Революция по-грузински: какой «социализм» строили меньшевики?

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

В прошлом материале мы коснулись темы смены государственного флага Грузии в 2004 году — вместо принятого 15 годами раньше флага Грузинской Демократической Республики 1918—1921 годов. При этом задавшись вопросом: а не связано ли это было в том числе с не совсем хорошей памятью об этом государственном образовании у современных грузинских политиков...

Образовании, пусть официально и позиционируемого как важнейший этап грузинского государственного строительства? Действительно, в грузинской историографии и ряде зарубежных источников этот период обычно рисуется почти исключительно светлыми красками. При этом используются выражения вроде «уникального эксперимента», «упущенного шанса», «альтернативы большевистской диктатуре» и прочие похвалы тогдашнему меньшевистскому режиму в Тбилиси. Но так ли это было на самом деле? Попробуем разобраться. 
Что же представляла собой Грузия после распада Российской империи? Если коротко — то до конца мая 1918 года она была своего рода «местным гегемоном» для Закавказской демократической федеративной республики — благо в Тифлисе находились большинство учреждений Кавказского наместничества с их чиновничьим аппаратом. Сама ЗДФР была провозглашена 18 февраля того же года Закавказским Сеймом, состоявшим из местных депутатов прекратившего свою работу в Петрограде Учредительного Собрания. Кстати, хотя антисоветские историки и устают повторять древний анекдот о «разгоне» этого Собрания большевиками руками матроса Железняка с его ставшими «мемом» словами: «Господа, расходитесь — караул устал!» — но на деле это случилось лишь после того, как работу в сем форуме, ввиду его явной антисоветской направленности и попытки узурпации власти Советов, прекратили ключевые фракции левых эсеров и большевиков. После чего, с учетом изначально неполного состава «учредилки» (туда приехали далеко не все депутаты), число оставшихся стало намного меньше минимально необходимого кворума. И, соответственно, все резолюции-решения Собрания обрели вид не более чем никого и ни к чему не обязывающего «обмена мнениями». Ну, а чтобы прекратить эту комедию с элементами «мании величия» ее «актеров», возомнивших свое жалкое меньшинство «вершителями судеб России», реальная власть страны в лице Совета Народных Комиссаров, получившая свой мандат на Втором Всероссийском Съезде Советов, и закрыла сей «балаган». 

Но, как несложно догадаться, незалежные политики национальных окраин, привыкшие за месяцы правления «главноуговаривающего» шефа Временного правительства Керенского практически к полной свободе (сиречь — анархии и паралича власти в масштабах бывшей Российской империи), перспективу возрождения мощной центральной власти приняли без особого энтузиазма. Хотя, кстати говоря, как минимум у наиболее трезвомыслящих из них хватало ума понимать — без российской поддержки они никто и зовут их никак. Во всяком случае — на фоне никем не отмененного противостояния на Кавказском фронте против войск отнюдь не бессильной в военном отношении (пусть изрядно одряхлевшей в политическом смысле) Османской империи. Так что, к слову сказать, лидер грузинских меньшевиков и будущий глава грузинского правительства Ной Жордания, как говорят, даже заплакал во время голосования о полной независимости, называя отделение от России «главным бедствием, которое постигло нас», и позднее пытался предотвратить распад Закавказской Федерации.
С другой стороны, учитывая, что больше всего «выламывали руки» насчет провозглашения этой самой независимости Закавказья от России именно его «заклятые друзья» из Стамбула, дабы «схарчить» закавказские республики оптом и в розницу — самоубийственность подобного шага была понятна не только Жордании. А кто не понял сразу — мог убедиться в этом чуток попозже. Когда, например, руководимый уже лишь грузинскими военными гарнизон Батуми, имевший 15 тысяч бойцов при сотне пушек, сдал этот стратегически важнейший для грузинской экономики город-порт практически без боя. Это ж русским солдатам за своих, — как они думали, братьев, — в боях с турками и немцами кровь проливать было привычно, а сами «братья» свою драгоценную кровь очень даже берегли… 

