Вероника Тушнова: «Улыбаюсь, а сердце плачет…»
Вероника Тушнова: «Улыбаюсь, а сердце плачет…»
Тихая интонация Тушновой поначалу вызвала резкую критику. В эпоху барабанного боя и не всегда уместного пафоса её обвинили в герметичных переживаниях. Но время всё расставило по местам. Барабанный бой и клятвы ушли, а стихи остались. Наиболее известное стихотворение Вероники Тушновой — «Не отрекаются любя…».
Считают, что стихотворение было написано в 1944 г. тридцатитрёхлетним врачом отделения нейрохирургии после трёхсуточного дежурства в госпитале, однако было включено автором в цикл стихотворений, посвящённый поэту Александру Яшину на момент их расставания — в 1965-м.
Из песни не только слова не выкинешь, но и исполнителя. Так уж сложилось, что поэт Вероника Тушнова вернулась в большой всесоюзный народ именно через песни, спетые Аллы Пугачёвой, в прошлом популярной артисткой.
Романс «Не отрекаются любя…» на прекрасную музыку Марка Минкова впервые прозвучал в 1976 г. со сцены Московского драмтеатра им. Пушкина. Тушнова его не слышала (её не стало в 1965-м).
Двумя годами позже Пугачёва, отредактировав, превратила этот романс в один из лучших в ее репертуаре:
Романс ушёл в народ, укоренился в таком виде. Однако небезынтересно посмотреть, как выглядело стихотворение в авторском первозданном варианте:
Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придёшь совсем внезапно.
А ты придёшь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трёх человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что́ там.
И вьюга заметёт пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будут грусть и тишь,
хрип счётчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно всё отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.
Кто-то считает, что Пугачёва привнесла своё видение первоисточника, что у Тушновой иная интонация в стихах. Памятно также исполнение Пугачёвой композиции 1976-го известного джазового музыканта Константина Орбеляна на стихотворение Тушновой 1962 г. «Сто часов счастья»:
А прежде была песня Юлия Слободкина (1974) на стихи Тушновой «Вспоминай меня». Если бы её не спела Пугачёва, мы бы, возможно, и не заметили эту песню, настолько равнодушно её исполнила сначала Ротару, которая тогда ещё не столь сильно раздражала. А есть даже беспрецедентное исполнение её дуэтом этих несовместимых певиц.
Есть целый ряд песен разных музыкантов на стихи Тушновой. Мы же завершим подборку упоминанием популярной песенки «А знаешь, всё ещё будет!..» неисчерпаемого Марка Минкова. Которую А. Пугачёва исполняла с дочерью, тогда еще талантливой девочкой:
Столетие Вероники Тушновой — тихо и незаметно, без официоза — любители русской словесности отмечали в 2011 году, хотя по паспорту дата рождения поэта — 27 марта (по нов. ст.) 1915 г. Она же указана на могильной плите, по завещанию самой Вероники Михайловны. Однако клуб любителей поэзии Вероники Тушновой провёл исследование и нашёл выписку из метрической книги об её крещении в 1911 г. Эту дату подтвердила и дочь поэтессы.
Вероника была, по словам её друга, поэта Марка Соболя, ошеломляюще красива. Жгуче-южной красы. «Красивая, черноволосая женщина с печальными глазами (за характерную и непривычную среднерусскому глазу красоту её называли восточной красавицей)».
И конечно же, судьба её бесконечно трогала и трогает читательские сердца своей необычностью и трагизмом. С её лирикой ко многим пришла любовь к поэзии. С её стихами о любви засыпало не одно поколение девушек. Строки Тушновой западали в душу и питали её.
Вероника Тушнова родилась в Казани. В семье профессора Ветеринарного института, а позднее академика ВАСХНИЛ Михаила Павловича Тушнова. Её мать Александра Георгиевна (урождённая Постникова), выпускница Высших Бестужевских курсов в Москве, была художницей.
Училась Вероника в одной из лучших школ Казани — в школе № 14 им. А. Н. Радищева, где большое внимание уделялось французскому и немецкому языкам, которые изучались с младших классов. Любимым учителем Вероники был словесник Борис Николаевич Скворцов. Который поддерживал одарённость ученицы, сочинения которой зачитывались в классе как лучшие. Стихи Тушновой часто публиковались в стенгазете, её шутки и пародии знала вся школа. Она увлекалась рисованием и литературой, однако по строгому настоянию отца поступила на медицинский факультет Казанского университета. Образование ей пришлось завершать в Ленинграде, куда семья переехала в 1936 г. после смерти отца.
