Гётевско-кафкианские страдания в гоголевских интерьерах

Как исчезает дым / Платон Беседин. — М.: Издательский Дом «Зебра Е», КТК «Галактика», 2024. — 302 с. ISBN 978-5-907797-48-2

В принципе, параноидальный «Блэк Саббат» как бы вводит читателя в мейстримовский медиа-мир увертюры приличной размером книги. Где события-перверсии развиваются так же буйно, как наполняется мозг реверсией размышлений о человеческой нужности-ненужности, посконной жажде развлечений, вечном стремлении наверх — туда, где балом правят большие люди со Старой площади. И откуда все видятся мелкими, несчастными, вечно чего-то просящими. Жующими попкорн…
Надрывная классика жанра — сюжет жажды денег и славы. Как блэксаббатовский «Параноид». Но приступим… 

С места в карьер

​

Книга Беседина крайне противоречива для восприятия. Она состоит из трёх разноплановых частей — трёх повестей. Повестей довольно-таки больших. Трудноватых для чтения. Но — взаимосвязанных тонкой ментальной нитью: аллюзиями Донбасса, жизнью там, войной там и всем, что происходит внутри, вовне и около той их (нашей) войны и людей, в ней участвующих: прямо ли, опосредованно, неважно… Вот в этих упрямых и противоборствующих местоимениях «их» и «наша» — соль философии произведения. Всё-таки «их» или «наша»? Моя или не моя война? Вина. Должен ли я что-нибудь стране, или страна должна мне? Где «Я» настоящий — и «Я» выдуманный? Чьей жизнью живёт это чёртово «Я» — своей или чужой? На эти, и не только, вопросы отвечает Платон в книге. 
Я сказал «трудноватой» для чтения. Отвечу, почему.
Вопросы действительно поставлены о-о-о-очень сложные. О-о-о-очень важные. И тема, темы — чрезвычайно не просты в желании скатиться в рутину патернализма. Высокомерия. Вплоть до жлобства: типа ты «патриот или нет»? Ты за или против? — Я ж говорю: очень коварная стезя… Сломавшая хребет многим «нашим». Бывшим нашим. Уже бывшим.
И такое чувство, знаете: Платон пытается — от лица героев — объяснить-описать внутренние чувства-переживания как можно честней и понятней. Что, дескать, индивидуум многогранен, многосторонен, многострадален, в конце концов. По-гоголевски — многострадален. До крайнего предела. (А крайний, «зашкварный» предел Платон описывает тоже — особенно в третьей части.) 
И… — у него получается. Но — получается длинновато для восприятия. Растянуто, что ли. Многословно.
С другой стороны, въяве понимаешь, — и как критик, и как читатель: — что короче такие сложные вещи не объяснить. Ну никак!
И я не зря однажды шутя назвал Платона нашим «новым Гоголем» (слог-то — отличный!), — процитировав одну из его сентенций из (запамятовал какой) очередной книги. А книг у него уже восемь, если не ошибаюсь.
То есть некая затянутость да — имеется. Но она оправдана. В неё надо просто влезть, вникнуть. Надо напитаться смыслами, многосторонностью, многогранностью авторского посыла. Он, повторюсь, очень честен, Платон. Он очень, очень хочет сказать правду без экивоков, без «лукавого лукавства» типа «не всё так однозначно», без недоговорок, без полу- недо- намёков… 

Чтобы вштырило…

​

Книга действительно философична своей широтой охвата. От прохиндейско-авантюрно босховской картины первой части. С присущим новой богеме языком, манерами, куртуазными привычками. До переосознания себя — в третьей части. Когда жёсткое осмысление прошлой жизни сродни полному переформатированию, перелицовке души, тела, рассудка с инстинктами. Когда прошлое не отпускает, но расстаться с ним необходимо по-любому! — И человек делает шаг в… параллельную реальность. В неведомую «Зону» Тарковского. 
Ну, и великолепно показана тема «вечности» — необъятности, приемлемости-неприемлемости войны вообще. И Второй мировой, Отечественной — в частности. Мастерски обрисованной во второй части. Когда семья срывается с места от донбасских бомбёжек. Переселяется в Севастополь. Там — встречая родную бабушку, уносясь в её воспоминаниях отсюда — туда. Из этой войны — в ту. Не для сравнения, нет. А для понимания того, что ничего никогда не кончается. И что давно иссякшее горе — отнюдь не исключает горя следующего, через поколение, два, три. И что такое память. И что такое уважение к памяти. И её предательство… — Обо всём этом очень въедливо — и не торопясь — размышляет автор. 
И «вштыривает» читателя не сюжетный экшн (хотя и он есть). А — именно что погружение в осязаемость природы вещей, познанное сначала самим Платоном. И потом уже — аккуратно переданное читателю. Из рук в руки. От одной мысли — к другой. От одного сердца — ко второму, вашему.
Возраст?
Думаю, от молодёжи, миллениалов — до старшего возраста. Опять же вследствие широкой временной палитры: от войны той — к войне «этой». Через «страдания юного Вертера» (2-я часть) — к страданиям «Вертера молодого», хамского, грубого, всего достигшего (1-я часть). До оправданий самого себя «Вертера зрелого» (3-я часть). И это — штырит, скажу я вам. Не по-детски штырит. По-взрослому. 

