Мусаватистский Азербайджан

В последнее время из уст уже самых значительных политиков Азербайджана слышатся обвинения в «советской оккупации» их страны, «прерванном полете» ее демократического выбора и прочих нехороших вещах. Хороший повод подробно разобраться, что же действительно происходило на западном побережье Каспийского моря чуть больше века назад — и насколько обоснованы такие обвинения. 
В этой связи так и подмывает начать с собственно названия так называемой Азербайджанской демократической республики тех времен. Почему так называемой?

А какой еще вывод можно сделать, например, из цитированного ниже отрывка разговора нескольких топ-политиков одной тогда действительно мощной державы из ряда тех, что и поныне принято называть «мировыми». И ладно бы они вели свой разговор где-нибудь в Москве — тогда бы его содержание всегда можно было бы спихнуть на «извечное стремление российских колонизаторов, что царских, что большевистских времен поработить свободолюбивый азербайджанский народ». Так нет же — разговор-то шел в… столице Британии! Которая в то время находилась, — ну, допустим, не на пике, а уже на спаде, — но все равно невиданного колониального могущества. Когда ее заморские владения превышали территорию собственного Туманного Альбиона в 10 раз, — а само наследие королевы Виктории называли «землями, над которыми никогда не заходит солнце» — ибо они были расположены практически по всем «часовым поясам» земного шара.
Итак, 3 декабря 1918 г. на заседании Имперского военного совета, при обсуждении вопроса о признании независимости закавказских республик и допущения их делегаций на мирную конференцию министр иностранных дел Великобритании сэр Артур Бальфур сказал, что «грузины, армяне и татары — не русские, и не хотят снова попасть под управление русских. Мир должен быть охраняем в этом регионе, но не русскими, которые ранее делали это тиранически и коррупционно. Поэтому мы не хотим восстанавливать Россию в прежних границах». Премьер-министр Д. Ллойд-Джордж возразил министру, что «нельзя сказать, что татары, финны, литовцы должны быть допущены на конференцию, а большевики, за которых две трети населения, — нет».      

Конечно, в сути отношения главы британского МИДа к России что царской, что белогвардейской, что большевистской никакой особой новости нет. «Англичанка гадит» — и все тут, во все времена, не исключая и нынешних. Но вот то, что в разговоре о тогдашних закавказских типа «независимых республиках» числом три отсутствует малейшее упоминание о собственно Азербайджане (происхождение названия которого некоторые ученые относят даже к временам Александра Македонского) и азербайджанцах — это уже любопытно. Как и то, что эту этническую группу высшие руководители тогда еще однозначной «сверхдержавы» именуют «татарами». Хотя могли бы, например, назвать и «кызылбашами» — так этот народ именовали с 16 века, кстати, расцвета Сефеидского государства в Персии, чьи элиты тогда были преимущественно именно азербайджанского происхождения. Конечно, исходя из нашего современного «послезнания» — тогда же использовался термин именно «кызылбаши». Ну, и «татары», конечно, — что по долгу службы и полученному в лучших университетах «старой доброй Англии» знали ее министры и премьеры. Безусловно, эксклюзивное право определять название собственной страны принадлежит ее власти. Но все же если это название как минимум в первые годы носит характер, что называется «лишь для внутреннего употребления», без, так сказать, «экспортного варианта» — поневоле возникает некоторое недоумение. 

***

Хотя с другой стороны, обвинять вышеупомянутых британских «сэров и пэров» в каком-то высокомерно-унизительном отношении к «молодой азербайджанской государственности», наверное, будет все же несколько излишним. Ну, запутались они малость в терминологии — так ведь и речь тогда шла отнюдь не о независимой в смысле международного права стране. Во всяком случае, с точки зрения опять же — не будущих «большевистских оккупантов», — а самого что ни на есть тогдашнего «мирового сообщества». То бишь тех, кто монополизировал для себя право выступать от его имени, — исходя из банального права силы на основании своей победы в Первой мировой войне. Ведь независимым государством Азербайджанскую демократическую республику (АДР) участники своего рода тогдашнего «одноразового пра-ООН», Парижской мирной конференции, признали лишь 19 января 1920(!) года. Но кстати, гордо-заносчивых бриттов, вроде бы тоже принимавших участие (причем — ведущее!) в этой самой конференции, даже такое формальное признание тоже особо не впечатлило. 

