«Кукушкины дети» Тамары Носовой. К 95-летию любимой актрисы

Ещё один небольшой «ролевой» текст к 95-летию народной артистки России Тамары Носовой...

Кроме нескольких «больших» фильмов («Королевство кривых зеркал», «Ревизор» и др.), Носова почти не играет главных ролей. Чаще всего — в эпизодах. Тем не менее твёрдо встроившись в пантеон великих соплеменниц, выдающихся мастериц трагикомического: Любовь Орлова, Янина Жеймо, Вера Марецкая, Марина Ладынина etc. Почему? Как так получилось?

В том-то и дело, героини представленных выше женщин всегда сугубо положительны. Зритель смеялся не над ними. А — вместе с ними. Радуясь их весёлости, удачам-разочарованиям. 
Роли же сатирические играли актрисы чуть постарше, со специфической внешностью. Такие как Ф. Раневская, Р. Зелёная, Т. Пельтцер: с изюминкой, но не красавицы. Весьма фактурные, эпатажные, — но не кокотки. Превалировавшие в немом кино 1920-х: В. Холодная, В. Малиновская, О. Бакланова. Тоже контрастно-положительные — до трагизма и слёз чёрно-белой драмы.
Носова пошла другим путём. Не жалея себя, пренебрегая колоссальным соблазном понравиться зрителю «на потребу», намеренно стала играть отрицательных героев. В чём и преуспела: публика от души хохотала над ней самой! 
Пробежимся по некоторым её работам…

Вторя Гоголю

Подобной, как уже сказали — явно «сатирической дурой» — была Марья Сквозняк-Дмухановская в «Ревизоре»-1952 реж. В. Петрова.
Есть, кстати, древняя академическая традиция исполнения сей классической роли. В фундаменте коей — истеричное жеманство. Носова сыграла иначе. 
Она изобразила… Глупость. В её низшем изводе. Хорошенькая, розово-нарядная, стройненькая дочь городничего безнадёжно, окончательно тупа. Посему самоотверженно верит пройдохе-Хлестакову.
По глупости же мгновенно меняется настроение. Переходит от радости — к слезам. От ликования — к бессмысленной злобе. Её даже становится немного жаль. По велению актёрского дарования, смех оттеняется душевной жалостью. 

Маска полоумия

Если идиотизм гоголевской Марьи Антоновны имеет нюансы, то идиотизм кухарки Агнии из «Беззакония»-1953 по Чехову — монументален! Монолитен как стела племени майа. Ни единая мысль не омрачает её «каменное» лицо.
Стряпуха из короткометражки К. Юдина — безмозглое, бестолково-блудливое существо — «забыла» в кавычках своего младенца на крыльце чинуши Мигуева. Причинив неслыханное огорчение коллежскому асессору. Вынужденному покаяться супруге в измене. 
В данной роли как бы эскизно проявились приметы будущего «лица» Тамары Носовой — большого комического мастера. 

Ноу-хау

Этот характерный взгляд огромных голубых глаз. (Фирменная её «фишка».) Ничего не выражающих, пустых (по сценарию). Слегка приоткрытый рот с манерно отвисшей нижней губой. Тяжёлый подбородок. Вздёрнутый «столичный» нос. Красное лицо, пышущее здоровьем, — контрастирующее с жёлтыми косицами. 
Да, образ замечательный. И всё ж таки главное не в том. А — в гротескно остановившейся мимике. В неподвижности. Создающей ощущение непролазной пустоголовости персонажа. Маска. Чарли-чаплиновская маска, — своим серьёзным видом вызывающая дикий смех публики. 
Удивительно скульптурная живопись. Тончайше очерчивающая протагониста. Что было know-how в советском искусстве. 

