Юморески

Люди ехали на восток

Во Франции или Германии, Бельгии или Норвегии, Словакии или Греции однажды вечером вся семья собралась за столом. Обычно этому предшествовало очередное знаковое «событие»: арабские беженцы ограбили соседний дом или избили хорошего знакомого, по требованию мигрантов закрыли церковь или открыли в ней мечеть, «добровольный шариатский патруль» предупредил жену или дочь главы семьи о необходимости соблюдать «правила приличия» и не ходить в «вызывающей одежде». 
Чем «ярче» было событие, тем быстрее все приходили к мнению, что «так больше жить нельзя». И, наконец, кто-то произносил: «Надо уезжать». И все соглашались: «Да, надо уезжать». Это уже не их страна, не их город. Дом пока еще оставался крепостью, где можно было укрыться, внутри которой обитатели чувствовали себя спокойно, но двери уже трещали под напором извне.  
А по телевизору канцлер, президент или премьер-министр все продолжал вещать о толерантности, терпимости, политике мультикультурализма и европейских ценностях, «которыми мы никогда не поступимся!» 
В течение нескольких дней распродавали все, что можно, по бросовым ценам, раздавали соседям даром что не удалось продать, без сожаления расставаясь со всем, что не имело реальной ценности. А ценились документы, топливо, продукты, деньги и оружие. 
Наконец наступал день, когда семья усаживалась в машину, и автомобиль медленно трогался с места. Жена и дети через заднее стекло смотрели на удаляющийся дом. Больше они не увидят его никогда. Мужчина не оглядывался. Он вел машину, направление – на восток. На коленях у него лежала карта, на которой был вычерчен маршрут, упиравшийся в красную линию - государственной границу. По ту сторону линии лежала территория, обозначенная на карте как Russia.
К вечеру их нагоняла (или они догоняли) такая же груженая машина и далее они двигались вместе. На следующий день машин было уже 5-6 и, нагнав такую же колонну, они становились ей в хвост, а скоро в хвост становились уже им. 
Ехали осторожно, постоянно останавливаясь, чтобы выяснить уровень безопасности находящегося на пути населенного пункта. Если новости были плохими, город заселен, (а де-факто захвачен) «беженцами», пытались «договориться» о свободном проезде или же выбирали окольные пути, объезжая город по большой дуге. Сперва прямая линия маршрута ломалась немыслимыми зигзагами, путешествие, на которое первоначально отводилось 3, от силы 4 дня, растягивалось в бесконечное.

Ночью, когда колонна останавливалась, люди сбивались в мелкие группы и говорили, говорили, говорили. Проклинали своих политиков (продажные сволочи!), сетовали на свою недальновидность (кто же знал, что все так кончится?). Но чаще всего говорили о будущем. Кто знает, что представляет собой эта Россия? И от группы к группе передавались невероятные слухи.
Вы знаете, там нет европейских пособий для беженцев. Дают небольшое единовременное вспомоществование – и все. Русские считают, что если человек не инвалид и не дряхлый старец, он способен прокормить себя сам. (Ужас!) У них нет геев, они даже называют их другим словом, которое считается ругательным. В России не проводятся гей-парады и даже не существует движение сексуальных меньшинств. Браком они называют союз мужчины и женщины, и только так. (Немыслимо!) Говорят, у них есть смертная казнь, они расстреливают насильников малолетних, серийных убийц и террористов. (Кошмар!) Они считают, что родину нужно любить и защищать даже ценой своей жизни, пацифистов называют предателями. (Не может быть!) У них нет никакой политкорректности. Всех, кому не нравятся порядки в их России, они просто депортируют из страны, в течение суток. Если вы начнете говорить о толерантности, терпимости и правах человека, вам рассмеются в лицо. (О, майн Готт!) Тех, кто нарушает их порядки и законы, они без жалости сажают в тюрьму. А в их тюрьмах нет отдельных камер с телевизорами, интернетом и душевыми кабинками, это действительно место, куда лучше не попадать. (Сталинский режим!) Они гордятся своей страной, и если вы (не дай Бог) отзоветесь о России плохо, назовете ее Рашкой, за это могут и избить, да! (Дикая страна!) 
Насколько все это было правдой, никто не знал. Но каждое утро люди вновь заводили свои машины и ехали на восток, несмотря на все эти страшные слухи. А может быть, как раз из-за этих слухов и ехали. 
И никто не хотел повернуть назад.

Страх

Один из украинских журналистов высказал мысль, что смерть Гиви - всего лишь инсценировка, что на самом деле он жив и скрывается.
Даже убив Гиви, они продолжают его бояться.