На заседании Палаты общин 25 февраля 1920 г. сэр Х. Гринвуд сообщил депутатам, что «10 января британскому главному представителю на Кавказе были посланы инструкции, чтобы он проинформировал правительства Грузии и Азербайджана, что Союзные державы решили даровать признание Грузии и Азербайджана, но это решение не является разрешением вопроса о границах соответствующих республик. 21 января телеграмма с аналогичным текстом была направлена Ереванской республике Армении. Никаких изменений в представительстве, связанном с признанием, не произойдет. Как и прежде, правительство Его Величества будет иметь главного представителя на Кавказе, а три республики будут иметь аккредитованного представителя в Лондоне. Границы между тремя государствами будут временно(!) установлены ими самими».

Нет, конечно, — определенный прогресс в сравнении с позицией британского Кабинета относительно АДР образца декабря 1918 года все же виден — верные слуги Его Величества по крайней мере, наконец, выучили официальное название страны, отношение к которой они обсуждали между собой. Но ее официальных же границ так и не признали, — дескать, вы там, на месте, сами друг с другом определитесь, пока обойдитесь границами временными, — а потом мы подумаем… Однако, согласно тому же международному праву, — как можно всерьез говорить о любой настоящей стране, чьи границы точно не определены? Что это вообще такое: еще «полуфабрикат» государственного строительства, все же имеющий хотя бы некоторые шансы стать полноценной державой, — или уже форменный «фейлед стейт», «несостоявшееся государство»? 

***

Впрочем, думается, подобное отношение ключевой страны Антанты к «независимому Азербайджану» диктовалось отнюдь не только формально-юридическими соображениями, — но и реальной сутью происходивших там процессов. Начиная с момента собственно провозглашения АДР, состоявшегося 28 мая 1918 года… в Тифлисе! Оно-то, конечно, будущий Тбилиси тогда был не просто самым крупным городом Закавказья, — но и столицей спешно образованной после череды революций 1917 года Закавказской федерации, в которую входили будущие Грузия, Армения и Азербайджан. Которые аккурат к концу мая 1918 года и решили «устроить развод с разделом имущества» — в силу ряда причин. Тут и неспособность противостоять наступлению турецкой армии после развала Кавказского фронта и ухода оттуда домой русских подразделений, — усугубленный фактическим ультиматумом Стамбула побыстрее «разойтись по национальным квартирам, пока вас полностью не разгромили». 
Да, в общем, бывших депутатов Государственной Думы от Закавказских губерний распавшейся Российской империи, практически всех избиравшихся под националистическими лозунгами «защиты прав своих», особо и уговаривать не пришлось. Ведь по большому счету интересы этих политиков (отнюдь не всегда соответствовавших интересам их народов) были тоже очень даже несхожими, чтобы не сказать противоположными. Недаром после развала Закавказской Федерации единственной, кто хоть с какой-то эффективностью продолжил сопротивление османской экспансии на Кавказе, осталась лишь Армения. Грузия предпочла уйти под «крышу» кайзеровской Германии, пусть и союзника Османской империи, но однозначно «старшего», а потому и авторитетного для султанского правительства партнера. А вот азербайджанские буржуазные политики практически сразу же заключили полноценный военный союз с турками. Что, кстати, помимо прочего означало и однозначное предательство прежних «товарищей по оружию» из армянских и грузинских формирований на закавказско-турецком фронте. 

Но все равно, начало «независимой азербайджанской государственности» выглядит довольно-таки, гм, уникально. Ладно, объявили ее в Тифлисе — армяне в тот же день, 28 мая, сделали то же самое. Ну, так последние ж хоть довольно быстро «собрали чемоданы» — и переехали в столицу страны, которую только что провозгласили независимой, — Эривань (современный Ереван), — где их ждали в целом поддержавшие этот акт соотечественники. А вот «высоконезависимые» отцы-основатели государственности азербайджанской продолжали «сидеть на чемоданах» в Тифлисе аж до 16 июня! Пока, наконец, не переехали в… нет, отнюдь не в историческую столицу еще «Великой Албании» на рубеже начала нашей эры — Баку, — но во…, гм, «временную столицу» Елисаветполь, нынешнюю Гянджу. 
В чем же дело? Да просто в Баку эту теплую компанию как-то особо и не ждали — во всяком случае «с фанфарами». Ибо там уже с марта 1917 года достаточно успешно действовала Советская власть в лице Бакинского Совета во главе с большевиком Степаном Шаумяном. На всякий случай, если у кого-то вдруг зародится мысль, что создание этого Совета и есть то самое «начало зловещей советской оккупации», пусть и временно прерванное осенью 1918 года, — это абсолютно не так. Поскольку и сам Бакинский Совет, и входившие в него депутаты, и их избиратели были исключительно местными. Пусть некоторые из них, подобно тому же Шаумяну, и томились время от времени в тюрьмах и ссылках, отправленные туда еще царской «охранкой» за активное участие в рабочем движении бакинских же трудящихся. 
И если вскоре после победы Октябрьской революции Ленин и назначил его «чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа» — то только потому, что Стапан Георгиевич и так, благодаря своему авторитету, стал лидером в важнейшем центре Советской власти в этом сложном регионе. То есть речь шла не о назначении «сверху», — но лишь об официальном признании легитимности власти этого политика. Естественно, и помощь, оказываемая Советом Народных Комиссаров большевистской России, не шла ни в какое сравнение с ролью, которую играла на Кавказе Османская империя. И в экономическом, и особенно военном измерении. Не было тогда у советского Центра достаточных ресурсов — особенно в условиях начала как раз весной-летом 1918 года масштабной Гражданской войны. Редкие корабли из Астрахани с военными грузами и максимум считанными сотнями (а то и десятками) красноармейцев — это не несколько вооруженных до зубов дивизий турецкой армии. Что, в общем, и сыграло роковую роль в трагическом конце Бакинской коммуны… 