Жанровые фиоритуры

Будучи настоящим художником, Тамара Макаровна великолепно владеет разговорной аллитерацией — элементом повтора. 
Этой монотонной, бесстрастно произнесённой фразы, оказывается, было достаточно для характеристики как собственно Акульки, так и общества, породившего её: «Жила я только с вами, больше ни с кем!».
Торжествующе-аляповатые дубоватость с пофигизмом стали стержневой темой в роли солдатки Акулины в «Шведской спичке»-1954. Поставленной по раннему рассказу Чехова одним из лучших комедийных виртуозов К. Юдиным. 
Мелкие страстишки, грошовые расчёты. Копеечный разврат русских провинциальных чиновников кипит вокруг неё. Маленькие людишки суетятся-лебезят, делают гадости и… Сами же пугаются вусмерть. 
Акулька эпически спокойна. Высокая — румяно-грудастая — она красива животной, прямо-таки отталкивающей красотой. Её наглая самоуверенность зиждется на одном: в городе нет сколько-нибудь значимого лица, которое устояло бы пред её «непроходимой» прелестью. К тому же все жутко боятся скандала-адюльтера — как извека было на Руси.
Т. Носова с удивительной для молодой актрисы силой сыграла беспросветную темноту и злую тупость провинциальной мессалины. Поднявшись до чеховского обобщения мерзкой морали стародавней русской глубинки.

Высмеиваем стиляг

Не щадила себя и в современных типажах. В коротком метре В. Ордынского «Секрет красоты»-1955 остро и смело показана незадачливая ученица парикмахера. Поклонница дурацких зарубежных веяний. Пытавшаяся изысканно подстричь першего приятеля-стилягу. Ещё более модного и пошлого, чем она. 
Жалкие улыбки, глупые рыдания. Лихие блатные словечки, произносимые с наивно-детской интонацией, блестяще передали духовную нищету обывательницы — Нинели Кукушкиной. С её притворством, жеманством-неповоротливостью.
К ней никто не хочет садиться в кресло. Трудно понять, что отпугивает клиентов. Неестественно гигантские накрашенные ресницы. Ужасающей длины ногти. Или громадно-ультрамодная булавка, приколотая к халату. Результат плачевен: не может сдать экзамен. 
Конечно, зрителю не терпится посмотреть: что же умеет эта экстравагантная девица? И вот жертва найдена: персонаж Олега Анофриева. Стиляга с огромным модным коком. И гривой, старательно взращённой хозяином. 
Кукушкина усиленно стрижёт то ступенькой. То лесенкой. На наших глазах тает голова Эдика... Экзамен кончается тем, что от богатой шевелюры остаётся крошечный чубчик. 
Всю роль Носова проживает на одном дыхании. Доводя героиню почти до инфарктного состояния. Её изуродованный приятель уходит гордо, — но со слезами. «А как же наша любовь?» — в отчаянии спрашивает девушка, — «Конец», — отвечает Эдик. 

Тося-бюрократка

К Нинели близка Тося — секретарша чинуши-Огурцова из рязановской «Карнавальной ночи»-1956. Но манера юной, соображающей в «правильном русле» бюрократки сложнее. Даже опаснее, чем «кукушкины детишки-выкрутасы» из парикмахерской. 
Мещаночке Тосе хватает ума, чтобы хитро́ прикидываться советским работягой — серьёзным, даже идейным работягой! Подхалимничает перед Огурцовым. Ловко важничает перед сверстниками. 
Играя вместе с известным Ильинским, уверенно составляет с ним потешный дуэт высочайшего уровня. Профессионально-качественно действуя впоследствии в ансамбле с такими комиками, как С. Мартинсон («Черноморочка»), С. Филиппов («Особый подход»).

Проба сил

Начала она практически случайно.
Вспоминается первый крупный план Тамары Носовой в герасимовской ленте «Молодая гвардия». Исполнительницы эпизодической роли Вали Филатовой, наивной девочки из Краснодона. Судьба её не отмечена патетикой сопротивления. Но всё равно — грубо раздавлена фашистским сапогом. 
Тихий летний полдень. К речной прохладе слетается стайка девчат. Радость свободного движения, здоровой чистой юности на несколько мгновений заставляет забыть тревогу военного времени. 
Развеваются на ветру светлые платья. Прыгают по плечам тугие косички. Звенит беззаботный смех. И — совсем юное, почти детское личико Вали. С «бездной» круглых, широко раскрытых глаз. 
Доверчиво тянется к предводительнице шумной компании. Слова Ули Громовой полны горечи. Валя восторженно глядит на старшую подругу. Не понимая серьёзности момента. Не предчувствуя грозной беды. 
Внезапно — страшный взрыв!! Все вскочили, побежали обратно к посёлку. 
Отступая, наши взорвали шахту. Так начинается картина. 
Простосердечную Валю не приняли в ряды молодогвадейцев. Далее — биржа труда. Далее — отправка Вали в Германию. И снова крупный план. От наивности не осталось и следа. Горе-отчаяние. Слёзы под музыку Шостаковича — не забыть. Подлинные слёзы Вали Филатовой, угоняемой в фашистскую неволю… 
Однажды, работая над драматическим отрывком, Тамара стояла во ВГИКовской аудитории и ревела. Это ненароком заметил студент реж. факультета, ассистент Герасимова Юрий Егоров («Студёное море», «Добровольцы», «Простая история»). Он готовил постановку спектакля, а потом и фильм по Фадееву.
Искренность тех слёз поразила Егорова. Он тут же помчался к учителю доложить об открытии «удивительно плачущей» девушки. Так она очутилась в «Молодой гвардии». Пустившись в бескрайний путь по киноискусству. 

