Как начиналась Венесуэла

Сейчас, когда ситуация вокруг Венесуэлы резко обострилась из-за внезапно активизировавшихся империалистических аппетитов Вашингтона, — самый раз поговорить, «откель пошла земля Венесуэльская», вспоминая всем известные строки из «Повести временных лет» святого Нестора-Летописца. Тем более что и до нынешнего кризиса эта территория каким-то просто мистическим образом особенно привлекала внимание самых известных мастеров прошлого...

Казалось бы — она из всего лишь рядовой провинции выросла к куда более солидному статусу «генерал-капитанства» лишь к 1777 году. А поди ж ты — ее побережье, города на нем, — фигурируют в стольких произведениях! Особенно на столь любимую многими поколениями читателей «пиратскую тему», как, впрочем, и зрителей тоже, — что показал недавний феноменальный успех франшизы «Пираты Карибского моря».
Впрочем, впервые о ней очень подробно написал еще во второй половине 17 века Александр Эсквемелин — сам по себе легендарная личность, данные о которой носят весьма запутанный и часто противоречивый характер. Впрочем, и то, что признается большинством его биографов, само по себе годится в качестве практически готового сценария на ту самую «пиратскую» тему. Ведь именно пиратом по основному роду занятий Эсквемелин и был, — в частности, участвовал даже в походах, пожалуй, самого знаменитого «адепта Веселого Роджера» Генри Моргана. Но при этом вроде бы являлся еще и неплохим медиком, хирургом, — что среди «берегового братства» (пиратской «братвы» то есть) во все времена ценилось очень даже высоко. В общем — готовая заготовка «Одиссеи капитана Блада» Рафаэдя Сабатини (не считая других книг того же цикла), — что этот английский автор, в общем-то, и не скрывал. Вообще же, и самого Эсквемелина, и поднятую им тематику в разные времена с успехом использовали в своих произведениях и Даниэль Дефо, и Фенимор Купер, Эдгар По и Роберт Льюис Стивенсон, и множество других писателей. 

Казалось бы, — что, в тогдашней Венесуэле было для местных пиратов «медом намазано»? Основные административные центры испанских колоний в Латинской Америке находились в Мексике и Перу, золото с западного побережья континента чаще отправляли в метрополию морским путем через Магелланов пролив или через Панаму и Картахену в Колумбии. А «черное золото», по запасам которого страна занимает одно из первых мест в мире, крайне возбуждающее современных «звездно-полосатых пиратов», их тогдашних «коллег» интересовало, мягко говоря, не очень. Золота же обычного на венесуэльских землях почти и не было — местная экономика века назад строилась на производстве индиго и кошенили, популярного тогда сырья для красителей, — да сахарного тростника с какао. Хотя немалые пастбища в относительно высокогорных районах, мешавших расти сплошному тропическому лесу, позволяли еще и разводить немалые стада скота.
Тем не менее история о взятии пиратским флотом города Макарайбо в глубине обширного Макарайбского озера (по сути — залива Карибского моря, соединенного с ним достаточно широким проливом) стала едва ли не абсолютно обязательным эпизодом произведения любого уважающего себя автора, пишущего на пиратскую тему. И главное, это нельзя даже считать каким-то «перебором» — несчастный город, по тому же Эсквемелину, грабили на его памяти только за пару-тройку десятилетий несколько раз! Каждый раз собирая весьма неплохой для «джентльменов удачи» куш в десятки тысяч «пиастров», — наверное, известных с детства каждому после прочтения повести «Остров сокровищ». 
А ведь помимо чисто литературной известности Венесуэла вошла в историю благодаря многим другим важным событиям! Например, именно здесь начал свою революцию против испанского колониального гнета глубоко почитаемый во всех испано-язычных государствах Южной Америки — Симон Боливар. Здесь им были провозглашены первые на континенте независимые от Мадрида республики, заслужившие свое право на свободу в ожесточенной борьбе, здесь же его прах покоится в мавзолее в центре Каракаса, столицы страны, национальным героем которой он официально провозглашен. А Орден Освободителя, учрежденный в его честь, является высшей наградой Венесуэлы. 