*** 

Можно заметить, что многие проазербайджанские авторы постоянно акцентируют внимание на то, что это избрание состоялось лишь благодаря доминированию в Совете «азербайджанофобов» прежде всего из армянской партии «Дашнакцутюн». Действительно, дашнаки там были, — но основную роль играли эсеры, за ними шли меньшевики, потом — большевики, встречались даже «мусаватисты» (местные националисты, и организовавшие в конце концов АДР). Просто Советы ж — и не только в Баку — представляли собой прежде всего трудящихся, пролетариат — и трудовое крестьянство. А крупный промышленный центр на берегу Каспия имел особенно большое число рабочих, пролетариев, — у сознательной части которой, по словам Маркса, «нет отечества». Во всяком случае понимаемого как необходимость «любить и прощать» за все хорошее эксплуататоров своей нации — пока те будут «переводить стрелки» заслуженной ими пролетарской ненависти на таких же трудяг наций других. 
К тому же Баку на то время был городом очень многонациональным. Точные доли горожан тех или иных национальностей на то время затрудняется сообщить даже «всеведущий» Гугл, — но и он признает, что азербайджанцы составляли там отнюдь не большинство. А один из азербайджанских ресурсов прямо пишет: «В Баку, вместе с пригородами, доля коренного населения едва дотягивала до 40 %. Здесь соседствовали азербайджанцы и немцы, русские и персы, армяне и татары, евреи и украинцы».
Так что национализм — любой — в этом имеющем глубокие рабочие традиции городе был не в особой чести. В отличие от стремления к социальной справедливости и равенству. Кстати, название азербайджанской националистической партии «Мусават» тоже переводится как «равенство». И ее программа тоже обещала, помимо других хороших вещей, в том числе и аграрную реформу — с бесплатной раздачей земли крестьянам. Жаль только, исполнение этого пункта так и не вышло с уровня благих пожеланий даже тогда, когда мусаватисты обрели (пусть и ненадолго) вроде бы уже полную власть. Ведь в их программе был и другой, как нетрудно догадаться, куда более важный для них пункт — о «социальном (то есть — классовом) мире». Между трудящимися — и, хм, «эффективными собственниками» то есть. Всякими там капиталистами, беками, ханами, просто «мироедами» и другой подобной публикой. В итоге получился вполне предсказуемый результат — невозможность реального осуществления ироничной поговорки «волки сыты — и овцы целы». А вот Бакинский Совет за свою относительно недолгую деятельность уже в виде полноценной Коммуны летом 1918 года успел как минимум национализировать промышленность, — выполнив революционный лозунг «Фабрики — рабочим!»

