Долгие блуждания по уральским золотоносным пескам

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

В очерке «Взгляд на Урал с Уолл-Стрита» было рассказано о долгих поисках в России — хотя бы меди (но с надеждами на серебро и золото), о попытках выплавления металлов из найденных руд и просьбах Ивана III, Ивана IV — евро-монархам — о присылке рудознатцев, металлургов. О том, что до «Часа Х» наша страна была вечный покупатель золотых, серебряных монет...

Сегодняшнее объяснение «на пальцах» геологических истин: «На земной коре, тасуемой дрейфом континентов лишь на участках, вспученных в горные складки, магма вулканов выносит к поверхности золото». А наша Восточно-Европейская равнина стоит на мощной — «Русской плите с докембрийским кристаллическим фундаментом». То есть по части вулканических угроз, землетрясений это самый спокойный, надежный… стабильный участок планеты в мире, но потому же — и самый бедный — по рудным месторождениям. Однако эта территория без месторождений была местом рождения — народа, который позднее и приобрел территории — уникальные по размерам и богатству ископаемых месторождений. Урал, Сибирь, Дальний Восток… 
В истории поиска российских металлов многочисленные «Эврики!» энтузиастов звучали из самых разных углов страны: «Нашли!.. Наша первая Медь! (Тоже долгое время дефицит в России)… Серебро! Золото!..» Вот один из википедных фактов: «Медную руду в России начали добывать при Иоанне III, тогда же появились медные деньги (имеется ввиду из отечественной меди)». — Это о медных рудниках Цильмы в бассейне реки Печоры — земли недавно присоединенного Новгорода Великого. Потому Иван III в 1490 году и просил «римского кесаря», императора Священной Римской империи Максимилиана I прислать специалистов. И первые «медные» ожидания, в общем, оправдывались, вопрос только — в процентных долях, практической возможности извлечения, себестоимости и опять-таки логистики. 
И хорошим объяснением по факту о цильмских месторождений будет другая справка: «Еще почти 240 лет после их открытия, выплавки первой меди, важнейшим пунктом нашего импорта (в обмен все на то же неизменное «мягкое золото», пушнину) был — «медный лом». Буквально металлолом: вышедшие из употребления в Европе медные изделия было экономически выгоднее везти в Россию. Далее: переплавка, чеканка медных монет, отливка пушек. Это хороший косвенный ответ на публикации о значимости медных рудников Цильмы. Их значимость заключалась лишь в самом первом знакомстве с горным делом, добычей, обработкой металлов. Все настоящее начнется в истории России, когда она перевалит за Урал. Это ж касается серебра, золота.

Родоначальник «их долларов» и «наших ефимков»

В истории, исторических романах о том периоде (до середины XVIII века) особенно часто мелькают «ефимки»: средство оплаты критически важного импорта России, расчетов с иностранными специалистами, покрытие расходов дипломатов (когда не удавалось рассчитаться вечной пушниной): «…и выдать посланнику Бутурлину семьсот ефимков». Занятно, те «русские ефимки» и самая знаменитая валюта истории доллар США — происходят от одной замечательной монеты: Иоахимсталер. Близ городка Иоахимсталь в Рудных горах (Чехия, в то время — провинция Священной Римской Империи) добывали серебро и чеканили иоахимсталеры, очень качественную, популярную в Европе монету. Название которой в итоге поделилось пополам: «иоахимы» пошли в Россию (произносясь как «ефимки»), а «талеры» — в Англию (как «доллары»). Позднее в Англии талерами/долларами называли все неанглийские серебряные монеты большого размера, например, испанские пиастры. И в английских колониях, будущих США — талер/доллар — стал основой денежной системы. А пока — на серебряные рубли перечеканивали завезенные монеты. 
Иван Грозный во многих грамотах требовал разыскать «железную, серебряную, оловянную, медную, свинцовую руды и серу горючую». Все понимали: в краях, «откуда есть пошла земля русская» — металлов нет, все надежды имели вектор: на Восток. Пермский край осваивал еще Господин Великий Новгород, а начиная с Ивана Грозного, этот «вектор» достиг Урала. И в 1695 году там окрыли, назвали «Гора-Благодат» с магнитным железняком. Доложили Петру I: «Нашли гору железную, а в середке — пуповина чистаго магнита». Крайняя нужда подвигла Петра I выпустить в 1719 году «Горную привилегию», позволявшую любому желающему беспрепятственно заниматься добычей всего похожего на полезные ископаемые:

Пункт 1. «Соизволяется всем и каждому дается воля, каково б чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях (обратим внимание на это красноречивое уточнение, — И.Ш.)…» — И всех чинов люди согласно петровской «Привилегии»: «Искали, копали, плавили, варили, чистили всякие металлы: золото, серебро, медь, олово, свинец, железо...»

Начались массовые находки рудных мест выплавления металлов но… именно металла, стоявшего в «Привилегии» первым, — «злата», — среди них не было.

Так кто, когда и где получил первое золото России?

«Руды», а точнее, непонятные камни, комья земли везли в Москву в основном из восточных земель, с границы, стремительно отодвигаемой к Востоку. Неизбежная сторона вопроса: практическая извлекаемость металла из руды. А она прекрасна видна на примере забайкальских нерчинских руд. Отряд казака Филиппа Свешникова обнаружил не только руду, но даже чьи-то (китайские?) древние, давно заброшенные копи и плавильни. А это вроде — доказательство: это руда — правильная, та что искали… Но из образцов руд выплавляли сначала только олово и свинец. Через год в Москве из этих же самых нерчинских руд неизвестный иностранный мастер получил серебро. Еще позже, в 1714 году, из той же нерчинской руды «пробирный мастер купецкой палатки» Иван Мокеев выплавил и золото! Об этом и о судьбе русского уральского перво-старателя Ерофея Маркова было рассказано ранее в тексте. 
В период с 1745—1758 гг. найдены были почти все известные жилы... Некоторые кварцевые жилы отличались чрезвычайным богатством. Наибольшая уровень добыч золота из руды доходил до 22-х пудов ежегодно. Но с открытием богатейшего россыпного золота в 1814 г. разработку жильных рудников почти забросили, а с 1860 года по ничтожности работ в упомянутых рудниках она была совсем остановлена. Прекращение работ, впрочем, произошло далеко не от истощения рудников, а главнейшим образом оттого, что при обязательном труде число рабочих рук было вообще недостаточно для ведения дела одновременно на рудниках и россыпях и, кроме того, постановка работ на богатых россыпях требовала значительно меньше «задолжения» (слово из тогдашних отчетов), капитала и рук.
 
Ко второму десятилетию 19 века добыча в рудниках зашла в тупик, или точнее будет сказать: подошла к своему пределу, невысокому. Настоящий рывок связан с именем уральского горного инженера Брусницына и переходом к добыче россыпного золота. И самый первый российский подход к научному пониманию геологии золота — в трудах Ломоносова — требует продолжения, рассказа о его ученике (заочном) — Льве Ивановиче Брусницыне (1784—1857). Горный инженер, открыватель «песошного золота» Урала, с которого и началась добыча этого золота (еще одно тогдашнее название: «промывочное») в стране.
За этим определением стоит «диалектика» поисков золота в руде и россыпях, уже упомянутая, и к которой предстоит еще не раз возвратиться. Итак, Михайло Ломоносов в своих «Первых основаниях металлургии или рудных дел» писал, что «песчаная золотая руда... будет служить признаком, что вверху той реки надлежит действительно быть золотой руде в жилах». То есть по песчаному золоту от россыпей можно дойти и до рудного «в жилах». Но диалектика процесса говорит: а ведь можно и — наоборот, от «жил» проследить вниз по течению рек и поискать на поворотах и песчаных отмелях. Но ведь технологии их добычи абсолютно разные, рудное добывается соответственно в рудниках, подземных шахтах, физически это ближе к добыче, например, угля. А россыпное — это люди, бродящие по берегам рек (или бывших рек), просеивающие, промывающие песок, и тут есть свой аналог: люди бродят, тоже по песку, выискивают янтарь. Рудник, шахта — серьезное капиталоемкое производство, а добывать россыпное золото (кажется) просто: пустить охочих старателей с лотками. Тут всю работу по добыче из-под земли проделала за миллионы лет — река.