В 1938 г. Тушнова вышла замуж за врача-психиатра Юрия Розинского. Ольга Ивинская в своей книге «Годы с Борисом Пастернаком: В плену времени» вспоминала, что он «спасал от менингита моего двухлетнего сына».
Через год родилась дочь Наташа. Тогда же стали публиковаться стихи Тушновой. Вскоре Юрий оставил Веронику, затем вернулся, тяжело заболел, она заботилась о нём, выхаживала его и его больную мать. «Здесь меня все осуждают, но я не могу иначе… Всё же он — отец моей дочери», — говорила она.
Вторым мужем поэтессы стал литератор, а по другим сведениям — физик — Юрий Тимофеев. Вместе они прожили около десяти лет.
Получив диплом врача, Вероника Тушнова вплотную занялась поэзией.
«Перед войной я написала очень много, и впервые обратилась за помощью к Вере Инбер, — вспоминала поэтесса. — По совету Веры Михайловны я подала заявление в Литературный институт и была принята. Война нарушила все мои планы. Я с маленьким ребёнком на руках и больной матерью эвакуировалась из Москвы и работала в госпиталях Казани».
«Не знаю, была ли она счастлива в своей жизни хотя бы час», — заметила в беседе с журналисткой Натальей Савельевой Надежда Катаева-Лыткина, близкая подруга поэтессы, с которой они во время войны вместе работали в госпитале, впоследствии первый директор Дома-музея М. Цветаевой в Борисоглебском переулке в Москве. Надежде тогда было 22 года, она была начинающим хирургом, Вероника — палатным ординатором. «Все мгновенно влюблялись в неё, — вспоминала Надежда Ивановна. — В госпитале слыла главной утешительницей. Могла вдохнуть жизнь в безнадёжно больных. Мы даже по возможности старались освобождать её от работы, потому что в ней очень нуждались раненые. Вероника начинала просто жить чужой человеческой судьбой и долго не могла опомниться от полученных ударов. Уходила в себя, писала стихи». Она больно обжигалась о человеческие страдания. Раненые любили её восхищенно. Её необыкновенная женская красота была озарена изнутри, и поэтому так затихали бойцы, когда входила Вероника. Её даже прозвали «доктором с тетрадкой», потому что редкие минуты свободного времени Тушнова посвящала стихам. Её часто находили пишущей в какой-нибудь маленькой комнатушке.
Затем Тушнова вернулась в Москву, где продолжала работать в госпитале, в 1945 г. вышел её сборник стихотворений «Первая книга».
После войны у неё выходили новые книги, она вела поэтический семинар в Литинституте, занималась переводами.
«Многие ощущали при жизни Вероники удивительную её силу и поражавшую всех искренность, — утверждает педагог литературы Александра Рахманова. — Не физическую силу, а силу её душевной красоты и удивительной скромности. О таких, как она, говорили: сильна своей слабостью. ...Что же питало жизнь женщины, для которой, как считали многие знавшие её люди, она не была счастливой? Когда читаешь её стихи, то понимаешь два момента, которые соприкасаются в одной точке: Природа и Любовь, и всё это соприкасается в точке Творчества. Триединство её жизни. Если вдуматься, то окажется, что это то самое, что является стержнем любой женской натуры: Природа — Любовь — Творчество».
У Тушновой с детства сформировалось восторженное отношение к природе. Она любила бегать босой по росе, лежать в траве на косогоре, усыпанном ромашками, следить за спешащими куда-то облаками и ловить в ладони лучики солнца. Она не любила зиму, которая у неё ассоциируется со смертью.
День был яркий, ветреный. Шум кипел берёзовый.
В рощице серебряной цвёл татарник розовый.
Земля была прохладная, влажная, упругая,
тучи плыли по небу громоздкие, округлые...
Её особая искренность облагородила стихи о любви, и потому мы не чувствуем себя подглядывающими в замочную скважину.
Беззащитно сердце человека,
если без любви... Любовь — река.
Ты швырнул в сердцах булыжник в реку,
канул камень в реку на века…
Тушнова писала, получая от жизни жестокие уроки и пропуская их через собственное сердце.
Улыбаюсь, а сердце плачет
в одинокие вечера.
Я люблю тебя.
Это значит — я желаю тебе добра.
Это значит, моя отрада,
слов не надо и встреч не надо,
и не надо моей печали,
и не надо моей тревоги,
и не надо, чтобы в дороге
мы рассветы с тобой встречали.
Вот и старость вдали маячит,
и о многом забыть пора...
Последняя книга Вероники Тушновой называется «Сто часов счастья» и посвящена поэту Александру Яшину (1913—1968).
