсеро-меньшевистко-дашнакское большинство в Совете отправило в отставку Совет народных комиссаров во главе с Шаумяном (позже арестованных и вошедших в историю, как расстрелянные «26 бакинских комиссаров»), боеспособность оставшихся без большевиков местных отрядов действительно резко снизилась. 

***

Так или иначе, — но 15 сентября 1918 года Баку был взят — по версии турок, их местных марионеток, а также современных эпигонов этих марионеток — «освобожден». Хотя, если понимать под «освобождением» предшествующий массовый исход из города перед его захватом армянского и русского населения (и последовавшую вскоре такую же массовую резню тех из них, кто уйти не успел или не захотел), — то да, прежде многонациональный город действительно «освободили». Хотя в современной терминологии такое чаще принято именовать «этнической чисткой»…
«Правительство» АДР, по-прежнему лишенное даже собственного военного министра, на этот раз въехало в официальную столицу даже побыстрее, чем в июне в Гянджу — всего спустя два дня, 17 сентября. Но наслаждаться своим новым статусом ему, увы, пришлось недолго — на фронтах Первой мировой все стремительнее нарастал крах войск коалиции Центральных держав, в конце концов закончившийся признанием их поражения и выходом из войны. Для Османской империи это произошло 30 октября 1918 года — с подписанием Мудросского перемирия. Фактически это была капитуляция — пусть и не безоговорочная, но грозившая проигравшей стороне фактическим разделом и окончательным исчезновением в недалеком будущем. Естественно, очень скоро «круги по воде» дошли и до Закавказья — турецкие войска были выведены из Азербайджана, а местные кадры «Кавказской исламской армии» распущены по домам. 

В некотором смысле можно было сказать, что наконец «сбылась мечта истинных азербайджанских патриотов» — настоящая, действительно уже не зависящая ни от кого государственность. Но, как это часто бывает, реальность оказалась не такой уж радостной, как идиллические мечты. 
Реально режим в свежеотвоеванном Баку столкнулся с весьма нерадужными перспективами. Ведь сколько его деятели не вещали о собственной «незалежности» и «самостоятельности», для окружающих стран они выглядели не более чем коллаборационистский придаток к турецкой армии, оккупировавшей обширные области Закавказья. Которые после разгрома противников Антанты, включая Османскую империю, теперь должны были стать зоной британских интересов.

***

Дальше, пожалуй, лучше всего дать слово азербайджанскому автору — Таиру Бехбудову, доценту кафедры «Общественных наук» Академии полиции МВД АР, кандидату исторических наук, заслуженному учителю АР «Зеркало». В силу занимаемой должности, думается, озвучившего позицию если не строго соответствующую таковой у официального Баку, — то очень близкую к ней: 

«И только особое политическое чутье руководителей АДР позволило оперативно переориентировать свою политику и пойти на сближение с союзным командованием, находящимся в Иране. Принятие такого решения дало бы шанс избежать причисления Азербайджана (как союзника Османской Турции) к делам по капитуляции стран Тройственного союза. Поэтому руководители АДР в первую очередь начинают искать пути к урегулированию взаимоотношений с английским военным руководством, находящимся в Северном Иране, армия которого уже готова была вторгнуться в пределы Азербайджана. Исходя из этого, нужно было немедленно начать переговоры. Одним из предлогов ускорения начала переговорного процесса послужила встреча мусульман из Лянкяранского уезда с консулом Англии 14 ноября 1918 года в Баку, которые обратились с просьбой восстановить общественное спокойствие и правопорядок в их уезде.
Консул обещал доложить об этом командующему английской армией в городе Энзели, куда он собирался ехать на переговоры с делегацией правительства АДР в составе А. Агаева, М. Рафиева, Н. Усуббекова. По поручению правительства члены азербайджанской делегации сделали заявление английскому командованию, в частности, генералу Томсону, что "не возражают против вступления отряда союзных войск 17 ноября в город Баку под командованием Вашего превосходительства". Кроме того, ими было сообщено, что правительством АДР принимаются все меры "к приему и размещению вступающего отряда". На что генерал Томсон ответил: "Я благодарю Вас и вполне уверен, что, сотрудничая на указанном Вами пути, наши обоюдные отношения останутся вполне удовлетворительными".

В "Обращении", которое было объявлено утром 17 ноября, говорилось:

"В результате переговоров между азербайджанским правительством и представителем союзных войск в Энзели генералом Томсоном было достигнуто соглашение, в силу которого сегодня, 17 ноября, утром в столицу Азербайджана вступит отряд союзных войск во главе с генералом Томсоном. Это вступление союзного отряда не является враждебным актом, могущим нарушить независимость и территориальную неприкосновенность Азербайджана. Все государственные и общественные учреждения будут функционировать нормально, как и раньше. Правительством приняты все меры для поддержания порядка в городе. Правительство призывает всех граждан к сохранению спокойствия и порядка, а также к дружественной встрече союзного отряда"».

Что ж — кой в чем действительно можно согласиться с автором цитированных строк — «политическое чутье» у деятелей АДР было действительно ну крайне незаурядным. Во всяком случае, когда дошло до необходимости того, что нередко называют не слишком уважительным термином «переобувание в полете». То есть — резкой смене внешнеполитических приоритетов и союзников с (если называть вещи своими именами) — предательством прежних и союзников, и — идеалов. 
Ну а то, с каким усердием вышеупомянутые деятели пытались представить ситуацию с уже решенным на Совете Антанты вводом британских войск в Закавказье в целом и Азербайджан в частности, как-то ну очень уж заставляет вспомнить старый и слегка пошловатый анекдот насчет «инструкции британской женщине-полицейскому в случае нападения на нее с целью изнасилования». Заканчивающийся словами: «Если применение дубинки, слезоточивого газа и спецприема не помогло остановить насильника — расслабьтесь и получите максимум удовольствия». — Правда, в этом анекдоте несчастной даме в форме по крайне мере не советовали томно говорить насильнику «ах, дорогой, — как же я тебя ждала!». В отличие от эпизода, описанного ниже:

«На привокзальной площади, где скопилось огромное число граждан, был проведен торжественный митинг, на котором и.о. министра иностранных дел Адиль хан Зиятханов обратился к генералу со следующим приветствием:

"Правительство уполномочило меня приветствовать в лице вашего превосходительства представителя великих европейских держав, прибывшего в столицу Азербайджана. Ныне для человечества, пролившего так много крови, открывается новая эра мирной общественной работы, основанной на всеобщей солидарности. Молодая азербайджанская нация, вынесшая так много потрясений в своей государственной жизни, только что стала на путь независимости. Наш народ полон твердой и непоколебимой надежды, что его старшие братья, народы Европы, с их вековой цивилизацией не откажут во имя возвышенных и священных идеалов человечества принять его в свою семью"».

Мда, так и подмывает заметить насчет «стремления вступить в дружную европейскую семью» — где-то мы уже это уже слышали. Причем — очень недавно и очень недалеко. И тоже от тех, кого считали своими братьями. Как видно, это настоящая «родовая черта» «младших братьев» — менять «братьев старших» как перчатки при первом удобном случае. «Младшие азербайджанские братья» вон сотню с лишним лет назад решили, что прежние «старшие братья», турецкие, им уже не подходят (потому что в войне проиграли) — и захотели других «братьев», уже европейских. Правда, не спросив перед этим, а хотят ли сего сами европейцы из стран Антанты — но это ж мелочь, правда? 

О том, чем закончилось «новое братание» азербайджанских политиков с победившим их прежних «турецких братьев» противником: — в следующем материале нашего цикла...

​