Но этот экстенсивный «частнический» способ подходит для громадных территорий, с небольшой концентрацией золота или в местах, где разведка на золото еще не велась, те «охотники» и выполняют роль первичной разведки. Но там, где «речные причуды» вынесли песок с большой долей золота — нужно ставить настоящие «золотопромываленные фабрики». На одной, похожей на такую, и трудился Лев Брусницын. Как и Ломоносов — выходец из простонародья, семьи «потомственных мастеровых, работавших на золотых промыслах». 
Я назвал «золотопромываленную фабрику» — похожей, на ту, что ставится на россыпях. В том и разница, что трудился Брусницын в начале своей карьеры — на производстве рудничного золота и той «золотопромываленной» технологически предшествовала — «золототолчейная» фабрика. Руда дробилась, промывалась, черный шлих отделялся на деревянных лотках (вот здесь некоторое сходство с речными вольными старателями). Лев Брусницын и начал в январе 1795 года, одиннадцатилетним парнем, свою карьеру в качестве «промывальщика». Это была «Ключевская золототолчейная фабрика». Но как ранее отмечалось, к началу 19 века выработка золота на уральских рудниках подошла к пределу.
Как там шла работа? Наиболее богаты золотом — кварцевые жилы. Которые суть — выделенные из гранитной раскаленной магмы гидротермальные образования. Кварцевые жилы взрывали — это паузы в работе. Вентиляционных систем нет, работать начинали едва ли не в клубах пороховых газов. На «толчеях» кварцевую руду дробили. Служили для этого большие чугунные ступы, откуда далее полученная масса шла на промывку для разделения золота и кварца. 
И тут снова вспомним и процитируем ломоносовский труд, где было сказано: «Песчаная золотая руда... служит признаком, что вверху той реки надлежит быть золотой руде в жилах». — Но затем Михайло Васильевич указал и на продуктивность противоположного вектора:
— Никто не сочтет невозможным, что золотые зерна из рудной жилы каким-нибудь насильством натуры оторваны и между песками рассеяны.

Ломоносовское «Насильство натуры» — это Вода! Почитаемая даосистами непобедимая вода, замерзая и оттаивая, дробила кварцевые жилы. Неутомимыми ручейками, реками несла кварцевый песок и освобожденное золото вниз, намывая песчаные отмели. В России слышали, что кроме рудного есть и песошное золото. Первую разведочную партию привез из Китая купец Спиридон Лангусов. Похоже, что за ним Петр отправлял в Азию экспедицию полковника Бухгольца — неудача. В чем же роль Брусницына? Ему пришлось продираться сквозь тысячелетний предрассудок, что якобы в песке золотые зернышки спекаются от жаркого солнца. Коего в России нет, следовательно, и золота в песке быть не может… Силу предвиденья Ломоносова и важность подтверждения — открытия Брусницына — мы можем оценить лишь сопоставив с твердостью инструкций Берг-коллегии и царившей тогда всеобщей (ложной) убежденностью… 
На проходческих работах водоотливной штольни в 1774-м году на Березовских золотых промыслах постоянно натыкались на бьющие ключи, выносившие в песок с мельчайшими крупицами искомый металл. Однако убежденные строгими инструкциями из Петербурга (кои выпускала Берг-коллегия), что добываться в промышленных масштабах возможно лишь «жильное, коренное золото», горные начальники проигнорировали эти сообщения. И обер-берггауптман Ильман, в 1804 году получив вести о золоте в песке на Ключевском и Царево-Елизаветинском рудниках, сделал некоторые попытки извлечь золото из того песка, но… дело заглохло.
А Брусницын читал труд Ломоносова внимательно и потому был уверен, прямо видел пред собой картину, как вымываемые из коренных рудных жил крупицы золота скатываются «по тяжести своей — в долины». Но первая поисковая партия вернулась ни с чем. Её начальник закладывал шурфы выше, чем указывал Брусницын, близ подошв гор: довлело всеобщее убеждение: золото — может быть лишь в горных рудниках. В итоге потраченные на поиски 3 000 рублей ассигнациями было приказано взыскать с заводоуправления и приказано впредь не искать золота в долинах. Только в 1814 году Брусницыну удалось сломить эти предубеждения горнозаводских специалистов и силу старых инструкций. 
Когда на Миасском заводе пробовали ловить песошное золото, инструкция Берг-коллегии помешала еще раз. Согласно ей, применяли ту же технологию, что и на рудниках: то есть толкли и «песок как положено было толочь увесистые камни руды». А тут и кварцевый песок измельчался в пыль, и крупинки золота измельчались так, что утекали с промывочной водой. 