***

В общем, не особо ждали в Баку самопровозглашенных «отцов-основателей» демократического (то есть буржуазно-националистического) Азербайджана. Потому и пришлось им довольствоваться в качестве «временной столицы» куда менее влиятельной и богатой, но зато более «патриархально-консервативной» Гянджой — с окрестными сельскими районами, жителей которых можно было увлечь исламистскими лозунгами вместо революционных. Да и туда новые «власти» АДР осмелились приехать лишь тогда, когда благодаря, гм, «военной помощи» (на «староязе» — интервенции) турецкой армии для этих деятелей исчезла угроза того, что и эта «временная столица» окажется под контролем сил Бакинского Совета.
Собственно, передовые подразделения под командованием турецкого генерала Нури-паши начали занимать Гянджу-Елисаветполь еще 25 мая — даже до провозглашения формальной независимости АДР ее «тифлисскими политиками», в рамках продолжающейся интервенции войск Османской империи на территорию Закавказской Федерации. Бакинский Совет, естественно, отреагировал на открытую оккупацию части подконтрольной ему территории посылкой туда своих войск. Однако 4 июня, практически накануне начала боев за город, Азербайджанский национальный совет, провозгласивший себя высшим органом АДР, заключил тот самый «договор о военной помощи» с султанским правительством — которое обязывалось «оказывать помощь вооружённой силой правительству Азербайджанской Республики, буде таковая потребуется для обеспечения порядка и безопасности в стране». Ну и, конечно, обеспечивая для Стамбула все геополитические и экономические «бонусы» после установления фактического контроля над азербайджанской территорией, — о которой турки могли только мечтать в начале Первой мировой, когда Кавказ защищала вся мощь российской армии.

К сожалению, сравниться с последней по своей эффективности армия Бакинского Совета не могла при всем своем желании. Да, собственно, в 1918 году и основные силы Красной Армии находились больше в процессе становления, боевой закалки, — вырастая из осколков практически полностью развалившейся к тому времени армии императорской. Так что итог боя за Гянджу между двумя полноценными и дисциплинированными дивизиями турецких аскеров с одной стороны — и плохо обученных, больше «милиционно»-ополченческих формирований Совета — прогнозируемо закончился поражением последних уже 6 июня. Тем не менее «храбрые патриоты» из Национального Совета еще добрые 10 дней медлили, прежде чем въехать в свою «временную столицу». По большому счету, они и там-то не очень были нужны реальным властителям оккупированной ими части Азербайджана, туркам — разве что в качестве хрестоматийного «пятого колеса к телеге». Численность «нацисоветовского» Мусульманского корпуса сам генерал Нури-паша оценивал где-то под тысячу штыков и сабель — это в сравнении с десятками тысяч его собственных войск, как говорится, «ни о чем». Да на этом уровне, по большому счету, так и остались, даже когда пал Баку, — вооружённые силы АДР. И под конец турецкой оккупации (ах, сорри, «военной помощи в наведении порядка») насчитывали 1 500 человек, из которых 500 находились в Баку, и это был просто отряд военизированной милиции.  
Смехотворной численности собственно азербайджанской армии немало поспособствовала и отнюдь не случайная щепетильность в «кадровых вопросах» их «старших братьев»-османов. Которые потребовали, чтобы в этой самой новоиспеченной армии не было офицеров из стран, враждебных Блистательной Порте. То есть тех же русских, — доля которых в офицерском корпусе армии АДР доходила до двух третей! А с собственными «национальными кадрами» наблюдалась откровенная «напряженка». Ну, а без опытных офицеров — какая ж это армия, так, все та же «милиция», «ландвер», в лучшем случае… 
Недаром Нури-паша столь предельно пренебрежительно относился к Национальному Совету, — порой откровенно отказываясь с ним общаться. Возможно, и потому, что бравый турко-генерал искреннее не понимал — зачем этот Совет вообще нужен? «Писульку», легализующую фактическую оккупацию своей вроде бы горячо любимой страны подписал — так чего ж после этого продолжать путаться под ногами? Тем более что вышеуказанный паша был не просто рядовым турецким аристократом и генералом, — но родным братом другого паши — Энвера. Того самого вождя «младотурков», который был не только военным министром, — но и инициатором печально известного геноцида армян 1915 года. Так что, входя в правящую элиту империи, мог безнаказанно себе позволить и куда большую «самодеятельность» в отношении, гм, «стратегических партнеров». 
В общем, больше всего положение тогдашних якобы властей якобы независимого Азербайджана напоминало таковое у коллаборационистского режима Виши во Франции после ее поражения от Гитлера в 1940 году. Хотя даже у «вишистов» до 1943 года на части территории страны немецкие войска не стояли — в отличие от «дружественного контингента» турецкой (пардон — «Кавказкой исламской»») армии в 1918 году, занявшей к осени этого года почти всю азербайджанскую территорию — и превышавшую численность «армии» азербайджанской минимум так раз в 10-20. С соответствующими последствиями в отношении реальной власти и влиятельности формального буржуазного правительства Азербайджана.
 
В следующей части нашего цикла мы расскажем об уникальных навыках «независимых» мусаватистских элит по «переобуванию в полете» — со сменой одних «стратегических партнеров»-оккупантов: турок — на их врагов-англичан. И к чему это привело… ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

​