А теперь, как я люблю, пробежимся по частностям… Как я их называю:

«Гениальности»

Их немало, но оно того стоит:

В одних война открывает лучшее, в других худшее. Как банки с консервами —
только без маркировки…
*
Война — это одновременно и соблазн, и наказание.
*
Приехал местный большой начальник с лицом спившегося боксёра и аккуратной рыжеватой бородкой. 
*
Мы жили так, словно заключили договор, пакт о ненападении дурными новостями.
*
…с такими книгами хорошо оказаться где-нибудь в бункере в ядерную войну.
*
Седой певец со шлягерами для климаксных тёток.
*
В подъезде аутентично смердело мочой…
*
Задницу продают всего один раз — так что продай её как можно дороже.
*
Власть как ягоды губ: срезаешь, жуёшь, утираешь кровь.
*
Взглянешь на эти морды — и уже ни во что не веришь.
*
Глупость из детства роднит.
*
Стюардессы в бизнес-классе вообще всегда выглядят так, словно готовы тут же качественно отсосать, но сделать это с неизменным достоинством.
*
Копна седых волос накрывала большую чурбанообразную голову, приделанную к
тонкой шее.
*
Произведения Кафки — лучшее, что я читал о телевидении, пусть в них нет и слова о нём.
*
Мужчины лучше всего помнят тех, кто им не дал.
*
Ротшильд зачал Ротшильда, и тот унаследовал Ротшильдово.
*
В определённом смысле моя работа, да и отчасти жизнь, — это всего лишь поиск удачных цитат.
*
Читать и писать — это уже из Сартра.
*
…одна баба с мёртвым лицом цвета варёной говядины
*
Сытые, как мой собеседник, утки подплыли к берегу.
*
Приложить ухо к гигантской раковине истории — и отслеживать перемены.

Есть и неудачные «гениальности», чуть вычурные, их немного:

Я всё больше презирал червей, готовых лезть в донбасские трупы — только плати.
*
Встречи, переговоры стали походить на посещение свалок.
*
Навоевался — и хватит. Домой. Или в Париж — скалить фарфоровые челюсти, в которые, как бриллианты, вставлены ракеты новейшего поколения.
*
Этот ушлёпок, которого без меня даже бы не пустили в рюмочную, чувствовал
историю, как кобель сучку.
*
Человек в футляре, который придумал и нацепил его сам.

Хочется отметить очень точную подачу материала во всех трёх ипостасях. Знание деталей, подоплёки, бэкграунда событий, эпох. Тут Платон на высоте. 
Скажем, в первой части скрупулёзно и с тонким стёбом подан «столичный» флёр чувака, достигшего высот в издательском бизнесе. Это подчёркивает употребление специфических слов-словечек: «римминг», «кабуки», «мозуку», «смокчить» etc. 
Акцентирование «иностранщины», смазливых марок, лейблов: Château Margaux, пиджак Prada, очочки Lotos, Oasis, джемпер Loro Piana, кресло Eames с бутылкой Macallan двадцатилетней выдержки, толстовка Burberry, запахи Clive Christian,
Шампанское Cristal Rose, костюм Henderson и т.д. 
Аллегорическая игра в «поддавки» типа вопроса How Much Is The Fish? — закольцовывающего песню «Скутера» аллюзией на каноническую расшифровку имени Христа как Ихтис — изображающегося в виде рыбы. – Некие игры «высшего разума», смеющегося над быдлом.
И это — вштыривает. Беспробудная вечеринка в стиле sex, drugs & rock-nroll — удалась на славу.
В поддержку богемного запаха славы гл. героя работают именитые и святые мира сего: сартровский Рокантен, камюсский Мерсо с блюзовым Марвином Гэйем, св. Серафим Саровский и Николай Сербский. Лени Рифеншталь, Кнут Гамсун, Фенимор Купер, Джармуш… 
Всё это неспроста. 
По итогу главного героя настигает неизбежный в богемной тусовке «донбасский проект». Который он должен осуществить, сопроводить, получить за то бабки. Что кончается печально. 

Всю первую часть книги можно закольцевать музыкой «Лед Зеппелин», одной из любимейших бесединских,  и… читать книгу дальше. Оно того стоит. И — она тоже. Несомненно: «Быть или не быть, вот…»

Аннотация книги