А.Яшин и В.Тушнова
Выдающийся мыслитель Н. Бердяев утверждал, что истинная любовь по своей сути трагична. Это вполне приложимо и к судьбе В. Тушновой: будучи замужем, она полюбила женатого человека, и они не могли соединиться.
Рассказывают, что они встречались тайно, в других городах, в гостиницах, ездили в лес, бродили целыми днями, ночевали в охотничьих домиках. А когда возвращались на электричке в Москву, Яшин просил Веронику выходить за две-три остановки.
Однако сохранить отношения втайне не получилось. Поползли слухи, друзья осудили его, в семье Яшина назревала подлинная драма. Отец семерых детей был женат уже третьим браком. Близкие шутя называли семью Александра Яковлевича «яшинским колхозом». Разрыв с Тушновой был предопределён и неизбежен. Яшин принял трудное решение — расстаться с Вероникой.
Тушнова свою оставленность переживала мучительно. Сердце придавило «глыбою в тонну».
«Она часто бродила по тем местам, где они бывали вместе. Не имея возможности видеться с любимым, она говорила с ним стихами, в которых открывалась целая вселенная человека, стихами, настолько искренними и исповедальными, что они воспринимались как лирические дневники. Её боль была вся как на ладони. Может быть, от невыносимого горя, тоски и переживаний она и заболела смертельной болезнью».
А мне говорят: нету такой любви.
Мне говорят: как все, так и ты живи!
А я никому души не дам потушить.
А я и живу, как все когда-нибудь
будут жить!
И ещё:
А у меня есть любимый, любимый,
с повадкой орлиной,
с душой голубиной,
с усмешкою дерзкой,
с улыбкою детской,
на всём белом свете
один-единый.
Он мне и воздух,
он мне и небо,
всё без него бездыханно
и немо…
Болела Вероника продолжительно и тяжело. Марк Соболь стал свидетелем одного из посещений Яшиным неизлечимо больной Тушновой:
«Я, придя к ней в палату, постарался её развеселить. Она возмутилась: не надо! Ей давали злые антибиотики, стягивающие губы, ей было больно улыбаться. Выглядела она предельно худо. Неузнаваемо. А потом пришёл — он! Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихо окликнула: “Мальчики…”. Я обернулся — и обомлел. Перед нами стояла красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица. И тут я с особой силой ощутил, что всё, написанное ею, — правда. Абсолютная и неопровержимая правда. Наверное, именно это называется поэзией».
В последние дни перед кончиной Вероника Михайловна запретила пускать Яшина к себе в палату — хотела, чтобы тот запомнил её красивой, весёлой, живой.
Чтоб не мучиться поздней жалостью,
От которой спасенья нет,
Напиши мне письмо, пожалуйста,
Вперёд на тысячу лет.
Не на будущее, так за прошлое,
За упокой души,
Напиши обо мне хорошее.
Я уже умерла. Напиши.
Он напишет после кончины возлюбленной:
Думалось, всё навечно,
Как воздух, вода, свет:
Веры её беспечной,
Силы её сердечной
Хватит на сотню лет.
……
Думалось
Да казалось…
Как ты меня подвела!
Вдруг навсегда ушла —
С властью не посчиталась,
Что мне сама дала.
С горем не в силах справиться,
В голос реву,
Зову.
Нет, ничего не поправится:
Из-под земли не явится,
Разве что не наяву.
Так и живу.
Живу?
В типографии торопились, знали, что Вероника умирает. Ей удалось подержать в руках сигнальный экземпляр книги, где в стихах она прощалась с жизнью.
Только жизнь у меня короткая,
только твёрдо и горько верю:
не любил ты свою находку —
полюбишь потерю.
Поэтессы не стало жарким летом 7 июля 1965 г. Похоронили её на Ваганьковском кладбище вместе с родителями (20-й участок).
Яшин, потрясённый смертью Тушновой, опубликовал в «Литературной газете» некролог и посвятил ей стихи — своё запоздалое прозрение, полное боли. Через три года после смерти Вероники, 11 июня 1968-го ушёл из жизни и он. И тоже от онкологического заболевания.
Наследием поэтессы занимается дочь Наталья Юрьевна Розинская, которую читатель находит в различных изданиях в качестве составителя книг матери, также она принимает участие в литературных мероприятиях.
Стихами В. Тушновой можем сказать сегодня о себе и мы:
Открываю томик одинокий —
Томик в переплёте полинялом.
Человек писал вот эти строки.
Я не знаю, для кого писал он.
Пусть он думал и любил иначе —
И в столетьях мы не повстречались…
Если я от этих строчек плачу,
Значит, мне они предназначались.
