Она представляла, как бежит по долам и взгорьям синих туч и как ей весело там, где никогда не достанут мамины поучения и одёргивания, как она свободна ото всех и гордо одинока… Вот теперь она гордо одинока и вольна делать что хочет. Только она уже ничего не хочет. Беззаботное веселье осталось позади, там, в холодной дымке ленинградских туманов, в старинном большом доме, вместе с мамой, папой и сестрёнкой, мамиными нравоучениями и поздними, под утро, приходами папы, которые всегда были как праздник.