***

Окончательная точка в судьбе Закавказской федерации 1918 года была поставлена в конце весны, — когда с 26 мая группы депутатов ее Сейма от Армении, Азербайджана и Грузии начали провозглашать свою независимость друг от друга. На этом фоне грузинские политики, опять же, имели определенный бонус — им хоть не надо было никуда переезжать, организовывая работу госаппарата с нуля, — Тифлис и так был их исторической столицей. То ли дело — армяне, которым пришлось налаживать вертикаль власти в довольно-таки захолустной на то время Эривани, будущем Ереване. Не говоря уже об азербайджанских мусаватистах — вынужденных сверять каждый свой шаг с командующим турецким оккупационным корпусом Нури-пашой, первым делом приказавшим распуститься их квази-парламенту, Национальному Совету. Ну, да у осман за века их империи был накоплен богатый опыт с посылкой султаном проштрафившимся чиновникам и министрам «шелковых шнурков», — на которых обреченные самодержцем адресаты должны были сами же и повеситься. В этом смысле членам мусаватистского парламента даже повезло — ибо им приказали самораспуститься, уйдя лишь в политическое небытие, — а не в небытие вообще…
Впрочем, везение политиков в Тбилиси тоже было очень и очень относительным. Ибо им, чтобы спастись от империи османской пришлось «отдаться» ее «старшему партнеру» — пока еще только Второму рейху кайзеровской Германии. Собственно, немцы и сами сразу дали понять «младшим партнерам»-туркам, что Грузия им «не по чину», — но сообщать об этом Ною Жордании сотоварищи не спешили, — ожидая, что те сами попросят о немецкой оккупации, дабы спастись от оккупации турецкой. Справедливо надеясь, что в таком случае войска кайзера будут воспринимать не столько как оккупантов — сколько как покровителей. Ну, а что по секретным соглашениям Грузия обязывалась передать Германии для эксплуатации в пользу своей военной и не только промышленности на десятки лет вперед свои недра с богатыми полезными ископаемыми, в первую очередь — марганца и меди, — так это ж так, мелочи для настоящих, хм, патриотов... 

Но при этом да — формально сие преподносилось как «настоящая независимость». Хотя лучше всего охарактеризовал все это непотребство в июле 1918 года Ленин, сказав: «...эта независимость Грузии превратилась в чистейший обман, — на самом деле это есть оккупация и полный захват Грузии германскими империалистами, союз немецких штыков с меньшевистским правительством против большевистских рабочих и крестьян...».
Анализируя данные слова лидера Советской России, можно заметить, что формально данная оценка ошибок не содержит. Тем не менее, имея некоторую недосказанность — в тезисе насчет «союза против большевистски настроенных рабочих и крестьян». — Ведь последних среди грузинских трудящихся было в то время, как бы помягче выразиться, маловато. Хотя безусловно, в Грузии они были тоже — недаром репрессивный аппарат доморощенных «социал-демократов» рос с каждым месяцем их правления, как говорится, «не по дням, а по часам». Доказательством этого являются результаты проведенных в Грузии в то время выборов. Ведь после поражения Германии и ее союзников в Первой мировой в Закавказье пришли англичане, — которым, в общем-то, было начихать на всевозможную «мишуру» туземных политиков — лишь бы те не мешали «сынам Туманного Альбиона» получать от своего, хм, дружеского присутствия запланированные «гешефты». В первую очередь — за счет эксплуатации бакинской нефти, большая часть экспорта которой теперь отправлялась из Каспия в Батум по железной дороге и трубопроводам. 

***

На этом фоне никто не стал мешать тбилисским политикам провести выборы — в столь любимое ими Учредительное Собрание. За которое именно депутаты от грузинских меньшевиков больше всего ратовали, в полголоса или громко, в зависимости от политической обстановки, во всех Думах Российской империи без исключения. Правда, фракция их партии, образовавшаяся после раскола прежде единой РСДРП на ее втором съезда в Лондоне в 1903 году, на общероссийских выборах больше 2 % мандатов никогда не набирала. Но вот именно в грузинских губерниях Закавказья ее популярность, по не совсем понятной причине, просто «зашкаливала». 
Собственно говоря, именно благодаря этому фактору отмечавшегося практически на всех остальных территориях упраздненной Российской империи «двоевластия» между структурами Временного Правительства и Советами рабоче-крестьянских и солдатских депутатов в Грузии практически не было. Поскольку большинство в Тифлисском Совете прочно принадлежало соратникам Жордания — и они же доминировали в учреждениях, легитимных по версии Керенского сотоварищи. Не то что в Совете Бакинском, — где были образованы фракции и большевиков, и эсеров, и азербайджанских, и армянских националистов, и который проводил куда более революционную политику, чем в административном центре Закавказья. 