Симптоматично, что строгость тех петербургских инструкций никак не защищала отрасль от проникновения шарлатанов. Сразу вслед за открытием золота Ерофеем Марковым на Урал двинулось немало таких. Например, это ведомство принимало и оплачивало услуги «лозоходца» — некоего Рылки. С магическим вилообразным прутом он исходил по Уралу много верст, получил немалое жалованье. Хотя Ломоносов в том фундаментальном наставлении коснулся и этих… «рудоискательных вилок». Весьма колоритна ломоносовская оценка их: «забобоны или, как прямо сказать, притворство». 
Впрочем, с этим «забобонством» рудоискательных вилок действительно что-то творится загадочное: и в 1960—1980х годах в науч-поп. журналах было немало статей, признающих и пытающихся как-то объяснить эффект прута, вдруг извивающегося в руках «соответствующего» человека... 
Выросший в должности до похштейгера (мастер по толчению руд) Брусницын на Березовском заводе был «…за присмотром по всему золотому производству». В превосходной работе о нем в издании «Горная Промышленность» (№3 за 2022 год) В.Б. Кузнецова и А.Н. Коршунова называют его должность равной нынешнему «главному инженеру». Брусницын вспоминал мучительный период сомнений, недоверия начальства, как он был готов «горы земель срыть» в сделанном им «выкате» (во рву), но изучил один за одним все песчаные слои в глубине пятнадцати вершков, где шла желтоватая бело-серая тальковая глина. Он в пробах нашел солидную частицу золота весом 17,5 золотника. (Золотник — старинная мера веса = 1/96 фунта, это примерно 4,266 грамма.)
С того периода и пошла добыча уральского песошного золота. В той брусницынской россыпи получали ежегодно, при работе даже только в дневное время (в тогдашних терминах: «неусиленная работа», можно представить, значит, и работу «усиленную» при свете костров, факелов) — пять пудов золота. То была первая россыпь, которая в итоге дала Империи 2.779 пудов золота — это около 5,5 тонн...
Брусницын, к 1815-му году обойдя инструкцию Берг-коллегии о «протолочке» (вспомним Миасский конфуз!!), промыл уже 13 000 пудов песка, но получил более 3 фунтов золота себестоимостью около 2 руб. за золотник. Итог. Рудное золото уральских приисков стоило свыше 10 рублей за золотник, а россыпное — порядка 2 рублей. 
Кроме этого открытия Лев Брусницын вошел в историю российской золотодобывающей промышленности важными изобретениями: промывочный ковш и промывочно-амальгамационный станок. На основе ковша своей конструкции в 1836 году он представил практически новых механизм. Его промывочная машина, инновация то поры, своей производственными показателями превосходила предшественников — троекратно. А открытие им других россыпных месторождений пошло потоком. Вскоре на карте золотодобыч уральского горного округа явились точки приисков: 

• Озерного (близ Пышмы), 
• Макаровского (у реки Чусовой), 
• Горношитовского, 
• Вознесенского, 
• Ивановского, 
• второго Горношитовского, 
• Спаского, 
• Ускоключевского.

Биографы Льва Брусницына единодушно отмечают его скромность, нетребовательность к материальным наградам. А ведь если учесть переданные им Александру Гумбольту, Родерику Мурчесону знания (и последствия этой передачи для Калифорнии, Австралии, Аляски — об этом ещё будет речь)… Льва Брусницына можно признать — родоначальником мировой Золотой лихорадки 19 века… 

​