***

Но вернемся пока к еще более ранним временам — самого конца 15 века. Когда знаменитый мореплаватель Христофор Колумб в ходе своей экспедиции открыл «Новый свет», — правда, до конца жизни так и не поняв, что открытые им земли являются действительно абсолютно новым, неизвестным в Европе материком, — а не уже открытой португальцами Индией. Так что с его «легкой руки» континент долгое время и называли «Вест-Индией», — а его жителей «индейцами». Хотя, конечно, до коренных жителей «родины слонов» всевозможные Чингачгуки и Быстроногие Олени не имели ни малейшего отношения. 
Куда ближе к пониманию истинного положения вещей оказались соратники великого путешественника — адмирал Алонсо де Охеда и его штурман Америго Веспуччи, в ходе третьего путешествия Колумба в «Новый Свет» в 1499 году достигшие северного побережья собственно Латинской Америки, — а не островов Карибского бассейна, как в более ранних экспедициях. Одними из первых они как раз и добрались до того самого Макарайбского озера, — спустя век с небольшим ставшим просто-таки «универсальной приманкой» для любителей легкой наживы из Тортуги, Порт-Ройяла и других «пиратских гнезд» 17 века. 

А зайдя в залив, испанские моряки обнаружили «свайный поселок» местных жителей-индейцев. То есть их жилища были расположены на воде у побережья, — благодаря построенным над водой помостам на сваях. Очень удобно в плане безопасности от угроз тропических джунглей — вроде диких зверей, змей, да даже и назойливых насекомых. А чисто «технически» этот поселок был возведен почти по такому же принципу, как в свое время была построена Венеция, — конечно же, с поправкой на куда большую «монументальность» последней в плане каменных зданий, площадей и тому подобных элементов.
Веспуччи же как раз и был родом из этого знаменитого города, — который, наряду со своей соперницей Генуей, держал под контролем всю «левантийскую» (то есть — средиземноморскую) торговлю с Востоком. С легкой руки этого венецианца новые земли и получили название «Малой Венеции», — что как раз и звучит как Венесуэла. Сам же штурман адмирала Охеды в конце концов стал «крестным отцом» не только одного из крупных латиноамериканских государств, — но и всего громадного американского континента, названного в честь его имени, Америго.

***

Тем не менее очень скоро новое название севера Латинской Америки было в очередной раз, хм, несколько модифицировано — на этот раз уже на немецкий манер. Причем эти события обогатили историю новым, ранее (да и позже тоже) другим небывалым термином «немецкие конкистадоры». То есть само испанское слово «конкиста»-то было известно задолго до 16 века — и означало «завоевание». Производным от него является термин «реконкиста» — то есть «обратное завоевание», «отвоевывание», освобождение ранее занятых неприятелем земель. Что на испанской территории особенно широко происходило в 15 веке — в процессе изгнания с территории Пиренейского полуострова последних арабских эмиратов, появившихся здесь еще в 8 веке, во время широкомасштабной экспансии войск первых исламских халифов.
Конечно, куда большую известность получила как раз не «реконкиста», осуществленная испанскими рыцарями у себя дома, — а самая классическая «конкиста», завоевание им уже Нового Света. Что, кстати, стало очень и очень неплохим «спуском избыточного пара» их агрессивных привычек после изгнания привычных врагов, арабов, за Гибралтарский пролив. Но все же, как бы там ни было, — обычно словосочетание «испанский конкистадор» является такой же «классикой», как, скажем, «сладкий сахар». А конкистадор уже почему-то немецкий поневоле вызывает ассоциации с, например, «пархатым большевистским казаком» из ставшего «мемом» эпизода беседы Штирлица с немецким генералом в поезде, едущим из Берлина через Швейцарию во Францию.
Впрочем, если углубиться в историю появления данного, хм, нетрадиционного термина, сходство с пресловутыми «пархатыми казаками» станет еще заметнее. Поскольку во главе «немецкой конкисты» стояли не графы-князья или хотя бы обедневшие, но благородные идальго с кучей предков «голубых кровей», — а… немецкие банкиры! Которых тогда мало кто так называл, — предпочитая более грубоватое, но и более отражающее сущность этой профессии название «ростовщики». То есть те, кто давал деньги в «рост», в долг, получая за это немалые проценты. Что, вообще-то, для «добрых католиков» в Европе до начала 17 века, когда Римская курия издала по этому поводу смягчающий прежнюю позицию циркуляр, было занятиям, мягко говоря, Церковью неодобряемым. Но поскольку заемные деньги в Старом Свете нужны были многим «власть имущим» — на ростовщичество христиан в ряде стран смотрели сквозь пальцы.

