За кадром...

Недавно прошла премьера документального фильма «Андрей Тарковский. Трудно быть Богом». Кино посмотрела, однако ничего нового для себя не открыла, думаю, как и многие зрители старшего поколения. Осталось смутное чувство неудовлетворённости и вопросы, в первую очередь — к сценаристу Наталии Рыбинской. Рекламный анонс сообщал: в съёмках фильма принимали участие режиссёры Марлен Хуциев, Сергей Соловьёв, Филипп Янковский, актёры Николай Бурляев, Наталья Бондарчук, киновед Дмитрий Салынский и другие известные в кинопроизводстве люди.
Насторожило следующее обстоятельство: к работе над фильмом в качестве консультанта не пригласили Марину Арсеньевну Тарковскую, сестру Андрея Тарковского, живущую и поныне здравствующую в Москве.
Не очень по душе, как некоторые современные творческие люди дают прямолинейные оценки сложным явлениям и событиям. Как можно по внешнему рисунку биографии, чьим-то намёкам, копании в чужом белье оценить тот или иной поступок Андрея Тарковского, вырывая из конкретного контекста его жизни? Всё в его судьбе было гораздо сложнее и драматичнее!

Страсти по Андрею

При создании биографии используется огромное количество источников. Самое важное и ценное просеивается, как при добыче золотосодержащего песка. За кадром остаются месяцы, годы каторжного, небесполезного труда, переосмысление чужой жизни, её взлётов и падений. Не каждый способен на такой тщательный отбор материала.
Другие, более ленивые и нетребовательные погружаются не так глубоко, преследуя свои интересы, и это тоже беспощадно фиксирует кино. Одна и та же тема у одного воплотится в шедевр, у другого закончится подсматриванием в замочную скважину. В первом случае внутреннее напряжение передаётся зрителю, сублимируясь и выливаясь в бурю чувств, восторга, радости, переживаний – иными словами, в катарсис, возникающий через сопереживание и сострадание души, возвышаясь через искусство. 
«Страдание – условие деятельности гения» – эти слова А. Шопенгауэра подходят Андрею Тарковскому. Через своё восприятие детства он возвращает нам утерянный рай. Объяснить эту магию невозможно, да и не надо, но мастер вполне владел этим редким даром. Всё его кинотворчество насквозь пронизано терзаниями, сомнениями, поиском совершенства, зритель вместе с режиссёром погружается в его фильмы-сны, физически ощущает боль, которую испытал автор.
Можно задаться вопросом: что движет создателями скороспелых и беспроигрышных документальных фильмов-биографий? Ответ лежит на поверхности: погоня за быстрым, однодневным успехом и рейтингом. Новое поколение писателей, сценаристов соблазняется этой необычайной легкостью срубить хорошие «бабки» и заработать на имени великого кинорежиссёра свои дивиденды. В некотором смысле можно сравнить с тридцатью сребрениками известного персонажа. Здесь ведь тоже идёт продажа… Происходит самоутверждение на чужой славе, продвижение по карьерной лестнице вверх. 
О многих великих мастерах еще при жизни создаются легенды, которые потом трудно оспорить, но есть первоисточники, к которым всегда можно обратиться, было бы желание. Кто мешал той же сценаристке познакомиться с книгой Марины Тарковской «Осколки зеркала» и хотя бы частично озвучить воспоминания сестры новатора с большого экрана? Увы, сценарист пошла по пути наименьшего сопротивления, построила сюжет на давно известных фактах из биографии Андрея Тарковского, на их уже апробированных оценках в печати.

Ради красного словца

Нас в очередной раз обманули, заманили горячими рекламными заголовками:
«…На Первом канале вас ждет уникальная премьера…Андрей Тарковский – самый знаменитый русский режиссер, которого еще при жизни называли гением… Авторы расскажут о настоящем Андрее Тарковском, приоткроют завесу его странных, загадочных и очень личных миров…За Тарковским закрепилась репутация трудного режиссера…Почему, кстати, завершился его страстный роман с Натальей Бондарчук? Она расскажет об этом в фильме…»
Сергей Соловьев: «Андрей – грандиозный кинорежиссер, он великий музыкант кинематографа… ».
Филипп Янковский: «Он исследовал душу, его картины понимает индус, аргентинец, японец. Поэтическое духовное кино».
Николай Бурляев: «При всей его духовной мощи он был слаб перед главным, как говорит Библия «Бойся женщин, губительниц царей».
Закадровый голос, опять же по сценарию, даёт режиссеру разные характеристики:  «дерзкий, слишком самоуверенный, заносчивый, пижон, стиляга, не комсомолец, игра в гения»…
Но прислушаемся к воспоминаниям сестры: «Как известно, гены предков сохраняются в крови потомков и во многом определяют их характер. Золотоордынская княжна, Дубасовы и Пшеславские, Лопухины и Корженевские, Тарковские и Вишняковы… Что из этой генетической кладовой досталось Андрею? В нем угадывались страстность, гордость и благородство Александра Тарковского, упорство и неумение разбираться в людях деда с материнской стороны, Ивана Вишнякова, талант и одержимость отца, отвага и преданность делу дяди, Валерия Тарковского, бескомпромиссность и душевный такт матери…» Из книги Марины Тарковской «Осколки зеркала».
Вступление и нарезка в документальном фильме из ассорти цитат известных лиц заканчивается, мелькают кадры из художественных фильмов «Андрей Рублев», «Солярис», «Зеркало», «Сталкер». Мы видим прекрасные, молодые лица лучших актрис советского кино – чувственная Валентина Немалявина, божественная Маргарита Терехова, юная Наталия Бондарчук, органичная Алиса Фрейндлих. Они запомнились нам и остались в тех картинах одухотворёнными, запечатлёнными гением режиссёра. Тарковского давно нет на этом свете, но фильмы его живут, как нечто вечное и несравненное, неподвластное неумолимому времени.
Время никого не красит, контраст между прелестными женскими лицами из прошлого, каких мы их помним, и настоящими, уже давно немолодыми, усталыми и потрёпанными – невыносим, как и запоздалые откровения о служебном романе женщины в летах Наталии Бондарчук. 
Одно дело читать воспоминания в книгах, и совсем другое – лицезреть их в течение экранного просмотра. Зритель разочарован. Желание вчерашних кинобогинь покрасоваться соблазняет, им трудно воздержаться от лицедейства. Ведь можно было оставить их голоса за кадром, тогда не кололи бы глаза растрепанность Маргариты Тереховой, ее женская неухоженность, какая-то застылая твердость лица Натальи Бондарчук…
По закону жанра нас ждет «горяченькое». Сегодня зритель избалован разного рода разоблачительно-развлекательными передачами, без демонстрации чужого белья уже как-то не комильфо.
Про двух жен режиссера почти все известно, тема закрыта. Но вот в фильме появляется новый персонаж – «таинственная незнакомка». В перечне участников фильма на первом месте стоит фамилия некой жительницы С.-Петербурга, заявленная как «возлюбленная Андрея Тарковского».
Когда ушли из жизни главные герои, почему бы не вытащить на свет божий «таинственную незнакомку», женщину далеко не первой молодости. Теперь понимаю, почему не пригласили в качестве эксперта для работы над фильмом Марину Тарковскую. Она бы никогда не согласилась на такую жёлтую версию сценария.