Обличаем мещанство

Казалось бы, ушедший в далёкое вчера образ купчихи не должен слишком уж волновать зрителей середины XX в. Но — актриса напитывает его современным звучанием. Создаёт портрет нынешней советской мещанки. Глупой. Рассуждающей о чём угодно, только не о действительно важном. Задающей актуальные вроде бы вопросы, насыщенные философским смыслом: «Как жить?..» — Но… — мимо. Мимо. Этим пародийным вывертом перекликаясь с похожими прототипами прошлых эпох. 
Тараторит без умолку, заламывая руки. Бегает по комнатам — волнуется. Как же, ведь в дом пришёл жених для дочки Капочки! Нужно гостя очаровать. Предъявить ему свою образованность. 
И вот Ничкина старается занять жениха умной беседой: 
— Я у вас хотела спросить: не читали ли вы чего про Наполеона? Говорят, опять идти на Москву хочет…
— Где ему теперь… Он ещё внове не успел у себя устроиться.
— Да, вот ещё скажите мне. Говорят, ещё белый арап на нас с миллионным войском идти хочет.
— А откуда он?
— Да из белой Арапии. Да, такие уж времена… Как жить? Как жить? («Женитьба Бальзаминова»-1964)

Неудача, ставшая удачей

Обретаясь в сложной, наитруднейшей области кино — комедии, Носова порою терпит неудачи. Справедливости ради скажем — неудачи эти больше зависят от сценария-режиссуры, чем от актрисы.
Фильм «Гость с Кубани»-1955 нельзя отнести к хорошим. Несмотря на то, что рассказ Ю. Нагибина «Комбайнёры», в принципе, интересен, — картина по нему, увы, не получилась. 
Но и критики и зрители отмечали, дескать, образ шофёра Дуськи и ярок, и беспечен, и трогателен. Жизненно правдив. 
Этой роли не было в рассказе. Нагибин написал её специально для Носовой. И актриса наполнила экран столь заразительной оживлённостью. Такой бесхитростностью, такой непосредственностью, — что Дуська-вертихвостка полюбилась очень многим. Невзирая на сценарные огрехи. 

Истинный мастер актёрского искусства всегда разнообразен. К разнообразию высшей «золотой» пробы пришла и Тамара Макаровна. 
Сравните хотя бы тупую Акульку из «Шведской спички» с оплошной боярышней-хохотушкой из «Ильи Муромца». Ехидную, злобную Тосю из «Карнавальной ночи» — с простодушной Дуськой-шофёром («Гость с Кубани»). Вы увидите многовекторность художественных средств, используемых актрисой. От резких — плакатно карикатурных. До тонких — сердечно-лирических. Особенно это заметно на сказочных ролях. 

В сказке черты человеческого характера обычно заостряются, становятся выпуклыми. Например, как непохожа злая коварная герцогиня Двуличе в «Новых похождениях Кота в сапогах» на сильную весёлую девушку из народа Аксал в «Королевстве кривых зеркал».

Обе фигуры комедийны, сыграны легко, грациозно-сочно. Но — темпераменты совершенно противоположны. Что выглядит грандиозно!
Носова въяве показала: мол, может вызвать презрение, гнев, даже ненависть к своим героям. Но умеет вызвать и сочувствие, радостное одобрение. Согласие. Примирение. И — Любовь с прописной буквы.