Соответственно, не стали сюрпризом и выборы 1919 года в грузинскую «учредилку», — когда меньшевики получили 72 % голосов в городах и 82 % в деревне, завоевав 109 из 130 мест в парламенте страны. Даже все 32 депутата от рабочих тоже позиционировали себя именно меньшевиками. Конечно, свою роль в фактическом непрохождении большевиков сыграли в какой то мере и политтехнологии. Ведь без голосования по единому общегосударственному списку партий только на мажоритарных округах, теоретически, кандидаты партии, набравшие по 51 % голосов могут целиком занять парламент, — даже если на каждом округе их оппоненты получили оставшиеся 49 %. Но все же вероятность такого исхода в реальности не слишком высока — обычно кандидаты от оппозиции какие-то мандаты получают. Стало быть, вышеприведенные цифры действительно свидетельствуют о наибольшей популярности среди широких слоев населения именно меньшевиков. 
Думается, в пользу этой популярности в первую очередь сыграла… крайняя расплывчатость программы этой партии. Ну, и «половинчатость» обещанных в случае прихода к власти реформ тоже. Почти что современный вариант «майданных» посулов — в духе «за все хорошее — против всего плохого!». В доказательство можно привести несколько высказываний тогдашних меньшевистских политиков. Лидер партии Ной Жордания:

«Вы думаете, что если правительство социалистическое, то оно должно осуществить социализм: это взгляд большевиков... Мы же думаем иначе. Если мы говорим, когда социализм осуществится в других странах, тогда он осуществится и у нас, это не значит, что мы должны предоставить государство буржуазии и поступить к ней в рабство. И в буржуазном строе у нас есть дело. Мы должны осуществить свою программу-минимум».

Не знаю, как Вы — дорогая аудитория, но лично я, прочитав этот «перл изящной словесности» даже сотый раз, так и не понял, — что хотел сказать почтенный тезка библейского патриарха, спасший от Всемирного Потопа человечество на «ноевом ковчеге»? То ли собрался «осуществить социализм, чтобы не быть в рабстве буржуазии», — то ли в ней, окаянной для уважающего себя марксиста-социалиста, «есть дело»? И в чем же тогда должна выражаться программа-минимум? Или вот, например, на съезде 1906 году Жордания назвал крестьян «частью буржуазии» — как, в принципе, и следует из марксисткой теории, относящей этот класс, во всяком случае собственников, пусть даже и небогатых, к мелкой буржуазии. В отличие от наемных работников-батраков — сельского пролетариата. Но, как видим из итогов выборов 1919 года, именно сельский электорат дал меньшевикам «львиную долю» голосов — так что даже эсеры, в остальной части Российской империи бывшие «фаворитами» крестьян, могли бы удавиться от зависти, глядя на эти цифры. И уж в этот период в своих выступлениях Ной Николаевич нередко зачислял селян в состав самого настоящего «пролетариата» 

***

Впрочем, ладно там крестьяне, — но ведь так называемые «социалисты» и «революционеры» весьма неплохо относились и к буржуазии, и даже к дворянам! 

«Жордания определял новый режим как строй, установленный рабочими, солдатами и прогрессивной буржуазией, и который должен быть направляем пролетариатом и буржуазией. В небрежно брошенной им фразе, "тремя основными классами современного общества" являлись для него дворянство, буржуазия и пролетариат».

Спору нет — в Грузии дворянство действительно играло значительную роль — даже чисто демографически. 6% от общей численности населения — не шуточки. Не Ржечь Посполитая, конечно, где «гоноровые шляхтичи» составляли добрую пятую часть панов поляков (абсолютный рекорд в истории, однако!), — но и не остальная Россия, где доля дворян была раза так в три меньше минимум. Что делать, если «злобные угнетатели грузинского народа» из числа российской элиты, спасшие на рубеже 18—19 веков агонизирующие грузинские карликовые царства и княжества от полного уничтожения Персией и Турцией, так подсуетились, — записав в аристократическое сословие едва ли не всех желающих из Картли-Кахетии и Имеретии. Одних только князей за счет новоиспеченных из грузинской знати получились тогда в Российской империи на порядок больше, чем до того было из Рюриковичей, Гедиминовичей и прочих «высших аристо» вместе взятых. А выражение «грузынский кназь» в российских аристократических салонах на долгие десятилетия стало живо напоминать ироничный мем «лихих 90-х» — «китайская копия» (когда умельцы из «Поднебесной» еще нередко грешили браком) с соответствующим отношением к таким «князьям второго сорта».