Склеивая из осколков

Несколько раз перечитала книгу «Осколки зеркала» с дарственным автографом Марины Арсеньевны. Книга воспоминаний омыта слезами, искуплена прощанием и прощением. В хронике жизни брата, отца и матери Марины Тарковской много горечи, чувствуется она и в отношении к женщине, которую сестра Андрея сдержанно называет Ларисой Павловной («Прогулки по Парижу. Завещание Андрея»). В строках её книги еще теплится надежда найти понимание, отклик в душе вдовы Тарковского. 
Скобки-пояснения в книге говорят о многом: 
«Как я узнала позже, это она по заданию Ларисы Павловны вычеркивала из готовящегося в Германии первого издания дневников Андрея нежелательные имена – папы, Сени, первой жены Андрея, мое… Она пренебрегла нашими просьбами и письмом папы, в котором он просил похоронить Андрея в России, дать ему возможность проститься с сыном. Нам Лариса продемонстрировала весьма сомнительное «духовное завещание» Андрея, содержащее оскорбительные слова в адрес всех нас, его московских родных».
Как  часто мы придумываем людей и поступки за них, так легче жить и дышать в иллюзорном мире. Память, если ее потревожить, напоминает свое горькое путешествие, время искривляется, зависает, что-то с нами происходит, не всем открываются секретные дверки, у Марины Тарковской получилось – большая любовь к брату и родителям, открытое для горестей и радостей сердце, духовная внутренняя сила помогли ей в том путешествии во времени. Оказалось, что она наделена не меньшим даром, чем ее старший брат. Надо только уметь читать такие откровения.
«В дневнике Андрея от 12 сентября 1970 года есть такая запись: «Я, наверное, эгоист. Но ужасно люблю и мать, и отца, и Маринку, и Сеньку. Но на меня находит столбняк, и я не могу выразить своих чувств. Любовь моя какая-то недеятельная… Я хочу только, наверное, чтобы меня оставили в покое, даже забыли. Я не хочу рассчитывать на их любовь и ничего от них не требую, кроме свободы. А свободы-то нет и не будет…»
Марина Тарковская далее поясняет:
«Хорошо, что ни мама, ни папа не прочли этих слов, мне одной пришлось пережить их горечь. Андрей не умел любить своих близких, перед которыми он испытывал чувство вины. Ему хотелось освободиться от нас морально, чтобы быть «как все» в своей личной жизни. Он тяготился нашими высокими требованиями к нему, хотя никто из нас не высказывал ему своих претензий или недовольств. Он страдал. Слишком поздно я поняла слова закадрового героя «Зеркала»: «В конце концов, я хотел быть просто счастливым».
Был ли он счастливым? Может быть, он ответил на этот вопрос в «Жертвоприношении»?
После первой части фразы «…не умел любить своих близких» чуткое сердце прочтет главное – «перед которыми он испытывал чувство вины».
Часто за внешними, как бы близкими проявлениями эмоций, ничего нет, европейская форма общения. У людей иной культуры и воспитания за внешней как бы суховатостью, ровностью поведения сокрыто истинное внутреннее содержание – смущение, живая рана, смятение, боль.

Вместо постскриптума

После просмотра фильма отправила письмо Марине Тарковской. Получив её ответ, порадовалась, что наши оценки совпали. Осмелюсь привести только одну фразу о так называемой «таинственной незнакомке», о том остром перчике, ради которого, по-видимому, и затевался сценарий документальной ленты: «…и то, что в последней сцене существует это лживое существо делает этот фильм оскорбительным для памяти Андрея».
Действительно, фильмы такого рода недолговечны, быстро забываются, а киноклассика Андрея Тарковского будет жить долго, изменяя нас в лучшую сторону.