И кстати, торговые дома «вольного имперского города Аугсбурга» из числа Фуггеров, Эхингеров, Сайлеров и Вельзеров к аристократам до определенного момента никто относить и не думал. Пока в них (точнее, — в их деньгах) не возникла огромная нужда у одного из претендентов на императорскую корону — испанского короля Карла. К слову сказать, с порядковым номером у этого венценосца — заметная путаница, в зависимости от конкретной страны (и соответственно короны), которую он возглавлял в разные периоды своей жизни — по отдельности или одновременно. Вот и вышло, что по чисто испанской, а также австрийской версии — он Карл Первый, по «нидерландской» — Второй, а по общеимперской — аж Пятый, по ней этот политик чаще всего и упоминается в исторических источниках. 
Но чтобы стать главой образования с не очень благозвучно звучащей на русском языке аббревиатурой СРИГН (Священной Римской империи германской нации) молодому Карлу Габсбургу (кстати, — первому Габсбургу на испанском престоле) только родства с усопшим императором Максимилианом оказалось явно недостаточно. Князья-выборщики (курфюрсты), конечно, чтили внука покойного императора, — но деньги они почитали еще сильнее. А потому и готовы были устроить неофициальный «аукцион» среди претендентов на императорскую корону, — в частности, между вышеупомянутым Карлом и его соперником, французским королем Франциском Первым. Тоже весьма небедным, кстати, — особенно учитывая, что его испанский «коллега» еще не имел подспорья в виде караванов «золотых галеонов» из еще только открытого Нового Света, который еще лишь предстояло колонизировать и, хм, «монетизизровать» в пользу Его Величества и находящейся рядом с ним придворной камарильи.
Вот и пришлось Карлу, пока еще только «первому-второму», идти на поклон к аугсбургским банкирам-ростовщикам — за солидным кредитом, дабы «перебить ставку» французского конкурента. Деньги обычно прижимистые немцы выдали, — правда, относительно их точного количества историки спорят до сих пор, называя цифры до 850 тысяч гульденов включительно. Впрочем, самая наглядная оценка из тех же источников — «12 тонн золота». По нынешним ценам на этот драгоценный металл — больше миллиарда долларов. Неудивительно, что такой «приз» в итоге приглянулся имперским «курфюрстам» побольше предложений Франциска, — так что они избрали императором СРИГН Карла, позволив ему довести свой «порядковый номер» до 5-го.

***

Однако, как известно, «долг платежом красен» — и немецкие «толстосумы» вскоре после получения с их помощью Карлом Пятым императорской короны захотели его вернуть — и с процентами. Увы и ах, как нетрудно догадаться, у новоизбранного венценосца таких деньжищ — свободных, во всяком случае — под рукой не оказалось. Кой-что из «нематериальных благ», конечно, немцы получили — вроде возведения Везеров в дворянское достоинство. Но самим по себе дворянством сыт не будешь — да и не очень похвальным в этой среде считалось занятие торговлей, не говоря уже о ростовщичестве.
В итоге стороны полюбовно договорились о, как сказали бы сейчас, «расплате активами». Часть которых имели европейскую «прописку» (как, например, угодья-замки некоторых испанских рыцарских орденов эпохи Реконкисты, сокращенных за ненадобностью после ее успеха), — но этого было мало! И вот тогда германским императором, испанским королем, австрийским эрцгерцогом, нидерландским просто герцогом и прочая-прочая-прочая была «выставлена на кон»… Венесуэла!
Вообще-то, практика расплаты с кредиторами венценосных особ с помощью, например, отдачи им «на откуп» сбора налогов на несколько лет наперед в счет погашения единовременного займа была не нова. Но все же в подобном случае речь шла лишь о передаче обычно эксклюзивно-государственных функций в частные руки — «выколачивании» этих самых налогов обычно в куда большем, чем было положено по закону размере, с несчастного населения — пусть обычно и с помощью приданных «откупщикам» королевских солдат. А вот в случае с Венесуэлой немецкие банкиры получили просто неслыханные ранее полномочия — вплоть до права назначать местные администрации, проводить с их помощью почти независимую политику, вести беспошлинную торговлю — и главное: — выкачивать из своих новых «вотчин» все доступные мыслимые и немыслимые доходы. С помощью которых Везеры-Фугеры (особенно первые) и планировали с лихвой погасить одолженные Карлу Пятому денежки на свое избрание императором.