Недаром даже грузинский драматург Авксений Цагарели еще в 1882 году написал пьесу «Ханума», — в которой помимо прочего язвительно высмеял княжеское сословие из числа своих соотечественников. Один из представителей которого, главный герой пьесы разорившийся князь Пантиашвили, фактически торгует своим титулом, — будучи готовым жениться на дочке купца, лишь бы за нее дали богатое приданое. «Чтобы князь Пантиашвили свою честь и свободу за четыре тыщи продал!… Никогда! Только за пять...» — это, пожалуй, даже похлеще, чем «300 рублей это несерьезно! 330! Каждому!» — из блистательной «Операции «Ы» Леонида Гайдая. 
Смех смехом, — но если ситуация в Грузии позиционировалась ее новыми властями в качестве «революции», — то не совсем понятно, кто и против кого ее делал? В чем заключался тот резкий и коренной слом общественных отношений, который и составляет суть любой революции по определению — в противовес постепенному эволюционному их изменению, а то и консервации на каком-то одном этапе? До 1917 года в Грузии доминировали буржуазия и дворяне, — но, получается, эти сословия и дальше сохранили свое влияние, только уже под «брендом» революционеров? 

*** 

Нередко в качестве объяснения малопонятной для вроде бы революционера трогательной любви к дворянскому сословию приводится тот факт, что сам Жордания тоже был дворянином. Ну, так и Ленин родился в семье действительного статского советника, — чьи дети автоматически получали потомственное дворянство. Дворянами были Дзержинский, Красин, ряд других видных большевиков. А уж об офицерах, становившихся «их благородиями» сразу по получении погон даже прапорщика, и говорить нечего. А ведь на службу в Красную Армию перешло добрых две трети офицеров развалившейся армии императорской. Многие из них, как, например, начальник Генштаба маршал Шапошников или «дважды генерал» (получивший эти звания и в дореволюционной России, и в СССР), инициатор создания «суворовских училищ» граф Игнатьев достигли вершин в советском военном руководстве, работая рядом с лидером страны.
Просто и Ленин, и его преемник четко разделяли аристократию «служивую», как она, в общем, изначально и задумывалась при руководстве государства в незапамятные времена, — и аристократию паразитическую, после Указа Петра Третьего «О вольностях дворянских» получившую право «бить баклуши» вместо гражданской или военной службы — и проматывать доходы своих имений за карточным столом и во время поездок в столь любимую ими «просвещенную Европу». И если «служивые» после Октябрьской революции изъявляли готовность и дальше служить своему народу — препятствий им никто не ставил, даже наоборот. Просто да — жить теперь надо было только службой и получаемым за нее жалованьем — об имениях надлежало забыть. Ну, так хоть при Сталине, хоть позже, оклады офицеров (до 1943 года — командиров) всегда были в разы выше, чем у среднестатистических «гражданских».
В меньшевистской же Грузии, похоже, решили с равным пиететом относиться ко всем дворянам. Пикантный факт — когда в 1924 году, уже после падения обанкротившегося режима Жордании, его агенты из-за рубежа попытались поднять массовое антисоветское восстание (реально продлившееся, в целом, аж два дня), — среди арестованных его организаторов просто рябило в глазах от княжеских титулов. Ну, а что — князь-революционер — это даже оригинально! Почти также — как и суть известного иронического «мема» «пчелы против меда»… Справедливости ради стоит заметить, что когда пахло жареным», режим меньшевиков мог и на время забыть (больше на словах, конечно) о своей «всесословности» и «всеклассовости» — нещадно эксплуатируя р-революционную фразу:

«В 1919 г., когда войска Деникина надвигались на Грузию, командование Народной гвардии выпустило прокламацию, в которой говорилось: “Сегодня мы столкнулись с новой опасностью: на Грузию упала зловещая тень войск генерала Деникина… Мы будем защищаться от полчищ реакции, от старой “жандармерии”, от рабства… Кровь, пролитая нашими товарищами на полях сражений во имя свободы и демократии, побуждает нас, товарищи, теснее сплотиться вокруг красного знамени с оружием в руках, дабы в смертельной схватке отразить наступление сил реакции на революционную Грузию… Долой черную реакцию! Да здравствует революционная демократия! Да здравствует социализм!».

Правда, после того как подобные опасности переставали быть актуальными (как и с деникинским наступлением, — которое быстро пресекли не только тогдашние оккупанты Грузии, но и «спонсоры» белогвардейцев, англичане) — поведение тифлисских политиков больше всего напоминало таковое у героя известного анекдота. Любовника, застуканного на горячем — и вынужденного выброситься с 10 этажа, во время падения горячо молившегося Богу с обещаниями начать праведную жизнь в случае спасения. Но, упав в детскую песочницу, лишь иронично заметившего про себя: «Так мало летел, — а сколько всякой ерунды наобещал!» — Так и с меньшевиками — как только риск быть разбитыми (кстати, уже не первый раз) белогвардейцами миновал — о «социалистической революции» и «красном знамени» эти «марксисты» быстро запамятовали… ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

​