Задача осуществить синтез православной империи и социалистической державы отнюдь не снята с повестки дня... По Божьей воле Россия в ХХ веке приобрела огромный, трагический, ни с чем не сравнимый исторический опыт. Игнорировать, перечеркивать его мы не имеем права. Думается, что этот опыт, как раз служит той почвой, в которой прорастут семена новой идеологии, синтезирующей православие и социализм. Создать такую идеологию и опираться на нее, не означает ли пойти навстречу высшему замыслу о России? Не единственный ли это путь, на котором может длиться ее дальнейшее бытие?..

Простёрши руку есть ли что милее
У поля бесконечного стоять
И взглядом даль безбрежную лелеять
И с пальцами её соединять

Зажмурившись пока я делал это
Уж осень листья сбросила долой
Да не утонут корабли из лета
В волнах стихов отправленные мной...

Тяжкий крест ли, данность Божья ли,
Добровольная аскеза ли...
то бессонницей тревожили,
то забвеньем вены резали....

Слово, Слово моё логово,
В нём зализываю раны я.
Как известно, Богу - Богово,
А поэту - участь странную...

Кто-то хмурится в стороне,
Кто-то встрече со мною рад…
Всё, что люди желают мне,
Пусть воздастся им во сто крат!

Тем, кто мимо моей души,
Свою песню поёт не в такт,
По неведению грешит
Словом, делом и просто так...

В военно-исторической литературе допетровский период Русской Военной Истории долгое время вообще не рассматривался, и русское военное искусство XVI века не изучалось. Такое игнорирование военными историками этого периода Отечественной истории и увлечение изучением военной истории западных государств, привело к тому, что в общеисторических работах отображение вопросов, связанных с военной деятельностью Царя Иоанна Васильевича Грозного было поверхностным, а сложившаяся ложная оценка личности Благоверного Государя Иоанна Грозного придавала всей его деятельности негативный характер...

И живу, и на жизнь уповаю,
и надеюсь на слово «пока!»
За луну, за луну уплывают
перламутровые облака.

За луну в тишину улетают
позывные щемящей души...
Подышу,
полюблю,
поплутаю.
А растаю –
тужить не тужи!...

Занятый русскими войсками в 1868 году Самарканд, как и все другие туркестанские поселения, разделялся на туземную и европейскую части. Русская часть основана в 1871 году, топографическую съемку и планировку улиц произвел архитектор И.Г. Цеханович... К 1892 году в русской части города проживало 10115 жителей самых разных вероисповеданий. Преобладали православные – 7446 человек и мусульмане – 1054, но были и 68 римских католиков, 75 протестантов, 485 иудеев, 416 раскольников, 71 житель, исповедующий армяно-григорианскую веру...

Серебряный век... Такое возможно только в России и только на рубеже веков – ХIХ и ХХ-го, хотя само понятие восходит к античной традиции. Благородный отсвет серебра культуры этой эпохи, с привкусом декаданса и мистики, роднит ее подчас с древнеримской культурой эпохи упадка. Мистиками не становятся – ими рождаются. «Дети рубежа» веков – Александр Блок, Андрей Белый и Вячеслав Иванов, Сергей Дягилев и Александр Бенуа – остро ощутили духовный кризис воспитавшей их культуры с ее гнетом чистогана и утилитарности. Их завораживало мерцание и красота поэтического символа сквозь призмы эстетических зеркал. В дыхании этой эпохи не только декаданс, но и лихолетья Первой Мировой войны, предощущения революционных бурь и апокалипсических чаяний Шопенгауэра, Ницше и Владимира Соловьева. И плывет кораблик Серебряного века сквозь пространство и время, оставляя в душе нашей радостное удивление поэтической мечтой, воплощенной в творениях искусства этой блистательной эпохи. Впрочем, пусть нас рассудит читатель…

Санитарка, которую все звали в отделение Семеновной, грузная и неповоротливая тяжелая женщина, которая казалось не могла стоять на ногах не опираясь на швабру, закончила, наконец, уборку в процедурном кабинете. Алена включила кварц, затем закрыла дверь кабинета на замок и, проходя мимо поста дежурной медсестры, отдала ключ, предупредив, чтобы та не забыла через полчаса отключить кварцевый аппарат...

Дед был враг, а с врагом нельзя было вступать в переговоры. Но дед не отставал. Он больше не любил бабушку, а любил какую-то Этель Израилевну. Они прожили с бабушкой тридцать лет и три года, а теперь он сказал, что бабушка ему чужая. На двери бывшей Любиной комнаты висит замок – отныне туда выгнали деда, и в кухне у него теперь свое хозяйство: липкий чайник и прихватки, похожие на блины...

Наряду с российской литературой существует еще и литература региональная и местечковая. Некоторые острословы называют ее литературой «местного разлива». На мой взгляд – определение довольно-таки точное. И хотя такая литература также создается на русском языке, но к общероссийскому литературному процессу она, можно сказать, почти никакого касательства не имеет. Местечковая литература существует по своим собственным законам. Это по-своему очень непростые законы...

...Обнаучивание науки не имеет таких убийственных последствий, как обыскусствливание искусства: там если выпустили неправильный аспирин, то он тут же привёл к жертвам. А от просмотра картин, манипулирующих сознанием неустойчивых или невежественных умов, от чтения пустопошлых книг жертвами становятся души и вкусы. Но кто их видит? Кто их когда на зуб пробовал? Душу отдельно от тела не хоронят.

В «Гностиках и фарисеях» Светланы Замлеловой (Москва, «Художественная литература», 2010) желательно читать всё. Не обязательно всё подряд. Можно выборочно, вразнобой, к чему и располагает жанр сборника рассказов и повестей. Но по мере движения становится ясно, что нужно всё прочитать. Потому что есть тут какой-то общий для всего контрапункт. Лишь не ясно ещё, в какой именно вещи ключ к нему. Впрочем, может оказаться, что ключ вдруг засверкает сам – в совершенно неожиданном месте...