Ну, правда, «банкирско-немецкие конкистадоры» все же были несколько подконтрольны высшим органам испанской колониальной администрации, — тогда расположенным в Санто-Доминго, столице нынешней Доминиканской республики. И даже вроде бы согласились взять на себя определенные «цивилизаторские» обязательства — вроде основания-постройки нескольких городов, поиска месторождений золота, обращения местных индейцев в христианство и т.д. Более того — некоторые из этих пунктов господа из Аугсбурга, нарекшие свое новое владение «Кляйн-Венедиг» (та же «Маленькая Венеция» — только на немецкий манер), выполнили! Например, основав в 20-е годы 16 века Новый Аугсбург — ныне город Коро, центр одной из самых крупных венесуэльских провинций.
Тем не менее своей главной задачей немецкие «бизнесмены» видели лишь получение максимальной прибыли. С чем у них сразу же возникли серьезные проблемы. Ведь золотых рудников на венесуэльской территории, увы, не оказалось. Впрочем, аугсбургские банкиры изначально не рассматривали этот вариант как основной, — а потому почти сразу перешли к варианту запасному. Оказавшемуся на их беду еще более «фантастическим», чем очень популярные в среде тогдашних любителей наживы поисков легендарной страны Эльдорадо — якобы сказочно богатой золотом. Ибо искали посланники господ Вельзеров… короткий проход в сказочно богатую как минимум очень дорогостоящими в Европе пряностями —  настоящую Индию! Всерьез рассчитывая, что Венесуэла — это просто большой остров, а в Макарайбское озеро является началом пролива, соединяющего Атлантический океан с Тихим.

***

Конечно же, подобные воззрения на проверку оказались чистой воды бредом. Первым европейцем, прошедшим из Атлантики в тихоокеанские воды, стал легендарный Магеллан — проливом, названным его именем, — увы, это случилось тысячами километров южнее Карибского моря, куда ближе к покрытой вечными льдами Антарктиде. А до сдачи в строй Панамского канала были еще долгие столетия… Тем не менее чтобы понять этот, в общем-то, простой факт, новым владельцам «Маленькой Венеции» потребовались даже не годы, — а целые десятилетия! Что вызывает закономерный вопрос: а как это вообще могло произойти?! Ладно там сухопутные экспедиции, отряжаемые каждым новым немецким губернатором в поисках вожделенного прохода между океанами — тропическая сельва шуток не любит, и многие иноземцы из нее очень часто просто не возвращались… Но ведь само озеро-залив Макарайбо — оно хоть и большое, имеющее длину свыше 200 километров, — но ведь путь через Атлантику из Европы в Америку намного длиннее. Между тем даже морские экспедиции, снаряжаемые вдоль берегов озера в поисках «прохода в Индию», регулярно слали в Аугсбург оптимистические реляции в духе «проход пока не нашли, — но надежда есть». Судя по всему, посланным Вельзерами и Ко губернаторам и их окружению просто нравился собственный статус и даваемые им возможности — вот они и «кормили» склонное верить сладеньким сказочкам начальство посулами в духе «еще десяток ведер, господин Карабас, — и золотой ключик у Вас в кармане!»
Тем не менее только обещаниями скорых «златых гор» начальники Кляйне-Вендига обойтись явно не могли, — а потому и пытались изыскать на подведомственной территории хоть какую то прибыль для своих хозяев. В связи с чем здесь сформировалась уникальная порода губернаторов — «губернаторы-путешественники». Уходящие в экспедиции, тянувшиеся порой по несколько лет, забирая с собой почти все наличные войска, припасы и т.д. «Хорошим тоном» считался и уход вслед за начальником и его заместителя с оставшимися ресурсами — «замы» очень надеялись, что им может повезти больше, и награда за этот успех от европейских шефов превысит все мыслимые ожидания. Несложно догадаться, как при этом шел процесс, хм, «социально-экономического развития» колонии — если в ее «столице» из наспех сколоченных хибар вместо хоть каких-то полномочных администраторов распоряжались лишь рядовые и безынициативные «клерки».
Впрочем, их «начальникам-путешественникам» чаще всего тоже не везло. Вот лишь небольшая цитата, повествующая о печальной участи лишь одного такого отряда, посланного вглубь Венесуэлы за сокровищами:

«Отряд сбился с пути, люди голодали. Если испанец падал от изнеможения, его уже не подбирали. И тогда, — пишет хронист Педро де Агуадо, — они принялись убивать одного за другим тех индейцев, какие у них оставались в услужении, и пожирать их, уподобляясь тем самым диким и кровожадным зверям… и настолько они не испытывали при том ни страха, ни отвращения, как будто бы с младых лет питались человеческим мясом». 

К слову сказать, из этих «немецких людоедов» (правда, завербованные испанцы там были тоже) и обратно к побережью удалось выйти лишь одному... Неудивительно, что даже испанцы, не отличающиеся особым гуманизмом в отношении местного населения, зачастую приходили в ужас от поведения своих немецких «коллег». Так миссионер Бартоломе де Лас Касас писал тогда: «Немцы хуже самых диких львов. Из-за своей жадности эти дьяволы в человеческом обличье действуют гораздо кровавее своих предшественников».

***

Ирония судьбы, — но даже такая запредельная жестокость и жадность все равно не помогла вышеупомянутым «дьяволам в человеческом обличье» с немецкой «пропиской» удовлетворить все свои первоначальные «хотелки». Ни «большим боссам», ни посланной в далекую Венесуэлу их подручным. Кто-то просто сгинул в кровавых экспедициях за золотом, кто-то, вроде одного из губернаторов Николауса Федермана, оказался в тюрьме под судом — по обвинению в «сокрытии найденных сокровищ». А нечего было пускать пыль в глаза доверчивому начальству, — обещая ему несметные богатства «как только, так и сразу». 
А последний немецкий губернатор Филипп фон Гуттен, ставший им после смерти своего шефа Георга фон Шпейера, по возвращении из очередного «похода за сокровищами Эльдорадо» в 1546 году был… убит своим конкурентом Хуаном де Карвахалем! Испанцем из числа оставшихся в Новом Аугсбурге чиновников на службе немцев, — которого отчаявшиеся дождаться законного губернатора колонисты выбрали вместо него. И хотя Карвахаля после расследования все же повесили, — но тем не менее судили его уже испанские судьи, прибывшие из Санто-Доминго. После чего Венесуэла, сначала «явочным порядком», а потом уже и официально была изъята из загребущих ручонок банкиров Вельзеров — под предлогом «нарушения ими договорных обязательств». А что — городов нужное количество не построили, индейцев «к истинной вере» не привели и прочее в том же духе — так что в том же 1546 году Карл Пятый расторг свой договор о передаче Венесуэлы в «концессию». А что немецкие ростовщики не «отбили» выданный ему кредит — так это уже их проблемы, император-то со своей стороны «сделал все возможное», целую страну для этого под правление этих жестоких торгашей отдал, правда ж? 
К слову сказать, в начале 17 века и Вельзеры, и Фуггеры таки обанкротились, — так и не получив одолженных испанской короне миллионов золотых. Правда, уже не только за тот первый «инаугурационный» кредит Карлу Пятому, — но и его потомкам для ведения многочисленных войн тоже. Но Венесуэла (точнее — венесуэльский крах этих дельцов) тоже однозначно сыграла в этом банкротстве свою роковую роль. Что называется, «как аукнется — так и откликнется»…

Хотя конечно, нет худа без добра — пусть очень тяжелой ценой, но с тех пор «Маленькая Венеция» навсегда избавилась от немецкого ига. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… 

​