Гул шагов взлетал под потолок и разлетался по коридорам особняка-дворца президента Украины. Порошенко пробил холодный пот. На паркетном полу задрожало пятно лунного света. Шаг. Еще шаг. Отворилась дверь, в дверном проеме появился темный силуэт. 
- Нет! Этого не может быть! Ты мертв! Ты убит! И Моторола убит! И Мозговой! И Дремов! Вы все, все убиты!
- Нет. Мы живы. И я, и Арсен, и Алексей, и Пашка. Мы все живы. 
Порошенко завертелся на своей огромной кровати:
- Значит, это правда? Мне говорили, меня предупреждали! Вы скрылись в Приднестровье? В Крыму? В России? 
- Мы на Донбассе. И когда очередной нацист ловит лбом пулю – знай, это стреляю я, Гиви. Когда ваша ДРГ нарывается на засаду и вся гибнет под пулеметным огнем  – знай: за пулеметом лежит Моторола. Когда в окопы «Азова» летят мины – знай: минометным расчетом командует Мозговой. Когда…
- Тебя нет! Нет! – завизжал Порошенко, - Ты просто мой кошмарный сон! Мой бред! Видение! Фантом! Мираж!
-  Мираж? Тогда тебе нечего бояться.
Призрак медленно поднял руку. Черный зрачок пистолета смотрел прямо в лоб Порошенко. Рука дернулась и Порошенко увидел медленно летящую в облаке пороховых газов прямо ему в лицо пулю.
Порошенко вскочил и сел на кровати. Сердце его бешено колотилось. Не глядя он нащупал на прикроватном столике стакан с водой, упаковку таблеток. 
- Это сон, всего лишь сон, - шептал он и вздрогнул - за дверью раздался гул неторопливых шагов. Отворилась дверь, в дверном проеме появился темный силуэт…

Гендерная революция а-ля натюрель

XX век ознаменовался борьбой женщин за свои права. Они начали носить брюки и стали пробиваться в считавшиеся ранее исключительно мужскими сферы общественной жизни. Появились женщины-пилоты, женщины-водители, женщины-политики, женщины-военные.
Ничего плохого в этом нет, но женщина все же должна оставаться женщиной, как и мужчина – мужчиной. Сегодня по улицам европейских городов толпами ходят лица непонятной половой принадлежности - ни мужик, ни баба. Непонятно зачем, но с упорством, достойным лучшего применения, в Европе в течение десятилетий выращивают аморфных гермафродитов. Дескать, когда «оно» вырастет, само поймет, какого «оно» пола. И ничего нет страшного, если мальчик ведет себя как девочка, а девочка - как мальчик.
И чем же может закончиться такое «воспитание»?

По городскому ТВ шел последний выпуск «Криминальной хроники»:
«Вчера в нашем городе произошло страшное преступление. Неизвестной девушкой был изнасилован 17-летний юноша. Преступление произошло вечером в городском парке, когда мальчик возвращался домой из спортзала после очередной тренировки.
По словам пострадавшего преступнице было 17-18 лет, волосы темные, вьющиеся, роста среднего. Была одета в светлую блузку и пиджак, темные джинсы, на ногах туфли типа лабутены. В настоящее время с пострадавшим работают психологи.
Напоминаем, что с начала года это уже третий подобный случай, и пока ни одно преступление не раскрыто. Полиция не исключает, что все – дело рук одного лица и ведет расследование. Мы же рекомендуем родителям оберегать своих детей не выпускать их вечером на улицу»
- Трам-тарарам, - выругалась мать, - совсем житья не стало от этих маньячек. 
- Угу, – ответил муж, не отрываясь от газеты.  
- Что угу? Что угу?! - взорвалась жена, - сыну уже 17 лет! О чем ты думаешь?! Он уже бреется! Его вчера из спортзала девушка провожала! Хочешь, чтобы было как у твоего брата?!
Муж отложил газету и поморщился. Он не любил, когда ему напоминали о трагедии, случившейся в семье его брата три года назад. Племянник, хороший воспитанный мальчик влюбился без памяти и на все увещевания встревоженных родителей твердил: «Вы ее не знаете, она не такая, она меня любит! Она обещает, что мы поженимся!» 
Конечно же, девица, добившись от мальчишки своего, бросила его. Обесчещенный и опозоренный юноша не смог перенести страшного предательства и пытался вскрыть себе вены. Племянника еле спасли.

Отец кряхтя встал из-за стола и пошел в комнату сына. Тот стоял у окна и задумчиво смотрел в окно. Отец невольно залюбовался им: стройный, с густыми черными вьющимися волосами, тонкими руками. «Красавец, - подумал отец, - а в голове ветер, все прихорашивается, вчера опять мою косметичку без спросу брал».  
- Сядь, сынок, - отец пододвинул ему стул, - мне нужно с тобой серьезно поговорить.
Сын сел: 
- Я слушаю тебя, папа.
- Сынок, ты уже большой. Тебе уже 17 лет, на 17-летнего мальчика девушки уже начинают смотреть как на мужчину. 
- Что ты хочешь этим сказать, папа?

 Отец замялся и взял ладонь сына в свои руки: 
- Я знаю, сынок, у тебя есть девушка.
 Юноша опустил голову, лицо его залила краска. 
- Я нашел это сегодня утром под дверью. Возьми, это наверно тебе, – и отец протянул сыну праздничную валентинку.
- Пойми, я не против, встречайся, но помни: в этом возрасте девушкам от парней нужно только одно. Будь осторожен, и если вдруг она позволит себе что-то лишнее… дать волю рукам… Береги себя, сынок. Ты же у нас с мамой один.
- Папа, - юноша поднял голову, - она действительно однажды попыталась, но я твердо сказал, что я -  честный юноша и позволю все только после свадьбы. Она сказала, что любит меня и предложила жениться на ней. Сегодня она придет к нам просить у тебя и мамы моей руки. Я очень хочу, чтобы вы сказали «да».
Отец вынул из кармана пижамы платок и вытер набежавшие на глаза слезы: 
- Конечно… Конечно… Помню, вот когда-то также… и твоя мать пришла к моим родителям… Главное, чтобы ты, сынок, был счастлив… Конечно же мы скажем «да».
Юноша упал отцу на грудь, обнял его, и они оба зарыдали.